2 (1/1)

OST:—?Секрет?— Твой папа был прав—?Григорий Лепс?— Что ж ты натворила1981Нет, Ёлка по-прежнему не хочет вспоминать прошлое, прикрытое тонкой струей дыма от ?Marlboro?, которыми стала злоупотреблять с завидной регулярностью после того, как папу перевели на посольскую должность. Не из-за стремительного падения отцовского влияния на Олимпе, неурядиц ученого-брата или жестокого характера матери Чернова-Воронова пристрастилась к курению хуже, чем когда-либо. А из-за своего черствого, устоявшегося одиночества, снова поразившего её мир черной стрелой.Из-за разбитой лодки. Не громом?— как на морских берегах, а спокойным штилем… Удивительно, но подобные вещи случаются, пускай науке вовсе не поддаются. Впрочем, чему им, Черновым, удивляться? Если суровый материалист?— Павел Чернов?— поверил, что старуха-знахарка сумеет воскресить его личное счастье…Плакаться перед Вороновым также, как и колхозе, в тайне от сослуживцев, теперь нет надобности?— всерьез не примет, как и не терпел любые женские капризы. И что может быть плохого у нее, везде устроенной и переведенной со старшего специалиста в новые руководители? Молодой руководитель, которому нечем более заняться, нежели командовать чужими судьбами. Потому что своей?— так и не научилась, и плывет по течению. Механизм запущен…Она сама, как черный ворон…Умудрилась же мамочка ляпнуть в день свадьбы!Свадьба, которая в юношестве грезилась Лене Черновой дорогой в собственную сказку с любимым человеком под руку, обернулась пустой формальностью. Совершенной в узком семейном кругу, без всякой помпы и изобилия поздравлений членов Ленинградского обкома КПСС и лично дорогих товарищей из самого ЦК Партии. Вздумала взять двойную фамилию, не желая обидеть обожаемого папу, и Виктора, который, признаться, мог бы и испугаться, что Ленок убежит, когда дверь откроется, и в зал войдет кто-то значимый.И вошёл, и, не сдержав негнущихся ног, Ёлка бросается на шею брата, пытаясь найти в нем совет и спасение. На любой внезапный вопрос сестры, Павел имел правильный и объективно выверенный ответ. И Ёлочка сдалась, возвращаясь обратно к жениху, как всегда всё сделав по нотам, в нужной тональности и ни разу не сфальшивив. Никто не заставит Елену жалеть…И пусть плачут лучше из-за неё. Потому что когда-то Ёлка решила?— свои сердечные раны по душу Рафаловича залечит на службе, обойдёмся без Ниагарских водопадов. Ей не нужны справки об инвалидности и ежегодные поездки в Карловы Вары: восстанавливать то, что к эксплуатации больше не подлежит. И с успехом справлялась с поставленной стратегической целью, не уставая плавать в служебных бумажках, как усталая собака.Каждый вечер уходя позже всех, и каждое утро появляясь в рабочем кабинете ни свет ни заря. Работницы комбината, начинающие свой день ровно в девять утра, и выходящие за проходную ровно в шесть вечера, смотрели на Чернову-Воронову, как на невиданный экспонат, взращенный в едва ли не коронованном семействе. Только вот обкомовская принцесса с горошиной, и головы от бумаг лишний раз не поднимет. Так легче…?Marlboro? стали неизменным спутником Елены Дмитриевны, когда Виктор Воронов, муж, в котором Ёлка боялась разочароваться, впервые указал ей на место. Дочь второй секретаря обкома или дочь посланника в какой-то захудалой латиноамериканской стране, но ты должна принять свою новую реальность, где папа не решит твоих проблем, а муж не будет играть в доброго волшебника. Виктор с трудом скрывал запах дорогих французских духов на своем качественном замшевом пальто. Ёлке не нужно дополнительных объяснений, чтобы разгадать житейский ребус.И если в семьдесят седьмом подобные казусы стали предательством, невозможным в жизни Черновой, то спустя четыре года не становятся чем-то вычурным для Черновой-Вороновой. Горький опыт не учит, он лишь заставляет сильнее расправить спину, и не выплескивать свои обиды самыми радикальными способами.Не было у бабы забот, жила прекрасно и припеваючи вместе с пригожим мужем, пока брат, посеревший от горя, пытался найти просвет в своем колодце. Так получайте, и распишитесь, Елена Дмитриевна! У вас неуживчивый характер, и вы просто не умеете терпеть…И вам просто больно чувствовать фальшь, воцарившуюся в день, когда дочь секретаря обкома поставила подпись в книге регистрации актов гражданского состояния.Лев Николаевич был прав. Все семьи счастливы одинаково, а горе выпадает каждому свое.И с Вороновым, и с Лёней у неё…А с Лёней так и не вышло семьи, в которую Лена каждый день желала бы возвращаться с работы, готовя вкусный и сытный ужин, и любуясь на собственных детей. Резвого мальчика с крепкими тройками в дневнике и послушную девочку с косичками, которых они с Лёнькой когда-то загадывали.Может быть, хватит уже этих слов на ?Л?? В них слишком мало истины, как полупустом тюбике зубной пасты. Дави-дави, а получишь?— на грош…Тем более Ванечка Ларин, при последней случайной встрече вполне себе не случайно проболтался?— Рафалович женился. Выгодно и удачно, на племяннице богатого еврея, который уже и не надеялся спихнуть свою докучливую Лилю за приличного человека. Тем более из семьи зажиточных Рафаловичей, тем более из самого Ленинграда, из которого Лиля Ясногородская так скоропалительно была выброшена.Лилечка… Нет, ни как у Маяковского, увольте. Рыженькая разбитная еврейка, знакомая Ёлке по школьной скамье, с большим курносым носом и едким змеиным голоском. Всегда недолюбливавшая Лену Чернову, зато что та держалась мужской, ?мушкетерской? компании, в которой имела свою опору и защиту. Каменную стену, отделяющую от злого взгляда.Мушкетеры…Ник, Поль, Ваня, Лёня и Ёлка… Увидит ли Лена их вместе, рядом? Такими же, как на берегу заветного места, где все пятеро давали друг другу клятву в вечной дружбе и верности…Впрочем, сейчас ей достаточно одного, её брата.Елка изредка заходит к Павлу, чтобы поиграть с забавной Нюточкой, найдя в этом маленьком человечке спокойствие, которое давно уже не приходит к вечно занятой молодой тётке. Чтобы измучить учёного братца вопросами, как и всякая младшая надоедливая сестра, свалившаяся на голову в самый неподходящий момент.—?Грустишь по ней? —?сегодня Ёлка впервые замечает, что в комнате её брата?— ни одной фотокарточки с Татьяной. Лишь фото родителей, Ёлки и крошечной Нюты. —?Паш…—?Ты задаешь вопросы, на которые и сама знаешь ответы,?— при упоминании бывшей жены Павел кажется издерганным и мрачным. Ещё бы…Ведь он был готов бороться до последнего, а Таня решила за них?— и попросила не провожать до квартиры подруги, у которой временно остановилась для проживания.—?И знаешь, что, Пашенька… —?Ёлка понимает, что заранее ранит брата своими фразами.—?Встанешь на её сторону?—?Встану…Ёлка отчётливо понимала, почему полностью оправдывает Захаржевскую.Бессилие… страхи… никакого совместного будущего, и никакой угрозы для неминуемой беды…—?И? —?молчание повисает в воздухе на минуту, чтобы вдребезги разбиться от слов Елены.—?Мне тоже приходилось,?— зная, что Павел наверняка не оценит серьезности её слов, произносит Ёлка,?— уходить, когда не видишь просвета. Когда бессилен что-либо изменить, и не по своей вине. Гневить себя, полагать, что не создан для счастья. Более того, я до сих пор так думаю, Паша! Только… тебя никто не предавал, и ни на что не выменивал. Тебя не смешали с грязью. И у тебя есть Нюта…Последняя сама напомнила о себе, стоило раздаться в соседней комнате плачу, и жалкому вскрику:—?Па-па… —?надо же, и маленькая Ёлочка тоже когда-то звала отца. Как котенок, загнанный под сарай деревенскими хулиганами. Потому что боялась, что мама не поймет того, чему она снова испугалась, и какой такой призрак живет под её кроватью. А Дмитрий Дормидонтович души не чаял в дочери, и не жалел для неё свободного времени,?— па-а-п-а-а-а!Ничего не ответив сестре, Павел бегом удаляется в детскую комнатку, а Ёлке нечего больше сказать. Только тихо собрать вещи, оставленные в прихожей, и неслышно застегнув сапоги, сбежать по лестнице, в прохладу осеннего вечера.А дома увидеть Воронова, почему-то с таким удивлением заметившего, что этим вечером?— её нет в квартире. Конечно, она же забыла приготовить ему ужин. Витя привык, что в быту у них?— все слажено и устроено.—?Сегодня яичница… —?Ёлка, не сняв с себя глухого черного платья, разбивает в сковородку три яйца, стараясь не смотреть на мужа,?— и чайник поставь…—?Я думал… —?Воронов, высокий и занимающий почти половину этой маленькой кухоньки, садиться на табурет, и, видимо, хочет вывести супругу на откровенный разговор,?— что ты убежала к родителям…—?Испугался?—?Ленок!—?Забыла, ты не знаешь этого слова…—?Прости… —?Виктор сжимает в широких ладонях склоненные плечи Елены. Как у плакучей увы. Может, и вправду плакала? —?Ну, и в самом деле… То, о чем ты подумала, не могло иметь места? Ты же знаешь, что в пароходстве?— дел невпроворот!—?А ещё сиди, и думай, чтобы тебя не подсидели и не попросили,?— почему-то присутствие мужа вновь приносит забытое спокойствие. Если уж не счастье и любовь, то хотя бы его,?— как Кузина…—?Лена! Все было не так, как ты могла подумать…—?Что я могла подумать? Расскажи, ведь я как всегда?— обо всем узнаю последняя…—?Это не стоит твоего внимания…—?Не стоит? —?Лена прекрасно осознавала, что бывший начальник набил кому-то оскомину. До смерти. И за это был организовано подставлен и выдворен с должности. —?Кому именно выражать благодарности за оклад начальника отдела, Воронов?—?Лена,?— Воронов отшатывается, роняя себя на стул, не скрывая разочарования,?— я не ругаться домой пришел…—?Домой?—?Домой…—?Не ругаться?—?Не ругаться, Лена…—?Что же, Витя,?— Ёлка, вспомнив, что ещё чуть-чуть, и её кулинарный шедевр подгорит, а чайник взлетит к потолку, шумно выдыхает, и, выключая газ, предлагает единственный выход из тупикового разговора:?— давай ужинать…—?Я как раз голодный! —?вот уж, жена. И не знает, как сложно мужу на новом ответственном посту в Балтийском морском пароходстве.—?Не волнуйся, с голода умереть не дам…И ничего более. Ёлка не желает вспоминать то, что как несчастно всплывает в памяти, стоит подумать, что однажды она сделала неверный шаг в сторону. Почувствовав себя чужой на собственной свадьбе…