1 (1/1)

1980Никто из старшего поколения семейства Черновых не мог взять в толк, что случилось с идеальным браком Павла и Тани. Рушится, как замок из песка в дождливую августовскую пору. Стремительно, ослепляюще и дьявольски. Ведь дочь академика Захаржевского?— партия, достойная во всех отношениях. И умница, и красавица, и никакой аморалки в служебной биографии. А какая игралась достойная свадьба, с поздравлениями от членов самого ЦК Партии, и лично от товарища Кириленко! Курирующего всесоюзную промышленность…И Павел, молодой перспективный геолог и не менее талантливый руководитель. Науке нужны такие кадры, за которыми стоит великое будущее! Чем не хорош молодой отец, так рьяно заботящийся о семейном благополучии? На таких и держится социалистическое государство, первичной ячейкой которого, как писал великий Энгельс, является семья. И никаких тебе отговорок…Такие, как Павел с Татьяной просто созданы для того, чтобы одним совместным видом покорять крутые вершины и непокорные человеческие нравы. Даже такие своеобразные как у Лидии Тарасовны?— следователя, находящегося на почтенной пенсии. Супруга второго секретаря Ленинградского обкома КПСС Дмитрия Дормидонтовича Чернова таяла, стоило Танечке произнести хотя бы слово или сделать увесистый комплимент убранству обкомовской квартиры…Однако?— недолго музыка играла, струна гитары порвалась… Лидия Тарасовна впервые решается изменить свое положительное мнение. И вот Татьяна, решившаяся оставить Павла и Нюточку, уже не вызывает бурных восторгов собственной свекрови. Как и сама малышка, которую Павел вынужден тянуть без матери. Лидии Тарасовне нет дела до диагнозов, и той непереносимости, которая навсегда разлучает Таню с дочкой. В советских семьях разводиться не принято, а тем более в таких…Номенклатурных, не знающих проблем и бытовых забот разночинной лимиты, стремительно населяющей город-герой Ленинград. Которым не сложно достать дефицит, недоступный обычной рабочей семье. В таких семьях просто не бывает горя. Не надо говорить о том, чего быть не может, товарищи. А если и разводится, то подкидывать мужу своего ребенка, на которого тот потратит все свободное время, которое мог посвящать себя науке и службе государству. Но уж если разводится?— то отнять у нерадивой мамаши любое право на воспитание оставленной крохи…Здравомыслящий человек не может поверить, что идеальное сочетание красоты и ума тоже даёт трещины. Если не образует рубцы, или раны, не поддающиеся даже квалифицированной медицине. Да что там, бабка-знахарка, живущая на подачки от сельчан, испуганно отшатнется, как ошпаренная, и прикажет страждущим путникам?— никогда к ней больше не обращаться. Чертовщина, чудеса, да и только, но это и случилось в семье молодых Черновых. И это не злая шутка…Никто не может взглянуть в глаза Захаржевской, и принять как данность, что Нюта, рождённая по большой любви и для полного счастья своих родителей?— никогда не сможет воспитываться родной матерью. Они будут задыхаться только от того, что находятся в одной комнате и касаются друг друга кончиками пальцев правых кистей. Таня никогда не скажет Нютке, как любит её, и более того…Рыжей бестии, заряжавшей энергией любого проходимца, самой покажется, что свою дочь она ненавидит. И не потому что девочка завоевывает единственный фавор в глазах отца, всем сердцем прикипевшему к маленькому розовому комочку. Виновата не только аллергия, разделившая некогда любящую молодую семью. Нет… Здесь большее, чем просто реакция дочери на мать, которой никто не мог дать названия. Аллергия неизвестного происхождения?— и всё тут…Виновато бессилие, черной тучей застилающее душу. Непролазной чащей возникшее на пути к любви и истинному человеческому счастью. Никто и никогда не отпустит от себя такие ситуации, потому что слишком долго и трудно придется страдать. А очнувшись от страшного марева, проклинать себя за малодушие и напускную чёрствость. Считать себя недочеловеком, которого должны не любить и уважать, а презирать, как последнюю портовую шлюху. Поливать непотребными помоями, и всякий раз завидев на улице, показывать пальцем, а после отворачиваться…И поэтому Ёлка, про настоящее имя которой все зачастую забывали, единственная может понять поведение невестки, к званию которой так не хотелось прибавлять минорный эпитет?— ?бывшая?. И вовсе не потому, что они с Татьяной с детства друг друга знали, и умудрялись дружить, несмотря на несхожесть окружения и характеров. Может, и не дружить?— таким не частым было общение Черновой и Захаржевской. Элементарно понимать друг друга, без расчета на то, что где-то за поворотом квартируют подвохи, как расставленные ядовитые сети.Потому что Лена Чернова знает, как это бывает. Как болит, клокочет и стучит в висках, которые вот-вот разорвутся, не оставляя сердцу шанса. Как трудно принять свою новую реальность, стремительно окрасившую солнце в черный цвет. А потом жить вполсилы, забывая, что дарило счастье. И как гулко билось сердце, стоило услышать тихую фразу?— ?люблю, Ёлочка?. Чернова тоже помнит эти волнения. Волнения сердца, которое теперь звучит предательски ровно, а все действия послушны разуму?— трезвому и категоричному. Не о чем жалеть, она все делает правильно…Ёлочка, Ёлка… Полувоздушная девушка с пронзительными серыми глазами и светлыми кудрями, оставшаяся там, где будущий морской офицер, свой и родной с детства Лёнька, ждёт её у метро. И опоздав из-за своей блондинки в казармы, не боится схлопотать ?всего-то два наряда внеочереди?…Солнышко военно-морское…Ведь ты пел так, Лёнечка?Без надрыва и смеясь…Может ли произнести эти милые прозвища Воронов, размеренной походкой вошедший в жизнь дочери большого отца, и ставший её супругом?— уважаемым, амбициозным и хватким. А главное?— партийным. Идеологически выверенным, с безукоризненной пятой графой и перспективой служебного роста. Ёлка и сама рада сказать окружающим?— мой Воронов! Мой, ни чей больше, и она обязательно будет с ним счастлива. Возможно, что так, как с Лёней уже не будет, но…Все точно не будет так, как у Тани и Павла…Они поборются…А пока Ёлка вспомнит, что привело её в сегодняшний день, который лет пять назад она представляла иным. Не занятого ответственной работой руководителя и не угнетенного взглядами сослуживцев, недоуменно смотрящим в след ?обкомовской доченьке?. Но наполненный большим смыслом и щемящей любовью…Ни слова о ней, о любви, утратившей прежний смысл на задворках казарм Ленинградской мореходки. Потерянной в темноте, когда бледной ладони Елены коснулась горсть таблеток, чуть не сделавшая её инвалидом…Ни слова о боли, притаившейся ядовитой змеёй.Ни слова о… чёрт возьми…