Часть 1. "Её великие перемены" (1/1)

Часть 1. "Её великие перемены".Лидия Мид пришла к этому человеку в тот самый день, когда убили её родителей. Нет, нет, она не плакала. Даже лицо не было печальным. Только голова опущена и губы сжаты. Тогда она сообщила про смерть своих родителей, как констатацию события из газеты. Так, будто это были совершенно незнакомые ей люди. В прочем, может так было и на самом деле?— А вы в курсе что это за работа, и чем вам предстоит заниматься?! — Этого человека звали Ричард. Ричард Ноул. Он был директором того самого «нового обиталища» нашей маленькой героини.— Да, знаю. — Так же твёрдо ответила девушка, не поднимая глаз. — Здесь танцуют почти нагишом богатым господам, которым больше не на что тратить деньги. Это место для отсталых неудачниц, у которых нет шанса устроиться на нормальную работу. Для таких, как я, — и с этими словами она подняла голову. Дерзко-дерзко смотрели её глаза.— Блистательный ответ! Но в нём не говорится о моей строгости. Даже чрезмерной строгости.— А что? Разве торговцы бывают чрезмерно строги? — Это её несколько удивило. На миг в глазах девушки что-то блеснуло, но этот блеск любопытства быстро угас.— Ну, а разве вы не слышали о соответствии всем требованиям клиента? — Мужчина резко встал со своего места и огромными бесшумными шагами проследовал к Лидии. Она вновь опустила глаза и стала теребить в руках край своей шерстяной кофточки. —И тут у нас плохой товар идёт, куда ему положено - на утилизацию! Или на обработку, для лучшего качества... А я считаю себя хорошим, но довольно требовательным продавцом своего товара. Готовы поучаствовать в моей «Контрольной закупке»?— Почему бы и нет? В конце-концов, свежие продукты могут заткнуть за пояс долгожителей! И это делается достаточно легко. Да и не мне вам об этом рассказывать, уважаемый знаток рынка, — и вновь этот дерзкий взгляд. Она думала, что знает обо всём на свете.— И ещё один блистательный ответ! — Ричард зааплодировал. Несколько резких, громких хлопков — вот и всё, на что он был способен. — Ну что же, посмотрим, что вы умеете, кроме как потрясающе чесать языком, — он вновь прошёл к своему столу. —Мисс...— Лидия. Лидия Мид, — спокойно произнесла девушка.— Не буду говорить, что приятно познакомиться. Избито и старо, да и не для меня. Вы приняты. Испытательного срока у нас не будет. Это вам не бухгалтерия. И попрошу вас отдать мне ваш паспорт без лишних расспросов. Как говорится, не мне вам всё объяснять.— У меня нет паспорта, — на лице девушки появилось подобие улыбки, которое так же быстро исчезло. — Мой дом снесли сразу же после убийства родителей. На фоне руин сидела моя подруга, она мне доходчиво объяснила, что никаких документов не обнаружила. Боюсь, конфискация имущества всё ещё имеет силу в нашем царстве-государстве, — насмешливый вздох сорвался с губ девушки.— Ну тогда, мисс Мид, никакого договора тоже не будет, соответственно, я легко смогу выгнать вас без объяснений. Просто потому, что вы мне не нравитесь... И могу выгнать вас прямо сейчас!— Ну, а какой смысл? — Лидия пожала плечами. — Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на бессмысленные разговоры. А вы, по виду, всё же старше меня, даже несмотря на ваши бойкие высказывания в мой адрес. И есть маленькая вероятность, что вы умрёте раньше, чем я. Но зачем же допускать, чтобы какая-то подобрашка занимала у вас кучу личного времени. Чем-то этот продукт в белой кофточке всё-таки заинтересовал вас, не так ли? И я могу продолжить, если прикажете.— Наглость... Ну ничего. Может, тебе самой захочется уйти. Добро пожаловать к нам. В ваш новый, если так изволите, дом. Только мамочки с папочкой здесь уже не будет.— У меня их и не было, — фыркнула Лидия как-то злобно. — Когда смогу начать работу?— Ваша комната в подсобке. Одна из девушек вас проводит, — махнул рукой мужчина в сторону двери. — А работа начинается сегодня вечером. Никаких репетиций. Это — особенное агентство, где жалуют лишь "природный талант", — и с этими словами он отвернулся и заткнул уши.Так началась новая жизнь Лидии Мид. Впрочем, возможно, она слегка отдавала старой. Да, девушка работала впервые в своей жизни. Она всегда утверждала, что у человека не может быть истинного призвания. Особенно у неё. Как всё началось? Как и у большинства среднестатистических людей, которые всё начинают с нуля. Танцевала она просто отвратительно. Клиенты фыркали, возмущались, требовали доставить к ним другую танцовщицу. Из-за этого агентство по "продаже" терпело убытки, причём постоянные.— Свежие продукты! — Кричал после особенно неудачного вечера директор. — Чёрт меня тогда дёрнул, дерзкая ораторша! — Но отправить в "утилизацию" девчонку, которая недавно лишилась дома и родителей, ему мешали проблески совести, которые как нельзя вовремя посещали мужчину. Так что Лидия отделывалась "лёгким испугом" — постоянными ругательствами шефа, а иногда и побоями. Но побои, как таковые, бывали нечасто (директор боялся, что клиент испугается ушибов), а вот ругань......Ругань была почти всегда. В самых ярких выражениях. Шеф не стеснялся крепких слов. Может быть, если бы девчонка заплакала, прильнула к его ногам и стала просить прощения за все свои промашки на работе, то мужчина пожалел бы свой "недоброкачественный товар". Но Лидия предпочитала сидеть и спокойно выслушивать самую горькую правду о своих танцевальных способностях. Редкая морщинка задумчивости пробегала у неё по лбу, но затем лицо вновь приобретало насмешливое выражение. Она будто смеялась над ним. Поэтому Ричард ничего не мог с собой (да и с ней тоже) поделать.Некоторые "коллеги-долгожители" девушки смотрели на неё с опаской.— Есть ли у неё в глазах что-нибудь, кроме насмешки над собой и всем миром? Почему она не умеет быть страстной или плаксивой, когда нужно? Почему нужно обязательно гнуть свою линию? — Возмущалась одна.— Не выживет она здесь с таким отношением, не выживет... — Качала головой другая. После этого они кивали друг другу и расходились, ужасно довольные собой. Довольные тем, что могут унижаться перед шефом и незнакомыми богачами, когда угодно. И они считали это независимостью....Несмотря на все эти разговоры, Лидия продолжала "выживать", даже потихоньку начиная "жить". Танцевать она училась. И шеф наблюдал за ней, когда в баре потухали свечи. Он предпочитал оставаться невидимым. Она постигала всё постепенно, но сама. И благодаря упорному труду смогла прыгнуть "выше головы".Как-то вечером, после одного из самых удачных "кульбитов" Ричард не смог сдержаться. Он вышел из темноты и зажёг в баре свет. Аплодируя уже на новый манер (безудержные хлопки, что сыпались на девушку, словно град), мужчина подошёл чуть ближе к Лидии, однако, соблюдая при этом необходимое для него расстояние.— Браво, Мид! Вы всё-таки сделали это! Молодечик! Моя ругань не прошла даром. И этот... кхм... костюм на вас великолепно сидит, — на девушке тогда были короткие чёрные шортики с блестками и такой же топик. — Прекрасно подчёркивает все ваши... кхм...— Скорее я его подчёркиваю! — резко отозвалась мисс Лидия. — Я знаю, что вы подглядывали за мной каждый вечер. И это лишь подстёгивало. Так что, от всего сердца благодарю вас. Но больше этого делать не нужно. Не хочу делать всё "из-под палки", дорогой мистер Ноул.— Почему вы не ушли, когда поняли, что танцевать не умеете совсем? Почему не плакали, когда ругал вас? Почему вы меня не возненавидели? Простите, конечно, за поток чуши, но как-то хочется высказать своё мнение. Вы мне так этого и не дали сделать за всё время работы. У меня всегда было такое ощущение, как будто юная леди меня не слушает.— Я слушала, но не слышала. Вы трепались о сущей чепухе. И эти странные слова, что даже не были похожи на ругательства. Вот скажем это, единственное, что я запомнила: "скользкопятка паршивая". Из-за того, видимо, что я не могла простоять в ваших туфлях и получаса? Но сейчас я могу пробежать на этих высоких каблуках перед вами. Уйти? А зачем же прерывать эксперимент на самом интересном месте?— Эксперимент? Так всё это было простым экспериментом?!— Не смотрите на меня так. Как будто ничего не знали!— Понял только сейчас. Но не нужно играть со мной! Вы уйдёте из нашего агентства живого товара теперь, когда научились делать такие вещи, о которых "долгожители" только мечтают? Когда научились танцевать? Из отвратительной сколькзопятки вы превратились...— Не нужно. У вас нет слов, — фыркнула девушка и направилась к выходу из бара. — Мне пора спать. Поговорим позже. Но вот ещё что — как говорила одна очень мудрая няня: «Хорошенькая у меня будет жизнь, если я потрачу её на вас!» Правда, там ничего не было про тридцати пяти летнего мужчину с комплексом неполноценности.— «Да, семнадцать лет — светлая пора", — подумал Ричард, который эту ночь провёл в тёмном баре. Как бы то ни было, она продолжала работать, заменяя прежние убытки огромными доходами. Пока не появилась ещё одна юная леди...***— Простите, вы сказали "ещё одна юная леди"? - Я прервала его. Ну, было у меня обыкновение выяснять даже самые мелкие детали, что же тут поделаешь? С возрастом я стала любопытнее, что происходит ни с каждым. Или мне так кажется.— А вас всегда учили прерывать на полуслове? Между прочим, я могу и не вспомнить потом, к чему говорил про всяких там леди, если другие леди будут наглеть на глазах, превращаясь из зачуханной домохозяйки в журналиста местной газетёнки! — С раздражением произнёс незнакомец. Значит, я его всё-таки обидела.— Извините, — выдавила из себя жалкий писк. — Просто хотела уточнить: вы говорите о другой... кхм... танцовщице?— Нет. Танцовщицы тут совершенно ни при чём, — кажется, он успокоился немного. - Это была посторонняя. Посторонняя, которая внезапно оказалась подругой мисс Мид. Возьмите этот предмет, сами всё узнаете! — С этими словами мужчина протянул мне что-то вроде дневника. Впрочем, это была всего лишь большая тетрадь, изрядно потрёпанная, с обгрызанными краями. — Она сама там всё описывает.— Откуда вы это взяли? Брать личные вещи у людей нельзя.— Не ваше дело, госпожа законность. Хотите уйти — пожалуйста!— Нет, я этого не говорила! Ваше дело, можете брать чужие дневники сколько захотите, — ох, до чего же он нервный!— Вот-вот. Тогда читайте, а я немного помолчу. Вот вам зажигалка, — что-то твёрдое полетело в меня. Каким-то чудом я сумела это поймать, и вот уже мягкий дёргающийся огонёк осветил мои руки и эту странную тетрадь. Незнакомец по-прежнему сидел ко мне спиной. Будь я посмелее, может, и постаралась заглянуть в его лицо через плечо. Но, подумав, решила, что этого делать не стоит. А то история закончится на самом интересном месте...Раскрыв тетрадь на первой странице, я начала вглядываться в неровные строчки сквозь маленький огонёк зажигалки.***«Я не верила своим глазам, когда увидела её в толпе среди этих глупых богатых зевак, что пришли полюбоваться на мой костюм и странные движения телом — то вокруг своей оси, то на месте, то вообще, выходя со сцены и смотря нагло этим прожорливым мужчинкам в глаза...»«И вот я вижу: на фоне «пожирателей глазами» сидит одна из моих близких знакомых. Правда, таковых у меня почти не было. Впрочем, несмотря на это, она была в этом списке...»«Сидит эта самая блондинка с кукольным лицом посреди этой богатой серой массы, улыбается своими ярко-красными губами, поглядывает время от времени в зеркало, а потом — зырк-зырк на сцену. Мне становится стыдно..."«А её карие глаза там меня и буравят. Мари. Эта перекрашенная в белый шатенка с короткой стрижкой, узкими глазами, которые могут за всем наблюдать и становится ещё уже. И этот холодный блеск, словно выражающий бесконечный упрёк ко всем и всему на свете. Что она здесь забыла?»«Эти резкие движения, этот жуткий саркастический смех. Она была цинична. Ненавидела жизнь. И в то же время любила давать всем указания как жить. А сама жить не торопилась. Предпочитала быть наблюдателем."«Ох, Мари, почему же ты всегда меня преследуешь? Да, ты моя самая-самая лучшая подруга, но какого чёрта ты застала меня в невыгодном положении? Нет, с точки зрения денег, выгодном, конечно. Нет, даже с этой стороны смотрится выгодно-грязно.»«Именно ты сказала, что моих родителей больше нет. Всплакнула немного — так, для приличия. Прямо таки лежала на руинах моего дома. А потом - эти странные дружеские объятия.»«А как же твой принцип: «живём вместе, умираем поодиночке»? Нет, в тот самый миг, когда я в тебе дико не хочу нуждаться, ты приходишь! Ну почему, Мари, моя дорогая Мари?»«И эта надменная, противная до хруста сахара на зубах, улыбка. Торжествующая улыбка. В тот самый миг, когда я исполняла финальный кульбит.»«Да, так и есть. Она меня узнала. И мне больше некуда деться. Придётся после всех танцев сползти со сцены и подойти.»«Почему, почему, Мари? Я ведь не хочу!»«Но, как бы я не хотела, всё равно пришлось подойти к её столику «после работы». Она не ушла — видимо, так стремилась со мной поговорить. Наверняка её зубы чесались, чтобы произнести какую-нибудь ядовитую фразочку в мой адрес. И я мысленно готовилась глотать этот яд, не выплёвывая, но и не травясь особенно. Просто пропускать его мимо ушей. Знаете, если пить залпом, вкус почувствуется не так сильно, ведь верно?»— Так ты правда работаешь у него? — Эта фраза вырвалась у неё вместе с колечками дыма, которые она не постеснялась выпустить мне в лицо.— Не знала, что ты куришь... И, кстати, здравствуй, Мари.— И «спасибо за приветствие»? Наверняка, ты негодуешь по этому поводу. Лучшая подруга не здоровается, ведь так? После стольких...— Дней. Дней, Мари. Но я сама не очень хотела тебя видеть, поэтому особенно не злюсь на тебя. И я знаю, что сентиментальность давно для тебя осталась за горами.— Как трогательно! — Её глаза стали почти невидимыми. Я невольно поморщилась. Обычно, после этого шла долгая минута молчания — моя подруга разглядывала меня будто под микроскопом. Мне не удавалось скрыть от неё моих чувств. Никаких. ——— — Чувствую, ты правда раздражена моим приходом. Но тогда я появилась как нельзя вовремя. Хочешь присесть? — Ногой она спихнула молодую леди, которая завизжала не хуже чихуа-хуа, отдавившей себе хвост.— Что вы себе позволяете?!— Намекнуть вам на то, что моей подруге нужно место, а вы так бездарно его заняли, у меня не было возможности — вы бессовестно флиртовали с молодым человеком, сидящим сзади вас. Может быть, посидите у него на коленках? Пока ваш муж не вернулся.— Какая наглость! Я не замужем! — Бросила леди, потирая бока. Мари же положила одну свою ногу в лакированном сапоге и колготах в жирную сетку на стул, предоставляя незадачливой женщине все просторы для фантазии (юбки Мари никогда не были длиннее 15 сантиметров).— Враньё, — методично, почти без эмоций, бросила Мари. —Садитесь на коленки. А ты садись на стул, — сейчас это была не просьба, а чистый приказ. И я повиновалась. Как всегда. Не могу ей противостоять. Только машина без сердца может противостоять Мари, потому, что моя дорогая подружка не имела причины воевать с самой собой и похожими на себя.— Только роботы по-настоящему свободные создания, — повторяла она частенько. К сожалению, роботом к тому времени я стать не успела. Леди как-то быстро исчезла, при чём не на коленки к молодому человеку, а вообще, скрылась за дверью с жирной надписью "Выход".— Ну так что же, дорогуша... — Мари вытянула из дорогой сигары ещё несколько колец. — И насчёт курения. Когда тебя угощают, да ещё такой дорогой, трудно отказаться. И ни тебе меня осуждать, «свежий продукт», — она залилась металлическим смехом, старательно откинув голову назад. — Ричард. Ричард Ноул... Неудачник, алкоголик, любитель молоденьких дамочек. Так вот куда тебя занесло, хрупкая Мид! Хотя, сдаюсь: в последнее время ты не такая размазня. Признайся, кто тебя научил сдерживать свои глупые слёзки в нужный момент?! — И она вновь приняла прежнее положение, дерзко осмотрев меня со всех сторон. Мне так показалось. Невольно отшатнувшись, я произнесла:— Ты... Ты научила. Но не стоит задаваться, моя дорогуша. Ты не любила зазнаек, которые высоко задирают нос. Не говори, что это ложь.— Не пародируй меня в моём присутствии, это не сработает никогда, Лидия! Я вижу тебя насквозь, а вот ты — нет! Насчёт зазнаек. Да, не люблю. Но я — это исключение из моего общего правила. Тот кто себя не любит, не имеет шансов на счастье. Признайся, ты желала скрыться от меня. Ибо знала, что к Ноулу я не пойду ни за что и никогда. Как его ненавижу, этого похотливого идиота! Но, дай-ка, думаю, приду и поиздеваюсь над его никудышными плясуньями в который раз! А тут подвернулась ты... У меня глаза на лоб полезли. Значит, вот как ты решила мне отомстить? И за что? За то, что я даю тебе самые мудрые указания?— Значит ты думаешь, мне нужно уйти от него? Так? И когда же?— Такие прямые вопросы приводят меня в недоумение, — улыбнулась моя подруга. — Ну, я хотела сначала поосуждать тебя всласть, но ты не дала. Знаешь, я даже начинаю уважать тебя. Люди, которые не дают себя судить — просто подарок судьбы. И так приятно осознавать, что именно я запаковала этот подарок в нужную оболочку.— Ты отвлеклась, Мари!— Да эта оболочка ещё работает! Шикарно-шикарно, — она покрутила сигарету в пальцах. — Не то, чтобы ты должна уйти. Ты должна убежать! Не оглядываясь ни в коем случае, какие бы деньги не приносила тебе эта работа, лучше покинуть хибарку Ноула пока не поздно!— С какой стати мне слушать тебя, Мари? — Неожиданно во мне проснулось желание протеста. Хотя протестовать Мари — всё равно, что приставить остро наточенный нож к своим венам.— На споры мне не хватает времени и дыхания. Пока не брошу курить, разумеется. Но я даже описывать не буду, сколько таких же безвольных неудачниц попала под его гильотину. И тебе ещё повезло, что он не преподал тебе урок анатомии. Если бы я раньше не испытала всех подлостей Ричарда Ноула, то даже бы не заикалась. А если бы мечтала только о деньгах, и на остальное мне было бы наплевать, я сказала бы, что стриптизёрша — самая потрясающая в мире работа! Ну, или как мягче выразиться... Плясунья в клубе? — Её глаза насмешливо оглядывали меня, словно пытались выведать, где это я умудрилась стать такой глупой и наивной девочкой, да ещё «с коготками», как любила выражаться моя подруга. — Поверь мне, я проверила все его страсти на себе. И эта история не одна из самых весёлых в моей жизни.— А расскажи-ка, что с тобой делал Ноул? Почему ты так невзлюбила его? Только за то, что он заставлял тебя танцевать на виду у этих «пожирателей-богачей»? — Я попыталась сощуриться так, как она. Но у меня, ясное дело, не вышло. Физиология, всё-таки, вещь жуткая и не всегда понятная. Мне — точно.— Не в моих привычках ворошить прошлое, знаешь ли. И описывать подробно все эти сцены. Я стала беречь психику в последнее время. Одно скажу: помнишь, предыдущей весной ты ходила в клинику? А потом мне сделали невыносимую операцию. Впрочем, иголки под ногти загонять — ещё хуже. Проверено, — она вновь продемонстрировала свои ужасные три пальца на левой руке, на которых ногтей, как таковых не наблюдалось. Она обожала меня этим пугать — особенно, если я протестовала или спорила с ней. Нож тронулся и пошёл глубже в вены.— Что? — Спросила я хрипло. Все звуковые краски из моего голоса куда-то делись. — Что это было на самом деле? Вовсе не обследование желудка?— Я считаю, что аборт является своеобразным обследованием, знаешь ли. И, может быть, если эта сво... стала платить мне и ребёнку, и если бы не сказали, что мой ребёнок будет склонен с психическим расстройствам... Может быть, я не стала бы этого делать. Но, всё-таки, прозвучало в моё мозгу "да здравствует, бесплодная Мари"! И знаешь, почему так? Потому: за абортом последовала справка о том, что я не могу иметь детей. Собственно, я не очень переживаю. Благодаря этому моя скорлупа стала больше. И я бы обменяла сотни детей на такую крепкую скорлупу! Так что, если хочешь укрепить нервы — валяй, оставайся! Но сомневаюсь, что ты выдержишь... И даже не спрашивай, почему я считаю тебя слабохарактерной, — первое её откровение о прошлой жизни повергло меня в настоящий шок. Не смотря на то, что Мари иногда любила приукрасить. Сейчас она высказала всё без театрального пафоса, твёрдо и естественно. Всё. Нож перерезал. Она победила. Мой протест ничего больше не значил, да. Я слабохарактерная дура. И она всё обертывает и обёртывает меня, судит, судит без всяческих угрызений совести!— И ты... точно была уверена, что отец твоего ребёнка — именно Ричард? Неужели, он проделывал с тобой это зло постоянно? Но по его виду так и не скажешь... Да, злой. Да, строгий. Насчёт неудачника и алкоголика узнавать не приходилось. Но до такого я не могла додуматься.— Верю. Он у тебя уже Ричард? Ну-ну. Можешь не поверить и остаться. Вскоре ты узнаешь его неудачником и алкоголиком.***— И что?! — спросила я, поднимая голову. Отрывок на этом заканчивался, а перевернуть страницу у меня не хватило нервов. — Она действительно узнала его неудачником и алкоголиком?! А... может быть, она тоже забеременела, Ричард выгнал её из клуба, и она покончила с собой?— Какая вы сентиментальная. Начитались всяких второсортных книг, пересмотрели сериалов, что можно снимать год по километру. Как же я такое ненавижу! Но всё могло бы так произойти как вы говорите. Или... нет. Всё-таки, нет. Она бы не отдала себя мужчине просто так. Он её просто боялся! Какой бы слабохарактерной дурой не была Лидия... вернее, она и не была. Это была кличка, данная из банальной зависти.— Так что же? — я посмотрела на него, мои коленки затряслись от нетерпения. Или просто от того, что дверь кафе неожиданно распахнулась, и ворвался мимолётный ветерок, что пробежал по моим ногам сквозь чёрную с жёлтым юбку до колена.— И ветра вы тоже боитесь? Впрочем, можете не отвечать. Тетрадь пока можете отдать мне... и зажигалку тоже! — он вырвал у меня из рук и то, и другое. Время было порядочное, нормальные люди уже расходились по домам. Но хотелось хоть раз почувствовать себя ненормальной, как современные люди! Влиться в этот коллектив ночных бродяг, лютых разбойников, богатых "пожирателей глазами"! Да, дома меня ждут муж и дочка, но ничего, подождут. Эта свобода находиться в кафе и разговаривать с незнакомцем не о своих делах, а о каком-то постороннем предмете меня просто окрыляла. Как хорошо, что я забыла свой мобильник! Или не забыла, а специально оставила дома. Впрочем, это неважно, неважно... Патриция Эббат снова молода. По-новому молода.— Она действительно ушла от этого человека... — вздохнув, продолжал незнакомец.***Пришла и просто подала заявление на уход по собственному желанию. Без истерик, без объяснений. Просто пришла и сказала:— Я больше не хочу работать у вас. Дайте мне пойти собственной дорогой.

Не знаю, хотел ли он тогда её отпускать. Но во всяком случае, не стал удерживать. Только задал один вопрос, когда расписался под заявлением — для Ричарда это было раз плюнуть. Его рука уже автоматически писала. Может быть, его лицо даже приобрело насмешливое выражение, когда он расписывался и старался не смотреть в её опущенные глаза. Боялся разглядеть там дерзость или что-то подобное. А может быть, боялся не увидеть.—Всё-таки ты сломалась, девочка? — и этот вопрос заставил её замереть в дверях. — Какая же на этот раз будет твоя дорога? Побирушка? Продавщица цветов? Быть может, ты будешь наёмной убийцей или ведущей рулетки? И почему ты вдруг решила уйти с этой тропинки так резко, когда всё начало складываться в картинку, под названием "судьба"?-Не моя судьба работать у вас вечно. В случае чего вы можете найти новую. Новую несчастную девушку. Для вас это не проблема, как я недавно выяснила. А хотите причину? Пожалуйста... — она резко повернулась к нему. Блеск её глаз... этот ледяной жуткий блеск пробрал его насквозь. Тогда Ричард Ноул понял, что ему лучше было не спрашивать. — Я вас ненавижу, мистер Ноул. Вы плохой человек. Вы — очень-очень плохой человек. Я не могу объяснить, кто рассказал мне о ваших издевательствах над девушками. Пообещала одному человеку. Так вот, что я вам скажу: постарайтесь найти другую несчастную жертву. А если не найдёте — так будет даже лучше. Но издеваться над собой я не позволю. Особенно таким образом, как описывают ваши "товары".— Но вы, как я понял, себя несчастной не считали. Судя по вашим шуткам, злой иронии, этому спокойствию... да есть ли у вас вообще эмоции?! Сейчас вы говорите мне о моей жестокости — и так спокойно, так повально спокойно, будто читаете сводку новостей!— Да, я не была несчастной. Вы старались сделать меня такой, чтобы воспользоваться. Бесстыдно и нагло. Я если вы думаете, что от моего отсутствия ярких эмоций мне легче, то грубо ошибаетесь, мистер Ноул. Не хотите меня отпускать. И может быть, все эти мои высказывания — не более, чем новости. Вы действительно ужасны.— Ну что же... везёт.— Кому это везёт? что обозначает ваша последняя глупая реплика?— Вам повезло только потому, что вы ещё не встречали по-настоящему ужасных людей... даже плохих по-настоящему не встречали. Один только недостаток: вы доверяете. Очень сильно доверяете. Можете идти! Я не стараюсь вас задерживать... в этом нет никакой выгоды.— Рада, что вы наконец поняли бесполезность извлечения из меня какой-то выгоды для себя.

Только это она и ответила, захлопнув за собой дверь. И с той поры прошло достаточно времени.***— И что? Это всё?! — меня постигло разочарование от такого быстрого конца истории. — И почему именно по этой истории я должна писать книгу? Делать шестнадцатый, или, может, двадцатый кегль? Но это же будет мусор мусором, а не книга! Мусор из букв и растянутых строчек.— Нет. Но слишком поздно, чтобы рассказать вам большее, не правда ли? Вас наверняка ожидает муж, он беспокоится за вас... не будьте такой эгоисткой, мисс Эббат. Идите к нему, а окончание истории узнаете потом.— Бросьте вы. Какая у меня гарантия, что я вас снова встречу? Да и к тому же, у меня редко выдаются такие простые свободные минутки, что можно тратить на посещение хибарок такого рода. Рада была поболтать, мистер-неизвестно-кто-я-обманываю-любопытных-домохозяек! — выпалила я, чтобы ему стало стыдно. Но, похоже, ему стало смешно. Но смех этот продолжался недолго.— Вы правы. Никакой гарантии, что я снова приду сюда, действительно, быть не может. Ну тогда, остаётся только одно...дать вам то, что нельзя открывать другим до поры до времени...-в мою руку ткнулось что-то странное...похоже, это была ещё одна тетрадь. Только в твёрдом переплёте.-Ни о чём меня не спрашивайте, я слишком устал на сегодня. Уходите. Дома сами всё прочитаете, и может быть, даже поймёте. Так же, в этой книжке вы найдёте телефонный номер. Только не звоните — вам никто не ответит. Отправьте смс с интересующим вас вопросом, тогда мы снова встретимся. В этом кафе. Хотя, нет никаких гарантий, что я сказал вам правду, надейтесь, что я вам её сказал... до скорого, — он отвернулся и замолчал, ожидая, что я уйду.И я ушла. Ошарашенная, с большими глазами (в прочем, я их не измеряла, понять не могу), держа в руках эти странные "записки сумасшедшего".Вернулась домой поздно. В двенадцатом часу ночи. Муж уже успел позвонить в полицию, меня искали, где только можно было предположить! Они забыли лишь одно место — кафе, что находилось буквально через дорогу от нашего дома.Он требовал, чтобы я объяснилась. Но я не хотела ничего объяснять. Это была не моя тайна....Я закрылась в своей комнате, не обращая внимания на вопли мужа. Мои руки дрожали, когда я открыла чей-то дневник. Возможно, в моих руках находилась целая жизнь! И она была дана мне просто так...Никогда не ценила книги. Считала, что чтение разных романов только портит впечатление о реальности. Как ошибалась, какой идиоткой я тогда была. В нашем доме книг почти не держали. И читать моя дочь научилась поздно. Я не покупала ей букварей. Только в школе, да и то с большим опозданием.А это была чья-то жизнь. И отказаться от её прочтения, было всё равно, что выбросить на помойку живого человека, закопать его живьём в землю. И поэтому я боялась. Из-за всех своих прошлых ошибок. Боялась, что эта книга — живая, что она может меня наказать за все заблуждения. Но, вглядевшись в неровные строчки, поняла, что не смогу уже оторваться. Передо мной открылось всё коварное мастерство книг: затягивать своего слушателя. О, как это было прекрасно и жутко одновременно!