XV (1/1)

Зови, зови декабрь,Ищи себе зимы,Ищи себе пути, стирай с ладоней соль.Послушная ладья,Да правим ей не мы,На первом корабле твоя алеет боль.Я список кораблейНе раз перечитал,По верфям и портам не раз меня влекло,Ведь вся моя любовь?—Расплавленный металл?—Она в воде морской застыла, как стекло…Макс терпеть не могла корабли. Пусть она и не страдала морской болезнью, как, к примеру, Идель, мысль о гигантской бездне где-то там, внизу, под качающейся палубой и деревянным брюхом судна, заставляла Макс зябко передёргивать плечами. Она предпочитала ощущать под ногами твёрдую землю.К тому же, в море правили бал мужчины, и все суда, на которых доводилось бывать Макс, неизменно оказывались слишком тесны для одной-единственной женщины на борту. Порою ей приходилось плавать эскортом с кем-то из капитанов, и те дни Макс вспоминала с чёрным отвращением. Нельзя было спокойно справить нужду, не говоря уже о досаждающих время от времени регулах?— приходилось постоянно хорониться с ведром по тёмным углам. Потому что походы в гальюн неизбежно сопровождались глумливыми маслеными улыбочками в лицо и за спиной. Если шкипер оказывался щедр к команде,?— то не только ими.Радовало одно?— она смогла подняться слишком высоко, чтобы получить собственную отдельную каюту и избавиться от грязных матросских лап на теле.Макс терпеть не могла корабли. Но ещё ни один из них не удостаивался от неё такой ненависти, как навио капитана Крюка.… В первую секунду после того, как этот корабль выбросило в чужие, пустынные воды, Макс подумала, что умерла. Она стояла на верхней палубе во время произошедшего, потому что никак не могла найти в себе решимости спуститься вниз, в лазарет. К Энн. И Макс застыла на полпути от каюты, кляня себя за это.А потом исчез, будто лопнув, ?Морж? вдалеке, и ядовитая зелень понеслась от того места к борту ?Крокодила?.?Зелёный луч видели немногие, девочка. Он означает, что кто-то крепко прогневил Нептуна! И отправится прямиком на дно морское!??— пронеслась у Макс в голове тогда сгнившая ухмылка старого-престарого Эйвери.Седая легенда моряков вдруг ожила и обросла ужасающей плотью реальности. В детстве Макс до дрожи боялась Эйвери и его холодящих кровь историй, и этот страх, как оказалось, никуда не делся со временем.За свою жизнь Макс видела много грязи, боли и зла, но всё это шло от людей, и она привыкла решать осязаемые проблемы, устранять врагов с помощью хитрости, ума или же силы?— когда сила соглашалась взаимовыгодно помочь. Но зелёная вспышка не была обидчиком, к которому можно подослать убийц. Не была жадным торговцем, признающим только язык золота. Она была выдумкой из матросских побасенок, кошмаром из глубины лет. И она приближалась. Не во сне, а наяву.Макс вспомнила, как животная всепоглощающая паника от этого зрелища сдавила ей горло в такие крепкие тиски, что из него не вырвалось даже вяка. Всё, на что Макс оказалась способна?— зажмуриться.Когда же она осмелилась раскрыть глаза вновь и поняла, что воздух вокруг не сменился солёностью воды, то сознание пронзила тревога за Энн. Макс тогда лишь мельком глянула на голое ровное море за бортом?— и сразу же бросилась к трапу в лазарет.На нижних палубах не успели толком ничего заметить, матросы лишь недоумённо переглядывались. Энн и вовсе спала, скрючившись в соседней с Джеком койке. Облегчение, затопившее всё существо Макс при виде этих двоих, было столь глубоким, что она почти всхлипнула. Что ж, подумала она в тот момент,?— если все они и погибли, то вместе.Но с того часа прошла уже неделя?— а вокруг ?Крокодила?, насколько хватало глаз, по-прежнему расстилалась неохватная гладь воды, граничащая на горизонте с голубым небом. Ни суши, ни других кораблей?— ничего. Даже птицы, казалось, покинули эти безжизненные края. Макс привыкла верить в деньги и власть, не в сказки святош. Но назойливая мысль о чистилище стала приходить ей на ум всё чаще в последние дни.Сейчас Макс стояла у борта, кутаясь в тёплый платок, и до рези в глазах всматривалась в непроницаемую ночь окрест. Развешенные матросами лампы не могли разогнать темень вокруг корабля, и казалось, что навио завис среди звёзд, постепенно истаивающих внизу, в сплошном мраке. Даже плеск волн не был слышим с исполинской вышины верхней палубы.Суждено ли им всем испытать ещё и телесные муки в этом царстве смерти? Ведь припасы на корабле рано или поздно кончатся… Макс поёжилась.Хотелось прижаться к острому плечу Энн, обнять её, понять, что они втроём с Джеком всё ещё есть друг у друга. За это Макс не колеблясь отдала бы теперь, пожалуй, весь свой бордель, свои предприятия и даже, дьявол с ним, весь Нассау. Она, Энн и Джек могли бы быть счастливы вопреки всему. Могли бы уехать, могли бы даже жить вполне безбедно?— но Макс не воспрепятствовала поимке Рэкхема губернатором. С того момента и последующего побега Чарльза Вейна из петли прошло не так уж много времени, но она вспоминала об этом, как о чём-то очень давнем. Макс тогда казалось, что положение и богатство важнее, что затраченные для достижения всего этого усилия стоят любви. В итоге, Джек чуть было не угодил на эшафот, а Энн её возненавидела. Чего стоят то положение и те деньги теперь, когда вокруг вода и чернота, и нет никого, способного разделить напополам этот липкий кошмар неизвестности?..Макс предпочитала не признаваться себе, что, окажись Рэкхем в руках правосудия, возможно, Энн вернулась бы к ней, и между ними больше не стояло бы преград. С тех пор она заставила себя смириться с мыслью, что эти двое неразделимы. Ведь если живую плоть оторвать от кости, она умирает.Энн так и не подпустила её к себе. Макс предприняла ещё одну попытку поговорить с ней?— и ушла из лазарета с длинным тонким порезом на коже горла. Макс осознавала, что не заслуживает прощения, и старалась не задумываться о том, заслужит ли когда-нибудь.Скрип дерева под чьими-то ногами оказался слишком громким среди царящей на палубе тишины. Макс даже вздрогнула. Порыв холодного ночного ветра встрепал локоны в причёске вставшей рядом Элеонор.—?Не спится? —?с тех пор, как они порвали друг с другом, в обращении Элеонор всегда ощущалось нечто вежливо-натянутое. Она до сих пор чувствовала себя виноватой. Когда-то это приносило Макс мстительное удовлетворение, но не теперь.—?Я тоже не могу уснуть,?— продолжила Гатри (Макс никак не могла заставить себя называть её ?миссис Роджерс?), и Макс впервые за несколько дней заметила, как сильно ввалились у той щёки,?— и мне нужно с кем-то поговорить. Не знаю, с кем ещё можно.—?А губернатор? —?всё же не удержалась от шпильки Макс. Вина Элеонор давала определённую власть над этой волевой женщиной?— такую роскошь никто, кроме Макс, не мог себе позволить.Гатри вздохнула, отворачиваясь в бескрайнюю темень за бортом.—?Он будто сошёл с ума после того, как мы попали сюда. Всё больше пьёт. Вот и сейчас… мертвецки. Я боюсь, что даже если мы и спасёмся из этого блядского места, он погибнет раньше.Голос Элеонор дрогнул, она закусила губу, явно с натугой произнося слова. Макс очень, очень давно не слышала, как Элеонор ругается, и это тоже кое-что да значило.Что ж, состояние губернатора Роджерса можно было объяснить. Нассау остался фактически обезглавленным в разгар войны с пиратским сопротивлением. Капитан Берринджер, возможно, и заслужил репутацию отличного вояки, но Макс придерживалась крайне невысокого мнения о его способностях управленца. Вспоминая же, сколько всего предпринял губернатор, чтобы привести Нассау к порядку, и зная его вспыльчивый нрав, она понимала?— одному только дьяволу известно, какой гнев и какое отчаяние раздирают Роджерса сейчас.—?Что ты знаешь о планах капитана? —?осторожно спросила Макс, не зная, положить ли Элеонор руку на плечо, или же та воспримет этот жест как очередную издёвку. Они давно уже не находились так близко друг от друга. Бывшие возлюбленные, бывшие враги, а теперь?— просто две одинокие женщины среди бескрайней морской пустыни.Элеонор подняла блестящие глаза.—?Вудс ходил к нему сам, Крюк не дал внятных ответов. В том, что случилось, Вудс винит его, Макс. И… мне страшно. Я не могу отговорить его от бутылки и, боюсь, что не смогу отговорить от необдуманного гнева. Мы потеряли всё, что пытались построить, в один момент.Тут Макс всё-таки прикоснулась к Элеонор, ощутив под нагретой платком ладонью дёрнувшийся хрупкий холод.—?Тебе лучше вернуться к нему. Ты нужна ему больше, чем когда-либо.Элеонор медленно кивнула но, разумеется, торопиться не стала.—?Знаешь, я не видела в Вудсе столько ярости даже после того, как Флинт увёл у нас сокровища. Она пожирает его, и стоит ей вырваться наружу…—?Las brujas! —?свистящее шипение незнакомого голоса хлестнуло по ушам сзади. Женщины, не сговариваясь, отшатнулись от него к самому борту, врезались во влажное дерево спинами. В безликом шипе говорящего обе безошибочно прочли опасность. И вполне отчётливую ненависть.***За неделю, проведённую на Тортуге, команда ?Моржа? заметно расслабилась. Разговорчиков о дьявольщине, Воробье и Флинте поубавилось; матросы тут же обзавелись новыми подружками-шлюхами, постепенно латая свой барк. Не слишком понятная война с Британией отступила, спряталась за горизонтом и перестала казаться такой страшной.Всё это Вейн цеплял краем уха в общей зале борделя, от нечего делать просиживая там целые вечера. Днём Чарльз ходил разминаться на саблях, отправлялся с командой на берег, к чёрному пузу ?Моржа?. Слишком уж застоялись мышцы после чёртова ранения. Иногда к тренировкам присоединялся Флинт, и капитаны молча, ожесточённо лязгали сталью, попусту стремясь взять верх в поединке. Не удавалось ни одному, и Чарльз уходил с берега злым, а Флинта оставлял усмехающимся.Вейн знал, что кое-кто из команды даже начал делать ставки на эти состязания.Вообще-то говоря, его не слишком заботила болтовня матросов. Слушал он её больше по привычке?— во времена ?Рэйнджера? Чарльз знал о своих людях всё, включая имена их любимых блядей.Сейчас ему нравилось думать, что команда Флинта?— это головняк Флинта. Так что он мог часами курить за столом, наблюдая за вечной бордельной свалкой и людской суетнёй. И, как все, он ждал выхода в море.О товарищах Вейн старался пока не вспоминать, хотя с каждым днём простоя бессильное бешенство только росло внутри. Он теперь зависел от Флинта, от состояния Флинтова барка, и, впридачу, от утырка-Воробья. Утырок, кстати, старался не соваться Чарльзу на глаза. Стоило Вейну появиться в зале, и Воробья тут же сдувало оттуда на всех парусах. К досаде Чарльза, жопочуйка у этого чучела развита была отменно.Вейн пытался расспросить обо всём местных, но люди только разводили руками?— крутить у виска, видать, не решались. Ни о каких других мирах они и слыхом не слыхивали, а вот о Джеке Воробье?— да, пожалуйста. Его тут и последняя собака знает. Чудаковатый малый, но от баб отбоя нет?— как только умудряется! Вообще, гад, конечно, тот ещё. И стырить что-нибудь мастак, и в кости не дурак смухлевать. Но иногда захаживает с золотишком, так что прощаем, конечно…Будь у Чарльза в запасе хотя бы месяц?— и Флинт, и его корабль, и Воробей тут же отправились бы к чёртовой матери. Вейн мог бы набрать себе новых людей, но времени на это не было. У Джека и Энн его не было точно. К тому же, Чарльз не представлял, как найти путь домой в одиночку.—?Капитан,?— Вейн как раз устроился в углу с кружкой эля, когда к нему подсел Окорок. Чарльз смерил его максимально неласковым взглядом. Но, ясное дело, после Флинта Сильвера такое смутить не могло. —?Я должен поговорить с вами.Вейн кивнул, выпуская из ноздрей дым. Здешний табак, следовало признать, был что надо.Сильвер набрал в грудь воздуха, будто перед прыжком.—?Дело во Флинте,?— Окорок поднял глаза в упор. Чарльз лениво отметил, что раньше не видал на этой хитрой морде такого загнанного выражения,?— мне может понадобиться ваша помощь с ним.—?С ним? —?Вейн поднял бровь,?— в этом ты не одинок. Помощь с ним нужна всему свету. Но лично я лезть в его дерьмо не намерен.Сильвер сжал губы и резко подался корпусом вперёд, обмакнув свои длинные патлы в Вейновом стакане с элем.—?Я думал, что начал сближаться с ним. Думал, что мы достигли взаимопонимания. Но сейчас я больше не знаю, чего от него ждать. И это страшит меня до дрожи! Я не…—?Сядь.Сильвер медленно опустился обратно. Чарльз толкнул к нему опороченный эль.—?Будь я на твоём месте, я бы скорее стал заботиться о том, что мои люди пораззявили рты перед каким-то хреном с погремушками на башке. Я думаю, он уже пытался им что-то напеть.Вейн сделал паузу. Матросы ?Моржа? и в самом деле стали отзываться о Воробье дружелюбнее.—?Твоей команде тут нравится. И понравится ещё больше, когда Воробей приведёт их и Флинта к местной добыче. Люди тут… —?Вейн ткнул алым хвостом самокрутки в направлении какой-то компашки осередь зала,?— непуганые. Не как наши. Твоим парням не терпится взять здесь свой первый приз. А ты, если продолжишь следить вместо них за каждым чихом Флинта, очень скоро станешь просто калекой с камбуза.Сильвер сморщился, но упрямо проглотил обиду и не отвёл глаз:—?Я знаю, что у вас, как и у меня, есть те, кто вам дорог, и знаю, что вы тоже хотите вернуться домой. Я прошу вас помочь мне, потому что у нас общий интерес в этом деле. Нам с вами некуда будет деваться, если Флинт решит не возвращаться после этой добычи. Но, в отличие от меня, вас он может послушать. Он вас уважает.Вейн, щурясь, опёрся локтями о столешницу. Этот разговор и, в целом, Сильвер, начинали донимать его. Не дождавшись ответа, Окорок толкнул из груди резкий вздох.—?Вы правы. Воробей пытается влезть парням в головы и, боюсь, Флинту тоже. Флинт мнит себя непобедимым, он не остановится ни перед чем, чтобы всё шло так, как он захочет. Но раньше рядом всегда оказывался кто-то, кто хотя бы пытался обуздать эту бурю внутри него,?— Сильвер уронил взгляд на свои руки. —?Мне почти удалось. Я мог предугадать почти все его действия и в чём-то повлиять на него. Моё мнение стало для него… ценным. Но вот появления Джека Воробья я учесть не смог.Лицо Окорока прорезала кривая усмешка. Чарльз отметил, что тот сильно постарел с их первой поганой встречи.—?Я вложил слишком много усилий в то, чтоб разглядеть во Флинте человека,?— продолжил Сильвер,?— и поэтому не хочу, чтобы он погиб. Но если позволить Воробью оседлать этот шторм, мы все очень быстро окажемся на дне. И капитан тоже.Чарльз щелчком отправил самокрутку в полёт. Пора было заканчивать.—?Значит, ты решил, что теперь я должен работать у Флинта мозгоправом, раз ты не смог. Так вот, блядь, послушай. Флинт пальцем бы не шевельнул ради этого полудурка, если бы не видел в этом резона для себя. Ты знаешь его совсем не так хорошо, как думаешь, если не успел понять, что Флинт нихуя не делает просто так. И с чего ты, мать твою, взял, что он вдруг начнёт слушать меня?Сильвер поднялся, устало понурив плечи.—?Именно с того, что я успел достаточно узнать Джеймса Флинта. Я не нашёл ни одной причины, по которой он вернулся за вами на ?Крокодил? и сам полез спасать вас оттуда. Кроме той, что в силу каких-то факторов он к вам привязался.С этими словами Джон тяжело перетащил свою полуногу через лавку и захромал к своим. Чарльз проводил его глазами и сплюнул на пол.***—?Las brujas! —?повторил вылезший откуда-то из самого глубокого пекла испанец. Морду его рассекал рубленый уродливый шрам, тянущийся косой впадиной ото лба до челюсти. С той стороны, где удар пришёлся ему на глаз, на Макс уставился жуткий молочно-белый зрачок.Матрос выбросил руку вперёд, и тело Макс среагировало мгновенно. Она согнулась, сжалась в слепом ожидании выстрела и боли, успев различить только, как кошмарная разрубленная харя кривится в торжествующей ухмылке. Но никакого звука не последовало, и Макс моргнула. А потом ещё раз и ещё, в каком-то немом непонимающем ужасе вылупившись на перекрестье распятия в клешнятой лапе страшилища.—?Сейчас же вернитесь к своим обязанностям, матрос! Уверена, капитан Крюк не оставит без внимания мои слова о вашем поведении! —?следовало признать, Элеонор пришла в себя быстро. В тоне ее голоса тут же зазвенел повелительный металл.В ответ испанец скривился и плюнул ей под ноги.—?Las brujas,?— в третий раз прошипел он, рвано скаля зубы. И в этот момент волосы зашевелились у Макс на голове, потому что палуба вокруг них с Элеонор стала оживать.В неверном свете зажжённых ламп повсюду замелькали силуэты. Они тенями выныривали из люков палубы, огромными пауками ползли по реям и канатам, молча стягиваясь вокруг из всех мыслимых и немыслимых щелей, словно повинуясь какой-то беззвучной команде. Макс ощутила, как её желудок сморщивается внутри до крошечного комочка, а затем подлетает куда-то вверх, к самому горлу.Она видела перед собой лица тех же самых матросов, что ещё днём спокойно возились со швабрами, тросами и парусами. Только вот эти матросы в одночасье превратились в призраков. И эти призраки собирались теперь в самую настоящую ватагу?— ни дать ни взять ужасные тени корабля мертвецов.Макс закричала. И тот, первый, испанец с бельмом, тут же ударил. Сила, с которой его кулак врезался ей в живот, выбила из губ Макс остатки звука, согнула её напополам, заставила цепляться за дыхание, ставшее вдруг тягучим и железневеющим во рту. Макс кулем осела вниз, на доски.—?Вы! —?снова пробился сквозь шум в ушах омерзительный голос, но распознать, что он орёт, Макс смогла только когда обжигающе-холодный воздух снова ворвался в лёгкие. К счастью, первая и самая жестокая боль тоже на время поутихла, сожранная страхом. —?Это из-за вас, ведьмы, гневается ?Крокодил?! Баба на корабле беду приносит! Наш шкипер оплошал, и эти твари одурачили его! Одурачили всех нас, завели нас в это проклятое место! Но мы это исправим, да, исправим! Верно, парни?!—?Верно!!! —?хором отозвались остальные. Их за спиной главаря собралось уже никак не менее двадцати человек, и с каждой минутой становилось всё больше. Макс различила в толпе нагой блеск стали и чуть было не завизжала снова.—?Капитан, говоришь,?— гнусно усмехнулся другой пират, весь синий от татуировок и такой огромный, что Макс всхлипнула,?— капитан только возрадуется, если ?Крокодил? перестанет ревновать! Без вас она* будет довольна, и удача снова вернётся к нам!Макс в немой панике метнула на Элеонор полный идиотской надежды взгляд; но рот у той предательски приоткрылся, а пальцы вцепились в переборку борта с такой силой, что побелели костяшки.?Это конец. Конец. Конец?,?— билась в голове одна-единственная мысль, но теперь она уже не приносила, как прежде, упоительного облегчения.Щёки уже давно отсырели от слёз, бегущих по ним ручьями, и Макс даже не сразу сообразила, что в задних рядах окруживших их с Элеонор пиратов внезапно началась свалка.Но потом она услышала Энн. Короткие, сиплые выдохи и рычание до трепета родного голоса?— Энн не стала тратить время на пустословие. Она просто пришла убивать. Наверняка, решила подняться после вскрика Макс.Воспользовавшись всеобщим замешательством, Элеонор рывком вздёрнула Макс на ноги, толкнула было в сторону, к каютам. Но бросок Энн захлебнулся в телах и, хотя пиратка успела покосить нескольких испанцев, против неё их оказалось слишком много.Растерявшиеся поначалу, они просто задавили Энн числом, и Макс в отчаянии впилась глазами в то место, где кошачий замах пиратки потонул во взметнувшихся со всех сторон грязных лапах. А потом матросы, не скрывая злорадных ухмылок, швырнули шипящую Бонни рядом с Элеонор, и Макс закричала вторично?— но на этот раз от ярости. Броситься к шатко поднявшейся на ноги пиратке она не смогла?— вся толпа до единого человека ощетинилась оружием.—?Так даже лучше,?— осклабился бельмоглазый главарь,?— ты хоть трижды шкиперу принадлежи, ?Крокодил? будет знать, что, если надобно, мы повыпустим кишки всем ведьмам до одной! —?он вытянул только шею, не рискуя приближаться к Энн корпусом. —?А если она не пожелает, чтоб ты дохла, уж это мы узнаем!Со всех сторон загнусавили омерзительные смешки. Но Энн Бонни не была бы Энн Бонни, если бы не плюнула оратору в рожу.Что произошло дальше, Макс различить не смогла. Потому что в дюймах от её горла пронёсся металл, и она успела только пригнуться,?— по счастливой случайности пригнуться от собственной смерти,?— и теперь Макс отчего-то не сомневалась, что уж эта-то смерть окажется самой что ни на есть настоящей. И, хоть второго выпада не последовало, она не сразу решилась открыть мутные от слёз глаза.—?Что здесь происходит, уважаемые?Ещё каких-то полчаса назад Макс отдала бы многое, чтобы никогда в жизни не слышать этого противного голоса, но теперь дрожащие ноги чуть не подкосились от облегчения. Явился Крюк.Он жестом заткнул рот Элеонор, видимо собиравшейся разразиться гневом и страхом, и повернулся к бельмоглазому.—?Так ведь это, капитан,?— ободрённый поведением шкипера, тот вздёрнул подбородок,?— ведьмы они, как есть ведьмы! Порезать их и за борт спустить, вот и вся недолга! Враз тогда землю отыщем!Скопище за его спиной согласно заурчало. У Макс снова засосало под ложечкой. Ужас подкатил к горлу с новой силой от некстати влезшей в голову мысли?— капитан имеет право единолично отдавать приказы только находясь в бою. В остальное время, вспомнила она, все вопросы решаются общим голосованием. Что же, если мнение Крюка на этом корабле не достаточно авторитетно?.. Слабый проблеск надежды давало только то, что на многих матросских харях всё ещё оставалась растерянность.—?Получается, вы каким-то образом пришли к выводу, что неудачи, столь упорно преследующие нас… —?Крюк сложил руки за спиной и прервался, видимо, осознав, что бельмоглазый не понимает и половины его слов. —?Вы все решили, что наш вынужденный дрейф связан с этими тремя дамами? Как ваше имя, матрос?—?Энрике, se?or.В животе Макс свилась клубком тупая, пилящая боль, но она во все глаза глядела на Крюка и как умела молилась о том, чтобы одной этой болью всё и закончилось.Бельмоглазый подбоченился напротив Крюка, преисполняясь, видимо, всё большей решимости. Чем дольше капитан молчал, тем сильнее начинал волноваться матросский сброд. Краем глаза Макс заметила, что Элеонор дрожит.—?Кончаем с ними, капитан! —?наконец выкрикнул кто-то. Его поддержали согласными воплями.—??Крокодил? злится,?— подхватил, ощерился Энрике, сплёвывая через плечо,?— всякий знает, что баба на корабле к худу! А три бабы так вообще, упекли нас в задницу к дьяволу!Крюк как будто бы не слушал его. В ответ на поднявшийся гомон он прижал палец к губам и, к некоторому нервному облегчению Макс, команда послушалась. Кровожадное многоголосье смолкло.—?Энрике-бондарь, если я не ошибаюсь? Помнится, вы на длительный срок сходили на берег в Панаме и вернулись в команду лишь незадолго до нашего рейда к берегам Нассау. Всё верно?—?Si, se?or, это так, но…—?Как давно с вашим глазом, любезный Энрике, случилась такая досадная неприятность? —?скучным тоном осведомился Крюк,?— я попрошу вас вспомнить как можно точнее.Макс услышала, как Энн сквозь зубы бормочет ругательства. Незаданный вопрос легко читался и в потемневших рожах испанцев, и в вытянувшемся лице урода Энрике, и в сдвинувшихся бровях Элеонор. Что Крюк делает? К чему он клонит?—?Пару месяцев назад, капитан,?— осторожно отвечал Энрике,?— глаз давненько уж зацепили, но эта штука не вдруг выросла,?— он очертил пальцем круг перед своим бельмом. —?Теперь почти не вижу ничего.—?Таким образом, вы хотите сказать, что до конца цвет изменился не так давно?Макс нервно переступила с ноги на ногу. Ей очень хотелось закрыться в своей каюте вместе с Энн и больше никогда не выходить на эту палубу.—?Не так чтобы давно,?— нехотя сдался под взглядом Крюка матрос, как и все, чуя подвох.Крюк кашлянул.—?Сеньоры и господа! —?его голос внезапно зазвучал громче,?— только что ситуация для меня полностью прояснилась. И я глубоко сожалею о том, что вынужден сообщить вам! Но если я не предприму этого шага сейчас, то, крайне вероятно, мы не сможем отыскать на этой акватории не только суши и других кораблей. Если я не воспрепятствую распространению на нашем корабле скверны и опухоли, мерзкой заразы, которая поселилась среди вас, боюсь, очень скоро из окружающей нас воды исчезнет даже рыба!—?О чем вы, шки… —?начал было Энрике, но страшный протез Крюка в мгновение ока очутился у него под подбородком. Толпа за спиной своего главаря дохнула поражённым охом.—?Молчать! —?Крюк, не опуская острия, оглядел остолбеневших матросов,?— с вами в команде уже два месяца ходит лацедон**. Настоящее чудовище, живой труп с морского дна, а вы, люди, поклявшиеся защищать братство команды на этом корабле, упустили момент, когда тело вашего товарища заняло отвратительное порождение мрака! Никто из вас ни на секунду не задумался о том, что даже символ веры в его руке?— деревянный!Матросы взирали на своего капитана с всё возрастающим ужасом. Но Крюк неумолимо продолжал:—?Только что вы чуть было не лишили жизней трёх невиновных леди. Из-за навета отродья, которое более не является вашим братом! У этого существа глаза неодинакового цвета***! Это существо крадёт у нас всё больше удачи! У этого существа на шее имеется чешуя, и как только я приблизил к его коже железо, я смог увидеть её совершенно отчётливо! У подобных созданий не имеется тактики, чтобы скрыться от проверки железом!Он на полсекунды прервался. Кое-кто из опешивших матросов зачертил перед грудью распятия.—?Eso es mentira!!! —?опомнился Энрике,?— no es verdad!!! Это ложь!!! —?тут он дёрнулся, но левая рука Крюка тут же недвусмысленно взвела курок пистолета.—?Я не сомневаюсь, что недостатка в добровольцах, желающих проверить истинность моих слов, не найдётся,?— Крюк вновь вернулся к своей обычной манере разговаривать шёпотом. Но Макс расслышала его без труда.Люди отхлынули от них, мрачно, обескураженно переглядываясь. Макс поняла, что капитану удалось всерьёз напугать их. Она постаралась не думать о той вероятности, что Крюк и в самом деле говорит правду.—?Дозвольте мне, капитан,?— протиснулся вперёд поджарый моряк с жидкими баками,?— мы с Энрике, навроде как, друзья…Он заметно нервничал, хоть и пытался не подавать виду.—?Боцман Сиэрра. Очень хорошо,?— кивнул Крюк, не отодвинув свой кошмарный протез ни на дюйм. На лице Энрике же проступило явное облегчение, что означало?— Крюк блефует, блефует безбожно, и…Боцман по фамилии Сиэрра издал булькающий хрип и отпрянул от своего бельмоглазого друга, едва только глянув ему за ворот рубахи. Падающего, его подхватило сразу несколько пар рук, и вся шайка трусливо попятилась от человека, которому так охотно вторила какие-то минуты назад.—?Господь всемилостивый! Братцы! Чешуя! Чешуя, всамделишная, драна мать! —?дурным голосом орал боцман, суматошно хватаясь за рубахи и плечи товарищей, почти задыхаясь. Глаза его лезли из орбит.—?Я считаю, тут можно заканчивать,?— буднично резюмировал Крюк.В следующую секунду его протез змеиным броском вскрыл бельмоглазому горло.Тело грянулось Макс под ноги с грохотом, который долго преследовал её потом в кошмарах. Как и изумлённо-беспомощное выражение, навсегда впечатавшееся в рассечённые шрамом черты матроса Энрике.—?Дамы, будьте добры, проследуйте в мою каюту,?— уже развернувшись, бросил Крюк через плечо. —?А вы, господа, усердно помолитесь над ним. Зараза не должна отыскать ни малейшей возможности вернуться. Я ясно выражаюсь?***На следующий день Флинт не появился у ?Моржа?, и Чарльз пошёл к нему вечером. Он больше не мог просиживать штаны в этом долбаном месте. С ремонтом барка было покончено. И теперь Вейн хотел своими ушами услышать изо рта Флинта, что они убираются наконец с Тортуги, что завтра же они вооружают ?Моржа? и выходят в море.Для себя Чарльз решил, что если Флинт вдруг станет волынить в ответ, раскроить ему рожу будет не самым плохим вариантом для окончания дня.Вейн поднимался по лестнице, против воли замедлив шаг. Флинт квартировал на втором этаже. Чарльз не появлялся там с тех пор, как в самую первую ночь переселился подальше. Мозоля мозги, сам собой всплыл в голове трёп Окорока. Вейн чертыхнулся и ускорился, отшвыривая его прочь. Джек и Энн, вот что было важно.Флинта на месте не оказалось. Чарльз завис в коридоре, размышляя, стоит ли ждать его. Как вдруг звук, исходящий из одной из дальних комнат, заставил его нахмуриться. Видать, Флинту надоели книжки, теперь нанял себе музыкантов. Только Флинту могло приспичить затаскивать на второй этаж инструменты. Что ж, им всем там придётся прервать свои упражнения.Чарльз толкнул дверь плечом, как всегда, не церемонясь. И застыл на пороге, недоверчиво оглядывая представшую перед ним картину.Флинт играл на странном здоровом клавикорде. Вейн видел только его спину, обтянутую белой рубахой. И ещё руки?— руки Флинта, скользящие по клавишам по обе стороны от этой спины. Те же самые руки, что добыли пять миллионов испанских долларов с галеона, считавшегося выдумкой. Те же самые руки, которыми Флинт в собственной каюте задушил своего лучшего друга. Руки, которые однажды, сраную вечность назад, могли бы раздавить ему, Чарльзу, горло в одной из комнат над баром Элеонор.Вейн отступил в темноту коридора. Прежде он не видал такого инструмента, не слыхал подобной музыки, и чутьё подсказывало, что он застал сейчас Флинта кем-то другим. Кем-то голым, пожалуй.Рядом с Флинтом стояла пустая ромовая бутыль. А из-под пальцев его, какой-то силой удержав Чарльза на месте, в уши хлынул солнечный день и бело-золотой песок Нассау. Ладонь Джека на плече, нехитрые сабельные состязания в переулках. И улыбка Элеонор, уносящаяся звонким её смехом в небо над безбрежной синью карибских вод.Это было чем-то сродни удару под дых. Чарльз сжал кулаки. Горло ему вдруг заклинило. Он не знал, как называют такое.Флинт пластью согнулся над своей музыкой, и Вейн остро ощутил, что надо убираться. Как тогда, когда Элеонор разделась перед ним в форте. В последнюю ночь, которую они провели вместе.И, как тогда оттолкнуть её, убраться сейчас он не смог. Лишь стоял и слушал, как звук становится громче, ярче в каких-то местах, как на смену ласковому свету приходит тяжёлая надрывная боль.Наверняка, эта мелодия лилась откуда-то из Флинтова английского прошлого. Наверняка, подумалось Чарльзу, Флинт сейчас наживую вспарывал себе брюхо тупым ножом. Потому что боль становилась всё плотнее и шире.Теперь Флинт извлекал из чёрно-белых клавиш их побег из Чарльзтауна. Гаснущее в глазах Тича разочарование. Неудавшееся повешение капитана Вейна. Алкогольную муть и жизнь, полную боем и шелестом старых страниц в каюте ?Моржа?.Вопль под руками Флинта постепенно иссякал, снова сменяясь шёпотом. Но на этот раз Чарльз больше не почувствовал в нём песка и моря; он услышал только тоску.?Ты чудовище!??— как наяву хлестнул по ушам крик Элеонор. Во рту словно опять появился привкус крови от её ударов.?Мы все монстры для кого-то,?— пришло на смену этому привкусу другое воспоминание?— рассудительное пожатие плеч Флинта, сидящего на пороге своей хижины на маронском острове. —?Но чем больше зверств нам приписывают, тем крепче броня, под которой мы можем спрятать от них свою добродетельную слабость?.Музыка умирала, дёргалась в агонии вместе со свечным пламенем комнаты. Чарльз ещё на шаг отодвинулся от порога. Звук, жалко вякнув, оборвался под локтями Флинта, когда тот уронил лицо в ладони.Вейн скрипнул зубами, увидев, что тело Флинта длинно, резко содрогнулось?— один раз и другой.Что ж, теперь они с Флинтом сполна поквитались за те бредовые сны Чарльза. Вейн бесшумно растворился во тьме, не почувствовав никакой радости от этой мысли.