Брюс Беннер (1/1)

Калькутта была идеальной. Линия метро, которой так гордились местные жители, пыльные автобусы, трамваи, неуклюже ползавшие по городу, и люди, которые толпились на улицах и днём, и ночью. Брюсу было спокойно в этом городе с его трущобами и тенистыми уютными двориками, базарными выкриками и размеренными беседами. Здесь некогда было думать и рефлексировать — он взвалил на себя столько, что не хватало сил даже на эмоции. Это было правильно — другой парень, спал и не подавал признаков жизни.Домой он возвращался поздно, когда пряталось солнце и становилось темно и прохладно.В некоторых частях города Брюса знали. Чем ближе к дому, тем больше он мог рассказать о жителях лачуг, теснившихся у дороги. Вон там он помог разродиться беременной женщине, а там жили близнецы. Верткие и быстрые, они постоянно бегали к Брюсу с вывихами, переломами и растяжениями. С тех пор, как Брюс зашил рассечённую бровь одному из них, он начал их различать.У дома, хозяину которого Брюс на прошлой неделе вырезал аппендицит, он увидел незнакомую девочку. Ярко-рыжая, одетая в чистое, хоть и потрёпанное европейское платье и чужие туфли — он бы запомнил её, если бы видел раньше.— Привет, — он негромко окликнул её, привлекая внимание. Это был плохой район для маленькой девочки. Особенно такой экзотичной внешности.Она с готовностью повернулась. На носу-картофелине красовались слишком большие тёмные очки с круглыми стёклами. Они постоянно сползали, и девочка задирала голову повыше, чтобы удержать их на месте. Слепая?— Ты потерялась? — Брюс медленно, чтобы не напугать, двинулся к девочке. — Я могу помочь тебе найти родителей.Девочка задорно рассмеялась, будто он сказал что-то очень смешное.— Нет, я нашлась. Точнее, это ты нашёлся, дядя Брюс, я приехала сюда за тобой. Я бы спросила, ждал ли ты меня, но не буду. Вдруг ответишь, что нет, а я расстроюсь — меня ужасно просто расстроить — и расплачусь. Ты вот знаешь, что делать с плачущими детьми?Она аккуратно ткнула его пальцем в грудь, понизила голос, подмигнула Брюсу и тихо запричитала тонким, дрожащим голосом:— Дяденька, не трогайте меня, я что хотите сделаю. Только отпустите меня! Не трогайте!И снова расхохоталась, уже не сдерживаясь. Ей пришлось снять очки чтобы вытереть слёзы. Брюс готов был поспорить — с глазами у неё всё было в порядке, не то что с головой. Откуда она? Почему знает его имя? Чего хочет? Будь перед ним взрослый, кто знает, как бы он отреагировал. Но рядом стоял ребёнок, едва достававший до плеча.— Ну ладно, — заявила девочка, возвращая очки на место. — Пошли к тебе. Меня зовут Пеппи, я от Фьюри. Нам надо поговорить.И она с серьёзной миной подняла палец вверх. Фьюри, ну конечно. Мог бы и догадаться.Пеппи шла рядом, внимательно глядя на дорогу, перескакивая через какие-то камни и то и дело прыгая на одной ноге.— Что ты делаешь? — поинтересовался Брюс.— Играю, — с готовностью ответила Пеппи. — Ты же не хочешь со мной играть. Развлекаюсь как могу. Ты, кстати, чуть не раздавил рогатую лягушку. Знаешь, они очень мстительные. Я знала одного старика, который наступил на такую лягушку. Так его дом облепили дети, племянники, двоюродные сёстры той лягушки — и он просто задохнулся, когда в комнатах закончился воздух.Брюс перестал слушать девочку. Какой бы она ни казалась, её прислал Фьюри, — надо быть готовым ко всему. Брюс с удивлением понял, что оставался спокойным — выматывающий образ жизни пошёл ему на пользу, он всё воспринимал чуть заторможенно и равнодушно. И Пеппи, нескладная, с тугими косичками, не вызывала раздражения. Если Фьюри хотел спокойного разговора, возможно, он выбрал правильного человека. Интересно, как давно Щ.И.Т. начал рекрутировать детей? Наверное, не стоит удивляться, если через пару-тройку лет подростков начнут посылать на передовую — они легче адаптируются, любая схватка для них — игра, а инстинкт самосохранения включается далеко не всегда.Пеппи замолчала, стоило им зайти в дом. С интересом заозиралась, повертела головой, потрогала гладкий бок большой молочной раковины, покрутилась на каблуках в центре комнаты и наконец села за стол, напротив Брюса. Поправила сползавшие очки.— Я не вернусь, — спокойно сказал Брюс. — Мне здесь хорошо, я могу оставаться спокойным.Пеппи задумалась, почесала ухо и ответила. Голос звучал глуше и будто бы взрослее.— Мой папа — такой же, как ты. Только он удавшийся эксперимент, а ты бракованный экземпляр, хоть и забавный. Есть возможность вывести нужную формулу. Хочешь убить зелёного брата? Это возможно. Ты станешь таким же сильным, как он. Но больше никаких превращений. Ты станешь как папа и как я. Вернись, сделай то, что просит Фьюри, — и моя кровь в твоём распоряжении. Анализы, тесты, любые исследования — если после этого ты не сможешь ничего сделать, то Фьюри о тебе слишком высокого мнения.Она говорила безразлично и беспечно — как человек, который ни разу не сталкивался с врачами из закрытых отделов. Она понимает, что может не выжить? Или уехать на инвалидном кресле?Почему она участвует во всем этом? Что ей пообещал Фьюри? Вслух Брюс спросил совсем другое:— А что мне мешает начать опыты прямо сейчас?Пеппи вздохнула, дёрнула плечом и легко, одной рукой подняла стол, удерживая его на кончиках пальцев.— Можно я больше не буду ничего демонстрировать? С тобой скучно, Брюс. Я сильная, ты добрый. Давай не будем тратить время.Пеппи протянула ладонь. Брюс пожал её — рука была слишком сильной даже для взрослого. Пеппи взглянула на него поверх очков — у неё были совсем не по-детски злые сосредоточенные глаза солдата на важном задании.