XIV (1/1)

Весёлый мертвец?— пастырь?черных овецСобрал он вольный сброд,И вдаль погнал их по волнамВетер вольных вод.Йо-хо, черт нас??Ждал у адских вратЙо-хо, прочь от песни,Что поёт пират.Йо-хо, громче черти,Что ж нам Дьявол не рад?Йо-хо, прочь от песниС ней хоть в Рай, хоть в Ад!Если это можно было считать за везение, то ?Моржу? повезло. Разбитый со штирборта почти подчистую, барк оказался выброшенным в море неподалёку от скалистых берегов-бастионов Тортуги. О чём не преминул уведомить команду Джек Воробей, явно довольный своим поступком до крайности.Культя ныла, Джон тяжело примостил её на лавку, давая отдых натянутым мышцам. Он посмотрел было на рассевшихся за столом ребят, но матросы один за другим отводили глаза. Они стыдились своего ужаса, эти железные, тёртые во всех щёлоках люди?— но справиться с ним не могли. После произошедшего команда всерьёз уверовала в то, что ходит под пятой дьявола морского.Джон отхлебнул грога, но жидкость не смогла разбавить вставший в горле ком, холодный и вязкий, как щупальца морских гадов. Трое суток прошло с тех пор, как ?Морж? оказался под чужими, незнакомыми созвездиями?— и никто из матросов не посмел ослушаться приказов зубоскалящего Воробья, никто не помыслил о сопротивлении. А если и помыслил, то сразу же перекрестился и тихо продолжил работу.—?Мы так и будем молчать? —?спросил Джон, нарочито-расслабленно посылая стакан с грогом в лапу Аллардайса. Тот поймал, но не поднял головы. Джон скрипнул про себя зубами?— куда хромому квартермейстеру тягаться с жутким Капитаном, что продал душу странному пирату-хитрецу!.. Что завёл их, простых моряков, в ад?— так они все считали, пожалуй. Флинт появлялся на палубе всего дважды за это время?— и молча стоял у руля, глядел своими мёртвыми глазами куда-то сквозь толщу воды за разбитыми планширями. К себе он принимал лишь Воробья и де Грута. Словно бы намеренно избегая разговора с Сильвером, единственным человеком на корабле, кто всё ещё мог сказать, что не боится его. Даже док Хоуэлл, получив в нос от полубессознательного Вейна, перестал заходить в каюту капитана.Тишина прервалась сопением Дули. Дули собирался что-то сказать?— и Джон приготовился отражать натиск. Против священного ужаса перед капитаном,?— и перед Воробьём, от которого матросы шарахались врассыпную, будто от прокажённого,?— у Сильвера оставалось только одно средство. Вера и преданность его братьев, способная, он знал, ломать и рушить, убивать и воскрешать снова. Нужно было только убедить их, заставить их уверовать в то, в чём сам Джон был уверен едва ли не меньше остальных. В то, что они смогут вернуться домой.—?Мы ничего не можем сделать,?— выдал Дули и вонзил в лицо Джону обвиняющий взгляд. Капитана им не достать, а на ком ещё сорвать свою злобу и страх! Только на том, кто всё это время убеждал их этому самому капитану доверять. Сильвер хорошо понимал, что и сам он попался. Команда пошла за Флинтом?— потому что Джон убедил их это сделать. Команда умирала, лезла под британские снаряды, кровью платила за стремление Флинта выиграть в войне с тысячеголовой гидрой?— Англией. Флинт сам выдумал всё это, Флинт открывал рот и говорил, говорил, говорил, а Джон Сильвер позволил себе подумать, будто смог понять помыслы и чаяния этого человека. Будто он настолько важен Флинту, что может претендовать на место если не друга, то хотя бы соратника. Хуже всего было то, что и сам Джон теперь вряд ли смог бы измерить, насколько сильно он опасается Флинта. Все представления о привычном мироустройстве шли к чертям, а ниточка, бывшая раньше мостом между обычной жизнью и маняще-ужасающей бездной Флинтова безумия, осталась где-то за горизонтом. Мади, единственная, кто мог бы сейчас дать Джону хоть толику света и покоя, хотя бы направление, куда шагать и как поступить, осталась невыразимо далеко, и не было пути, что вёл бы к ней. Он вспомнил горячий бархат её губ, и нутро обожгло ледяным пламенем далёкого ужаса. Быть без Мади?— непомерно высокая цена за совершённый просчёт.Что ж, сказал он себе, ты, Джон Сильвер, оказался слишком самонадеян. Решил, что сможешь понять Флинта, что сможешь, если надо, повлиять на него?— и ошибся. Разве можно управлять штормом? Разве можно знать наверняка, размажет ли гневливое море лодку храбреца, дерзнувшего оседлать якобы безмятежную водную гладь, в любую секунду могущую обернуться ревущими гигантскими валами?..Не так давно Джон наивно полагал, что ему удалось шевельнуть во Флинте что-то человеческое, и он помнил, как ломались дужья рыжих бровей, когда капитан улыбался. Сейчас казалось, что прошли годы, а не недели. И за ошибку, возможно, придётся платить слишком дорого.—?Мы должны поговорить с капитаном,?— когда Джон разлепил губы, спаявшая их солёная корочка разорвалась, оставив после себя гадостное жжение,?— он не сможет постоянно отсиживаться в каюте. Ему придётся выйти, особенно сейчас, когда ?Моржу? нужен ремонт, и мы сойдём на берег. Мы должны знать, как и когда он намерен вернуться.Последнее предложение далось Джону неимоверно тяжко, но он всё же обвёл матросов глазами?— как можно более яростным и проникающим взглядом. Заставить их поверить, что ничего особенного не случилось, что ?Морж? хоть каждый день может шастать по другим мирам или преисподней?— где бы они сейчас ни находились!Дули молчал, Аллардайс ковырял стакан грязным ногтем. Даже Чёрный Пёс, постоянно пытающийся понравиться всем вокруг, внезапно куда-то засобирался. Джон грязно выругался и от души всадил оба кулака в стол. Как всегда, с протезом не получилось подняться достаточно быстро, чтобы сохранить достоинство, но сейчас он не обратил на это внимания. Они боятся даже взглянуть Флинту в глаза?— хотя и знают, что без команды тот не сможет и просто вывести корабль из бухты! Джон понимал, что завёл эту беседу слишком рано, но лицо Мади, безмолвно стоящее перед глазами, приводило его в неистовство. Воистину, на этот раз их капитан заключил сделку с сатаной. Сатаной с походкой шлюхи и глазами распоследнего подонка.Джон поднялся на палубу и подошёл к де Груту, поймав себя на том, что воровато оглядывается, ища глазами вездесущего Воробья. Осознание собственного страха перед этим размалёванным существом принесло с собой тупую захлёбывающуюся злобу. Суеверные матросы быстро навесили на Воробья промежсобойную кличку Леворукого?— а у ?Моржа? появился ещё один негласный капитан.Казалось, Джека до крайности забавляет ворчатый тихий ужас, с которым команда выполняет его указания. А уж от редких встреч с Сильвером Воробей приходил в самый настоящий экстаз и принимался скабрезничать и сушить зубы с утроенным энтузиазмом. Джон оставался после стычек с ним в состоянии яростного молчаливого побледнения. И с бешенством следил, как, звеня и сверкая своими бесконечными цацками, самозваный шкипер уверенно ласкает ладонями штурвал их корабля.Джон знал о своей способности выпутываться из самых гадостных ситуаций с помощью одних лишь слов, блестящего дара убеждать, хитрить и запугивать, но с Воробьём словесные дуэли, казалось, не имели никакого смысла. Джека нельзя было поймать, нельзя было увлечь в разговор?— он тут же выворачивался, как рыба из рук. Подспудно злила так же и мысль о том, что языкатый пират, возможно, сумел за короткий срок сделать то, в чём сам Сильвер так и не преуспел?— стать ближе к Флинту. Вечерами тот исчезал за дверьми капитанской каюты с бутылкой рома наперевес?— и только сам чёрт знал, о чём велись длинные, негромкие разговоры за Флинтовым столом. Ревность? Джон сплюнул на доски появившийся в голове зародыш этой мысли и заглянул де Груту за плечо?— старпом чертил что-то на карте.—?Это Тортуга,?— ответил на немой вопрос де Грут,?— определённо, очертания острова пока знакомы. Но вот некоторые созвездия совсем другие, да и ветер такой, как в межсезонье, будто нас выбросило на полгода вперёд. Это если по погоде. Но в остальном никаких существенных отличий. Можно причаливать.—?А что станем делать потом? —?спросил Джон, зная, что в отличие от остальных старик хотя бы старается прикрыть страх за извечной ворчливостью. Кроме того, де Грута Флинт к себе всё же допускал.—?Он ничего не говорит,?— словно прочитав мысли, старпом опять предугадал вопрос,?— ты же его знаешь. Вопросы по кораблю?— вот всё, что я слышал от него.Против обыкновения, де Грут даже не обласкал Флинта обычными своими нелестными эпитетами.—?А ты что думаешь? —?в упор спросил Джон, надеясь, что старпом не сможет промолчать. Так и вышло.—?Охолони, Джон,?— тихо проговорил старик,?— ещё рано. Дай людям отдохнуть, набраться сил. Если эта Тортуга хоть немного походит на нашу?— блядями, выпивкой и наполнением?— они скоро забудут про ту дьявольщину, что творится на этом корабле. И тогда ты сможешь убедить их прижать капитана к стенке.Сильвер упрямо сжал губы. Старпом же немного помолчал, смял коричневой рукой уголок своей карты. —?Мы с тобой думаем, что знаем Флинта?— и дай-то Бог, если мы всё ещё знаем его настолько, чтобы в нужный момент помешать ему затащить нас ещё глубже!Джон глубоко вздохнул и отвернулся, наблюдая, как чайки выписывают круги над неприступными скалами, открывающими пролив в бухту Тортуги.***Какой-то голос ворвался в уши. Сперва?— тихим ручейком, а затем ревущим, набирающим силу потоком. Он проник в тяжёлые мокрые мозги?— слишком громкий, охренительно реальный.Чарльз решил поднять веки, но тело не послушалось. Пейотль. Отличная штука, когда хочешь вывернуть всё сознание и мыщцы наизнанку. Так что?сейчас Вейну оставалось только слушать. И ждать.Через какое-то время он понял, что вокруг суша, потому что влажные простыни, набравшие в себя пота с поясницы, не качало. В отдалении подпрыгивал и визжал разухабистый мотивчик, обычный для репертуара портовых борделей. Рядом, гораздо ближе, раздавались сердитые чёткие шаги.—?Мы оба знаем, что складно молоть языком?— твоя прерогатива,?— Флинт. Его Чарльз узнал сразу и мысленно ругнулся, решив, что Флинта в его жизни было и без того слишком много за последнее время. Если они находятся в борделе, он предпочёл бы проснуться в мягких руках местной девицы со сладким, льстивым голоском тому, чтобы слушать, как Флинт ведёт очередную нескончаемую войну. На сей раз?— со своим квартермейстером.—?Тогда растолкуйте мне, капитан, как я буду что-то объяснять парням, если сам не знаю, что с нами произошло, и что мы будем делать дальше! Это не настоящая Тортуга, не настоящие шлюхи, и не наше море под килем! Сейчас парни заняты выпивкой и трахом, но рано или поздно нам придётся выйти в море. И тогда даже вы не сможете выкрутиться. Вам придётся отвечать. Только на этот раз меня на вашей стороне не будет!Теперь Вейна разобрало ленивое любопытство, и он уже намеренно не стал открывать глаз. Справа послышался знакомый усталый вздох Флинта. Чарльз про себя хмыкнул?— Флинт всегда вёл любой разговор так, будто его смертельно заебали.—?Если бы я знал все ответы, думаешь, не сказал бы тебе? Всё, что я знаю?— это то, что мы живы благодаря этому человеку. И вернуться обратно сможем только с его помощью. Но сначала мы поможем ему.Некоторое время ничего не происходило. Назойливый визг скрипки вис в ушах.—?Вы всё знали,?— Сильвер не казался удивлённым, но в его голосе проскользнуло то, что Калико Джек назвал бы ?прискорбным разочарованием?,?— вы знали, но не сказали мне…—?Не знал,?— ощетинился Флинт,?— я лишь догадывался. Но я не знал. Найдём корабль Воробья, а после вернёмся домой и вернём сундук.Это становилось более чем интересным. Вейн насторожился, силясь понять, до конца ли пришёл в себя, или происходящее?— очередной поганый сон. Во сне, понял он, не было клопов.—?Господи, куда ещё вы готовы завести нас, только чтобы всё шло по-вашему? Какая будет следующая остановка? Дно морское? Преисподняя? —?Флинт ясно обрубил своим ответом все препирательства, но мальчишку, видать, понесло. Голос Окорока звенел от гнева.—?Можешь плести им всё что хочешь, сейчас это твоя главная задача. Но не забывай об одном?— ты вряд ли снова увидишь Мади, если вздумаешь мне мешать.Вся суть Флинта. Сунуть шею под самое лезвие палаческого топора, вытаскивая своих сторонников с лобняка. Чтобы потом, не моргнув глазом, собственноручно загнать их на следующий — повыше да поохраняемее.Снова скрипка. Сиплый женский хохот. Звон и ругань.—?Какой же вы уёбок, капитан.Стук протеза по дереву и бесновато-оглушающий грохот двери. Вейн не стал дальше ждать, развернулся на постели и поднял бровь?— пробуравил Флинта ожидающим взглядом. Тот не ответил, мрачно уставился на свои ладони.—?Согласен с ним,?— подначил Вейн,?— смотри, что ты делаешь с людьми. Скоро я решу, что Долговязый Джон Сильвер и впрямь пиратский король Нассау.—?Мне начинает казаться, что умников и шутников становится слишком много на фут земли вокруг. Не заставляй меня думать, что теперь и ты вынешь из меня душу своими расспросами.—?Твоя душа мне нахрен не сдалась,?— Чарльз поморщился от возникшего в голове помутнения,?— а чтобы трепаться столько же, сколько Сильвер, мне нужно пришить ещё два языка и отрезать ногу. Но меня долго не было. Так что рассказывай.И Флинт рассказал.Чарльз сел и хмуро воззарился на него, прикидывая, какой из двух вариантов бредовее?— тот, что Флинт не шутит, или тот, что Флинт каким-то непостижимым образом оказался способен на розыгрыши.Но время шло, Флинт цедил в пространство свои мерные фразы, и лицо его оставалось серьёзным и тусклым в скупом свете свечей. Гораздо более тусклым, чем могло бы быть под пейотлем. В мозгу гудело. А в ухе Флинта сверкнула серьга, когда он замолчал и отвернул голову набок.—?Если б я не знал тебя, то решил бы, что ты заразился от этого полудурка,?— Чарльз провёл пальцем по веку, вспомнив Воробья. —?И что теперь думаешь делать?—?Для начала нужна добыча. Боезапас у нас исчерпан.—?Не болтай,?— оскалился Вейн,?— я не Окорок, мне ни к чему твои байки. Ты действительно собрался гоняться за несуществующим кораблём из больной башки какого-то крашеного ублюдка? У нас война, про которую ты спел столько сладких песен, Джек и Энн всё ещё гниют в трюме того сраного капера, если вообще не убиты, а ты до сих пор не поджарил ублюдку пятки. И вот вопрос: что же такого ублюдок пообещал тебе?Флинт поднял на него свой коронный свинцовый взгляд, и некоторое время капитаны злобно сверлили друг друга глазами. Душный воздух давил на плечи, как и тёмные стены крошечной комнатки.—?Он перенёс сундук,?— сдался в конце концов Флинт, и с силой потёр висок,?— чёрт знает, откуда он узнал, но он откопал хренов сундук и перенёс его в другое место. Он не в своём уме, всё так, но он не дурак, это точно. И пытки вряд ли помогут нам что-то узнать, потому что Джек Воробей?— это тот же Джон Сильвер, только много опытнее. Нам просто не на что вести войну дальше, а без добычи и ядер мы не отобьём Рэкхема с Бонни. Крюк слишком силён даже против нескольких боеспособных кораблей,?— он, как всегда, растягивал речь, и от этого она звучала веско. Убедительно, сказала бы Элеонор. Когда-то Флинт сидел за её столом в Нассау и вот так же тянул свои тяжёлые, надменные слова. Когда-то она слушала их и так же, как сейчас Чарльз, прикидывала, насколько велика в них доля правды. —?Я пошёл за тобой, и пойду дальше,?— Вейн мотнул гривой, перебив набирающий силу поток Флинтова голоса,?— но я должен знать, что ты не отказался от всего из-за целей, понятных тебе одному. Скажи мне, что Джек не зря остался на том ёбаном корабле.Пламя свечи бликовало на Флинтовом забритом черепе, чадило у него в зрачках двумя мутно-рыжими язычками. Молчали долго, и сказанное Вейном звенело в комнате, громкое.—?Я сделаю всё, чтобы мы не проиграли,?— сказал наконец Флинт, и Чарльз нехотя кивнул, почуяв, что на этом пока придётся отступить. Требовало своего и тело, он не до конца оправился от действия пейотля. Нужен был нормальный сон без дурмана.—?Если что, разбудишь.Флинт кивнул и склонился над крошечной конторкой в углу. Книга?— ну ясен красен. Только великий Капитан Флинт способен часами глодать какие-то там пописульки, сидя в борделе на Тортуге.—?Почему я в твоей комнате? —?внезапно осенило Чарльза, и он подобрался на постели, как тигр, угодивший в клетку.—?Потому что я сам ухаживал за тобой,?— отозвался Флинт, не отрываясь от чтива,?— после первого приёма пейотля ты начал кидаться на моих людей. Сломал доку нос.В спокойном тоне Флинта и в его расслабленной позе нельзя было угадать насмешки, но Вейн раздул ноздри. Ухаживал. Флинт. Ухаживал. Что-то было не так в этих простых словах, Чарльз попытался понять, что именно, но не сумел.—?А твоя морда целая,?— прищурился он, чтобы что-то ответить. Что ж, это было позорно. Флинт менял ему повязки и постель, ебучий Флинт, любящий книжки и, время от времени, трах с мужиками. Но, в конце концов, его собственный судовой врач с ?Рейнджера? регулярно сношал коз в трюме. Нет, имелось тут и нечто большее. Чарльз понял, что не хочет думать об этом и вспоминать.—?Меня ты не трогал. Наоборот, даже часто вёл со мной беседы, пока был в бреду.Тут уж Флинт не смог удержаться от ироничного взблеска глаз, и Вейн мысленно зарычал. В голове один за другим стали вспыхивать обрывки образов, навеянных пейотлем. Слова Флинта будто прорвали плотину, заботливо выстроенную приходящим в себя разумом.Кнуты и иссечённая до костей спина, шрамы на которой сейчас словно загорелись нестерпимым пламенем. То, что всегда являлось ему в опиумных снах, то, что Чарльз Вейн хотел скрыть от всех, а не смог?— только от Элеонор Гатри, которая больше никогда не станет его. Крики надсмотрщиков, и постоянное ожидание боли, ужас, ни на секунду не разжимающий своих когтей. И чёрное отчаяние, без малейшего просвета надежды.Позже, в реальности, появился Тич и вытащил его, тогда ещё сопляка, с плантаций. Тич научил его быть сильным, но ужас и отчаяние остались, и ничто не смогло извести их до конца. Стоило отдать должное Элеонор?— она пыталась. Но она, как и сам Чарльз, не умела долго держать осаду. Ей всегда было проще взорвать обречённую крепость.Итак, к капитану Вейну приходили его демоны, а единственным тому свидетелем стал человек, которого Чарльз меньше всего хотел к себе подпускать.В таком случае, подумал он, бедолага Хоуэлл отделался легко.Продолжая вспоминать, он всё больше зверел. Надсмотрщиков он видел вокруг часто, а иногда видел Элеонор, то в карцере ?Крокодила?, то на эшафоте, то в его ?покоях? в старом форте Нассау. Всё это перемешивалось кровавой пеной, Чарльз помнил, как приходила боль?— а потом он снова проваливался в спасительный пейотлевый дурман.И всякий раз, когда агония становилась невыносимой, когда хозяева начинали снимать ему мясо с костей, а Элеонор принималась издевательски хохотать, каждый раз, когда Вейн видел свои ноги, бестолково дёргающиеся под весом его собственного тела на виселице?— в конце концов появлялся Флинт. И щерил свои не по-пиратски белые зубы в болезненном оскале.Отчего-то Чарльз всегда видел его лицо в мелких деталях: белая обмётка на просоленной линии рта, морщины на лбу и вокруг глаз?— метины человека, не знающего улыбки.И мысль, а может, фраза, обронённая Элеонор в одной из их бешеных ссор, бывших всегда такими же страстными, как и их ночи после.?Ты как бездомный пёс, потянешься за всяким, кто тебя погладит!?Она была права, чёрт побери, она была права, и кто знает, за кем ещё, после неё и Тича, он будет вот так же глупо таскаться по жизни, влекомый надеждой почуять прикосновение тёплых пальцев за ухом. Если уже не таскается.Вейн наотмашь обрубил поток размышлений. Потянулся к кувшину с водой, так кстати оказавшемуся у постели и неспеша отпил, гася в себе гнев и ещё что-то такое, чего ему не хотелось называть даже мысленно. Флинт, казалось, снова погрузился в чтение, сдвигая время от времени свои тяжёлые брови и жуя губу. Он не делал это как женщина?— Флинт вообще был похож на женщину ровно настолько же, насколько Джек Воробей походил на преподобного отче. Чарльз резко мотнул головой.—?Я решил, что возьму себе шлюх сегодня.Ответом ему стал рассеянный кивок.