Глава 47. По лезвию ножа. (1/1)

…Услышав сквозь дремоту тяжелые шаги, Ньюир, затаив дыхание, следил за каждым перемещением Вина, пытаясь понять, чем он занят и о чем думает.…Прошел на кухню… Пьет воду… Ну конечно, сушняк же… По ходу, хреново ему очень… Шаги… Кажется в спальню… Хорошо…Потом шаги изменили настроение: это были не грузные пьяные перемещения, а почти стремительные, если бы не степень опьянения, целенаправленные тяжелые шаги. Раньше они его пугали сами по себе?— от них пахло опасностью. Что он искал? Ньюир лежал и прислушивался, надеясь, что Вин просто не в себе.…Он совсем забыл про холодильник. Звук открываемой дверцы ударил его в самое сердце. Пауза, повисшая в тишине, была настолько громкой, что оглушила его.Затем шаги начали перемещаться по квартире снова, но стали нервно-монотонными, как будто вместо Вина по квартире ходил робот. Ньюир похвалил себя за то, что не лег на виду.И тут дверь с шорохом отъехала в сторону…На пороге стоял Вин и обомлевшим от неузнавания взглядом смотрел в его сторону. Сквозь сомкнутые ресницы Ньюир разглядел его мощное красивое тело со всеми признаками утренней эрекции, но шелохнуться побоялся: в таком состоянии Вин был еще не готов его увидеть.…То, как Вин вдруг резко зажал себе рот, насторожило Ньюира, но он не мог вмешаться, боясь показаться Вину на глаза. Может, его тошнит?.. Потом Вин вгрызся в кулак, развернулся и тихо прикрыл дверь за собой.Ньюир открыл глаза: широкая спина Вина скрылась за аккуратно прикрытой дверью, шаги направились к кухне напрямую. Почувствовав неладное, он настороженно прислушивался к его шагам:—?Вроде, пошел на кухню. Может, снова воды попить?.. С такого перепоя наверняка его сейчас тошнит…Но Вин пошел в туалет: мучительные звуки рвоты взорвали тишину и продолжались еще долго… Ньюир так хотел помочь… Слезы душили его, но он стоически терпел.Затем Вин отправился на кухню.Странный, на грани слышимости, звук насторожил его: он был тихий, скользящий, металлический. Звук был коротким, резким, но за ним последовал судорожный вдох со всхлипом; потом еще всхлип, как будто кто-то пытается вдохнуть воздух; звуки не прекращались, но, хотя бы, говорили о том, что Вин не упал без сознания.Слушать все это было пыткой, но сейчас Ньюир шел на нее добровольно. Вин сейчас страдал намного сильнее его, и добавить ему страданий из-за отсутствия силы воли он просто не мог.Потом раздался гулкий грохот, как будто на кухонный пол упало тело?— и настала тишина…Он рывком вскочил и, как был, в слезах, с шальными красными глазами, рванул на эти звуки.Картина, открывшаяся его глазам, напугала его, пожалуй, даже больше, чем вчерашняя. Она привела его в ужас своим сюрреализмом… Это напоминало плохо срежиссированную японскую киноленту, где в изобилии наличествовали беспричинная жестокость и смертоубийство… В нос ударил парной запах свежей крови, накатила тошнота…Вин, обнаженный, перемазанный своей кровью, стоял на коленях в багрово-красной луже, вокруг которой, словно алые адские цветы, расцвели смазанные отпечатки его ладоней.В позе Покаяния он застыл немым изваянием; затем резко выпрямился?— на его ошалелом, в кровавых пятнах, лице застыло какое-то новое, полное угрюмой тоски и непонятной решимости выражение. Вин безумными сухими глазами посмотрел на свой член и молча, словно что-то для себя решил, взял в руки нож… Вдруг его губы сжались, превратившись в одну почти белую тонкую линию?— и Ньюир понял, что сейчас произойдет.Он подлетел к Вину, поскользнулся на его крови, упал на колени, вцепился в руку с ножом и попытался его отобрать. Рука держала цепко, но не сопротивлялась?— просто хватка была настолько сильной, что Вин ее не ощущал. Ньюир попытался разжать пальцы по одному, но сил для этой борьбы у него было явно недостаточно. Он, взвыв от страха, что не успеет, что все кончено, рванул сжатый в ладони нож на себя?— и вскрикнул: на его пальцах быстро проступала кровавая полоса…Этот тоскливый крик даже почти вернул Вина в чувство: увидев, как ошалелый Мэй, в слезах, с трясущимися губами, в панике тянет у него из рук нож, Вин очнулся: быстро сжав его порезанную ладонь, он, судорожно бросив взгляд по сторонам, выхватил полотенце и прижал к ране. Собственные порезы его не интересовали.Он не мог обнять брата: сейчас он чувствовал свою вину перед ним настолько остро, что боль от порезанных ладоней ни на йоту не заглушала эту, по-настоящему острую, боль его кающейся души… Он мог только крепко держать родную руку в попытке сохранить живой хоть какую-то часть себя…Ньюир уже тихонько подвывал в охватившей его истерике, пытаясь вырваться, чтобы сбегать за аптечкой, но Вин вцепился в его руку настолько сильно, что ничего не выходило. Кровь продолжала хлестать?— Ньюир уже вымазался в ней основательно, но выхода так и не увидел.Вдруг Вин, дернувшись всем телом, судорожно втянул носом воздух, резко выдохнул и завыл?— громко, протяжно, страшно… Ньюир обнял его, но вой не прекращался: звук нарастал и ослабевал, он усиливался и менял тональность?— он бил по сердцу сильнее, чем кулаки по ребрам.Ньюир, рыдая навзрыд от этого зрелища, пытался достучаться до мозга Вина, растормошить, успокоить?— никакого результата. Нужно было что-то посерьезнее, чем слезы…Нужно было разозлить его, злость всегда придавала ему сил?— это Ньюир прекрасно знал всем своим истерзанным телом. Он, решившись наконец, хлестко ударил Вина по измазанному кровью лицу?— голова дернулась, но сознание не вернулось; Ньюир ударил его еще раз?— Вин, закрыв глаза, поднял голову у потолку и продолжил выть; он ударил с другой стороны?— голова опустилась, покорно принимая удары… Вой не прекращался?— Вин был глух.…Мозг Ньюира, загнанный в угол, начал работать как часы: Вин среагировал на его крик, полный боли, и на его раны…Ньюир больше не сомневался, он принял решение молниеносно?— от этого зависели рассудок и жизнь Вина. Он поднял с пола выпавший из рук брата нож?— рука противно прилипла к нему, пальцы склеились, но сейчас это не имело ни малейшего значения…Он действовал хладнокровно, четко, безошибочно?— иного выбора у него не было.Он, метнув в воющего Вина внезапно окаменевший взгляд, медленно встал на ноги; не отнимая левой руки от цепкого захвата, он отошел как мог дальше, и, слегка прищурившись, словно глядя в прицел снайперской винтовки, со всей силы врезал Вину ногой по лицу:—?Прекрати истерику! Смотри сюда, сволочь!..— Металлу, зазвеневшему сейчас в его голосе, Вин позавидовал бы, не будь он в таком беспомощном состоянии. Это был металл обреченной безысходности?— ему больше нечего было терять.Вой стал заметно тише, но во взгляд пока не возвращалась осмысленность?— Вин был далеко.Ньюир, нагнув голову, примерился и ударил второй раз, чудом удержавшись на скользком липком полу:—?Молчать! Или я убью себя! —?Его рука прижала нож острием к горлу и слегка надавила?— показались первые капли… Вин замолчал, но не отпускал руку.—?Смотри, тварь!Это слово легло на язык чисто интуитивно, но оно попало в цель: в шальном взгляде Вина наконец появилось выражение узнавания… Лицо, искаженное безумием, превратилось сначала в лицо изумленного человека; затем он, не сводя взгляда со стоявшего над ним, подобно Судии, Мэя, выдавил сквозь сжатое спазмом горло:—?Прости!.. Простии!.. Простиии!..Нож отлетел к стене.Рука Ньюира притянула голову Вина к себе, прижала к груди лицом, ощущая, как губы продолжают шевелиться… Ньюир погладил его по голове:—?Шшш… Шшш… Я не виню тебя! Слышишь? —?Пальцами он слегка сгреб волосы, и сжал, дернув?— не больно, но ощутимо. Вин помотал головой в ответ, словно не признавая этого.—?Я прощаю тебя, слышишь?.. Прощаю!..Судорога прошла по телу Вина?— он, резко дернувшись, задрожал, свободной рукой обхватил его, притянул со всей силы к себе?— и впервые в жизни разрыдался.…Ньюир по себе знал, каково это: рождаться в муках… Он стоял над стоящим перед ним на коленях брате, словно повитуха, помогающая родиться младенцу. Рыдания сотрясали воздух, тело Вина билось в конвульсиях рождения…Эти надрывные рыдания были музыкой для Ньюира. Это стало красноречивым доказательством того, что он, здесь и сейчас, своим первым в жизни волевым, хладнокровным решением спас своему брату жизнь.Еще никогда, никому… Это был его Первый раз, когда он держал чью-то жизнь в своих руках… Сейчас и Ньюир ощущал себя другим человеком; он прочувствовал свою кровную связь с Вином?— густой кровавый дух, словно немой свидетель, обволакивал его ноздри изнутри, утоляя физический голод и заглушая жажду, иссушившую его гортань. Эта кровь повторно связала их.Он стоял и слушал, как в муках Покаяния, в крови и нечеловеческой боли, рождалась заново душа его любимого Брата…