Часть 8 (1/1)

То, что Джим гей, Стив узнает случайно. И не то чтобы это новость, ведь это, как никак, Барнс, но Роджерс все равно теряется, не зная, как реагировать. Точнее, как реагировать на собственную реакцию на открывшийся факт. Роберт, парень, живущий по соседству, пай-мальчик и близкий друг, целует его сына, пока Стив, как дурак, мнется с подносом еды возле двери - решил принести занятым игрой в приставку детям перекусить - и не знает, что предпринять и как уйти незамеченным. Только вот... У Бобби светлые волосы, тощее тело и настырные руки, и в этом так много, в том, как он прикасается к Джозефу, самого Роджерса, а в Джее, разумеется, Барнса из тех, старых времен, что любопытство перевешивает: Стив задерживает дыхание, вглядываясь в то, как Джим откидывает голову, как подставляет губы под поцелуи, как ерзает, притираясь ближе, и едва не роняет поднос, обнаруживая свое присутствие, когда бледные пальцы задирают на сыне футболку. Барнс всегда был куда спортивней, чем сам Роджерс, и тело у Джозефа уже такое, каким Стив его помнит, и не нужно даже всматриваться, чтобы вспомнить каждую мелочь.*Баки не религиозен, но носит маленькое распятие на груди, и это смешно и стыдно, то, как он зажимает его в зубах, чтобы крестик не раскачивался от движений, прилетая Стиву в лицо, пока они занимаются самым прекрасным и греховным делом на свете. Серебряная цепочка впивается в шею, и Роджерс касается раздраженной кожи, а после спускается ниже, к ключицам, ведет пальцами по груди, запоминая рассыпанные по телу родинки, пока не дотрагивается до той, возле бедерной косточки справа.Он гладит это место случайно, вскользь, но Джеймс весь поджимается от этого прикосновения, натягиваясь, как пружина, стонет, едва не перекусывая крестик зубами, и кончает, заставляя Роджерса удивленно вскинуть брови. - Особое место, да? - улыбается Стив, запоминая эту необычайно важную для себя информацию под виноватым взглядом Джеймса.- Придется найти твое.*Стив знает, что сейчас произойдет, и отступает на шаг назад. И все равно не успевает уйти до того, отвернуться до того, как Джим вздрагивает всем телом, когда Бобби ведет ладонями вниз по его ребрам, опуская руки ему на талию и лаская большими пальцами выступающие бедерные косточки.* Роджерс выцеловывает место вокруг родинки губами, прикусывая и тут же зализывая место укуса, трется носом о чужой живот, и Джеймс кончает снова - Стиву не приходится даже к нему прикасаться.*Стиву не приходится даже к себе прикасаться. Джим, Барнс, Баки из сороковых - мешанина образов с одним лицом - жадно подставляется под чужие ладони в его голове, запрокидывает от удовольствия голову, разрешая впиваться в шею, оставляя на ней яркие метки, и белозубо смеется, зажимая крестик в зубах, чтобы не стонать вслух.Роджерс зажимает в зубах отворот собственной же рубахи по той же причине и несколько раз бросает взгляд, проверяя, точно ли заперта дверь его спальни, куда он так постыдно сбежал. Ему точно не нужны свидетели его слабости и неправильного, бесчестного возбуждения.* За ужином Джим прячет от отца шею, а Стив от него взгляд. *Роберт остается на ночь, и Роджерс не смыкает глаза ни на минуту, вслушиваясь в ночные шорохи и приглушенные стоны. Желание вышвырнуть чужака из дома и из жизни Джима становится нестерпимым, и объяснять его причины - врать самому себе же. Одна из вещей, на которую Стив попросту не способен.