День третий и последний. Глава девятая (1/1)

В которой Дэмьен становится жертвой интриг и теряет рассудок, а Панкер совершает предательствоНа следующее утро (точнее, ближе к полудню) Дэмьен Торн с трудом разлепил глаза и оторвал от подушки гудящую голову. Перед глазами у него все плыло, а в пересохшем рту стоял какой-то отвратительный привкус. Окажись на его месте профессор Осборн, он моментально опознал бы в этих симптомах признаки жесточайшего похмелья (собственно говоря, им ученый и мучался сейчас у себя дома); однако для Дэмьена, в жизни своей не выпивавшего больше двух бокалов за вечер, подобные ощущения были в новинку.?Уж не заболел ли я?? - подумал он и приложил руку ко лбу в поисках жара. Жара не было; но то, что он нащупал у себя на лице, заставило его свалиться с кровати и, мобилизовав скрытые резервы организма, нетвердой иноходью поползти в сторону зеркала.Из зеркала уставилась на него какая-то жуткая харя, сплошь в шрамах и ожогах. Сине-багровые рубцы бледнели и затягивались прямо на глазах; не прошло и минуты, как Дэмьен с облегчением увидел в зеркале знакомое и дорогое лицо.- Ничего себе! – проговорил он, дрожащей рукой ощупывая свою новообретенную физиономию. – Что же со мной вчера было?Только сейчас он сообразил, что ничего не помнит о прошедшей ночи.Нетвердыми шагами Дэмьен вернулся на кровать и, обхватив голову руками, погрузился в воспоминания. Он помнил православных; помнил сатанистов под предводительством монаха; помнил удары в борт лимузина и несущееся навстречу ограждение моста; слишком хорошо помнил Панкера… Но дальше все терялось в непроглядной мгле. Из мглы выплывали какие-то отрывочные картины; но картины эти были столь удивительны и ни с чем не сообразны, что Дэмьен не мог им верить. Должно быть, явь мешалась в его сознании с кошмарным сном.Он все еще сидел, погруженный в лихорадочные раздумья, когда дверь спальни распахнулась от мощного удара ногой, и в комнату, подобно утренней фее, распространяя бодрящий запах перегара, впорхнул Панкер.- Утречко доброе! – радостно заорал он. – Я пришел к тебе с приветом! Ну как, оклемался после вчерашнего?Дэмьен поднял на него измученный взгляд.- Панкер, - попросил он, - объясни, что со мной было вчера ночью. Только не щади меня, говори правду.- Да ты ничего не помнишь, что ли? – с энтузиазмом поинтересовался Панкер. – О-о! Ты много потерял, дружище! Лучше спроси, чего с тобой не было!Дэмьен помертвел.- Сначала из-за тебя началась религиозная война – христиане защищали тебя от сатанистов…- Это я помню. Дальше!- Мы вовремя дернули, - безмятежно отозвался неподражаемый Панкер. – На мосту за нами увязались ребята Амбала…- С этого места, пожалуйста, поподробнее, - напряженно попросил Дэмьен.- Они пристрелили шофера, и тебе пришлось сесть за руль. Ты гнал со скоростью двести в час, мы почти оторвались от погони, но Амбал применил хитрость… Ох, эта чертова стена!- Дальше!- А дальше, - сказал Панкер, и голос его задрожал от благодарности, - ты велел мне бечь.- Не может быть!- Вот ей-богу, чтоб мне с места не сойти! – И Панкер размашисто осенил себя крестом. Дэмьен отшатнулся. – Так прямо и сказал: ?Беги, - говоришь, - Панкер, а я тебя прикрою?. А у самого лицо такое… такое… как у Зои Космодемьянской!- А дальше? – слабеющим голосом вымолвил Дэмьен.- Ну, дальше я убег. Но недалеко, чтобы посмотреть, чем дело кончится. И тут ты направляешь лимузин прямо в стену и взрываешься – да так ловко, словно каждый божий день проделываешь такие штуки!- Дальше! – прохрипел несчастный.- А дальше выходишь ты из лимузина с базукой на плече и говоришь: ?Ну что, сволочи, кто хочет комиссарского тела?? - Так и сказал? – из последних сил поразился Дэмьен.- Ну, приблизительно, - сжалился Панкер. – А дальше ты ка-ак показал им всем кузькину мать! Чувак, видел бы ты, как эти уроды от тебя драпали! Блин, я тебя даже зауважал после этого! Какая, право, жалость, что ты ничего не помнишь! А потом подваливаешь к монаху и давай его стволом по башке охаживать, а сам приговариваешь: ?Это тебе, козлу, за Родину, за Сталина!?- Подожди, Панкер, подожди… Ты хочешь сказать, я поднял руку на человека?!- На монаха! – успокоил его Панкер. – И не руку, а базуку. Ну и еще немножко ногу. А в остальном все верно.- А дальше? – простонал Дэмьен.- А дальше не знаю, - признался Панкер. – Дальше я убежал. Как-то, знаешь, подумалось, вдруг ты будешь не слишком рад меня видеть… Но вообще-то мне кажется, что этим дело не кончилось, потому что дворецкий говорит, что домой ты вернулся уже под утро и, знаешь, в таком виде… - Тут Панкер смущенно опустил глаза.- В каком ?таком? виде? – подозрительно поинтересовался Дэмьен.По дрожанию в голосе клиента проницательный Панкер понял, что его собеседник близок к нервному срыву, и лучше избавить его от излишних подробностей. Поэтому, проглотив все красочные эпитеты, он ответил коротко и емко:- В обугленном!Дэмьен открыл было рот, но заговорить не успел. В дверь постучали, и тут же, не дожидаясь ответа, в спальню стремительным шагом вошел дворецкий. Лицо его имело еще более похоронный вид, чем обычно; в руках он держал какую-то газету.- Прошу прощения, сэр, - проговорил он с необычным волнением в голосе, - но, осмелюсь предположить, вы должны это увидеть, сэр.Не ожидая ничего хорошего, Дэмьен дрожащей рукой принял газету. Дворецкий с какой-то непонятной опаской вгляделся ему в лицо и поспешил прочь.- ?Монстер-Сити православный?, - прочел Дэмьен вслух. – ?Нашему корреспонденту удалось взять эксклюзивное интервью у врага рода человеческого?…- Так вот чем ты занимался, пока меня не было! – осенило Панкера. – Надо же, а я уж думал, в кабак пошел!Но Дэмьен его не слушал: он напряженно скользил глазами по газетным колонкам, и на лице его отражались противоречивые чувства.- Не может быть! – проговорил он наконец. – Я не мог такого наговорить! Или… или все-таки мог?О злой рок! Если бы интервью сопровождалось фотографией, загадка разрешилась бы мгновенно, и, быть может, мир не оказался бы на краю гибели. Но увы – фотографа Федю принесли в жертву, фотографии не оказалось, и эта роковая случайность ввела Дэмьена в заблуждение, нанесшее серьезный урон его рассудку. - Вот здесь, - шептал он непослушными губами, - я говорю, что, когда приду к власти, никому мало не покажется! У меня все узнают, куда Макар телят не гонял и… и еще что-то про мать какого-то Кузьмы… Панкер, я не знаю эту женщину! И Макара тоже не знаю, а телят вообще только на тарелке видел!- Ну, знаешь, - задумчиво проговорил Панкер, - ты ведь был в шоке, так что, наверное, бессознательно начал выкладывать то, что думаешь на самом деле. У тебя ведь в предвыборной программе сказано, что никто не уйдет обиженным – а это, если вдуматься, почти то же самое!- Но дальше, - продолжал Дэмьен, – дальше, смотри, Панкер, я выражаю сожаление, что не могу обратиться к нашим латиноамериканским согражданам на их родном латинском языке! Панкер, я не мог такого сказать! Я же в колледже учил латынь!- Это что! – отозвался Панкер. – Ты вот дальше почитай, про свои интересы и увлечения! Ух ты! Кто б мог подумать? А на вид-то какой праведник!..Дойдя до интересов и увлечений, Дэмьен затряс головой. Глаза его выкатились из орбит.- Не может быть… - бормотал он. – Не верю! Это не я! Послушай, Панкер: а может быть, во мне живут две личности?- Очень может быть, я сколько раз такое по телеку видел! – охотно поддержал его гипотезу Панкер. – У тебя, к примеру, не было брата-близнеца, который умер в детстве?.. Хотя нет, пожалуй, это не твой случай…В этот миг из прихожей послышался душераздирающий крик, а затем – быстрый топот ног.Дэмьен и Панкер бросились туда. Глазам их предстала ужасная картина: дворецкий лежал навзничь, заливая ковер струей алой крови, и из груди его торчал кинжал.Не теряя ни секунды, Панкер бросился следом за убийцей. Дэмьен опустился на колени перед своим умирающим слугой.- Кто это сделал? – спросил он.Дворецкий открыл глаза, уже подернувшиеся предсмертной мутью. Похоронное выражение его лица на сей раз было вполне оправдано.- Это был он… - прошептал он слабеющим голосом. – Он… наш старый враг… Я умираю… Отомстите за меня, сэр…Глаза его закатились, и голова запрокинулась. Для него все было кончено.Дэмьен медленно осенил себя перевернутым крестом. Все происходящее казалось ему нереальным, как страшный сон, который все никак не кончается. Кинжал выглядел как-то очень знакомо: Дэмьен протянул было к нему руку, но тут же отдернул, решив ничего не трогать до приезда полиции.Дверь распахнулась: в прихожую влетел Панкер.- Не догнал! – доложил он. – Быстро бегает, собака!- Ты его разглядел? – поинтересовался Дэмьен.- Только сзади и сильно издали, - признался Панкер. – Вдруг у него еще один кинжал остался? Понимаешь, я не мог рисковать собой: если меня убьют, кто за тобой присмотрит? Но я заметил, что одет он во что-то черное, а волосы у него светлые и до плеч.- Так я и думал, - проговорил Дэмьен.А Панкер, опытный мародер, уже хищно склонился над покойником.- Ну-ка посмотрим, что за улики у него в карманах… Ух ты, смотри-ка, антикварная вещица! – с этими словами он наступил мертвецу на грудь и с усилием выдернул из раны кинжал.- Это же тот самый… - пробормотал Дэмьен, окончательно переставая что-либо понимать.В самом деле: дворецкий был заколот одним из двух священных кинжалов – а именно, тем, что с растительным орнаментом, в котором несколько часов назад проницательный Амбал безошибочно опознал цветочки.- А это что? – продолжал Панкер. – Смотри-ка, у него к груди была кинжалом приколота записка! Ну-ка… ?Ничтожному самозванцу?… Дэмьен, это тебе, я чужих писем не читаю!Дрожащей рукой Дэмьен схватил залитую кровью записку и развернул ее. Панкер, не читающий чужих писем, пристроившись у него за плечом, ожесточенно шевелил губами.Вот что было сказано в записке:Ничтожный самозванец (мой недостойный брат)! Мне не нужна жизнь дворецкого: я убил его, чтобы добраться до тебя. Пора нам разрешить наш спор при личной встрече, как мужчине с мужчиной. Ты долго прятался от меня за стенами своих лимузинов – но от судьбы не уйдешь! Выходи, жалкий трус, если в тебе осталась хоть капля мужества! Покажи, что ты достоин нашего Отца! Жду тебя сегодня в 18.30 на пустыре, именуемом ?Армагеддон?. Приходи с кинжалом. Должен остаться только один!С братской ненавистью,Чернокнижник(настоящий антихрист, в отличие от некоторых)Мир приблизился к опасной черте: но и сейчас его еще можно было спасти. Хотя хрупкая душевная организация Дэмьена и подверглась за сегодняшнее утро настоящей бомбардировке, сверхъестественным усилием воли он еще сохранял самообладание и здравый рассудок.- Это провокация, - произнес он деревянным голосом.Панкер, ожидавший его мнения, как оракула, немедленно подхватил:- Конечно, провокация! Сам погляди: не только ни одной ошибки, но даже и все запятые на своих местах! А твой брат… я его, конечно, уважаю и все такое – но он, извиняюсь, буквы-то знает? В смысле, не енохианские, а человеческие?- Это провокация, - все тем же мертвым голосом повторил Дэмьен. – Но мы на нее не поддадимся.- Точно, не поддадимся! – подхватил Панкер. – Никуда не пойдем! Запремся здесь и будем держать оборону – кто хочет, пусть сам к нам приходит! Кстати, как у нас с провиантом? Выпивка еще осталась?Вопрос был совершенно бессмысленный, если учесть, что Панкер уже побывал в апартаментах Дэмьена вчера, причем провел здесь не меньше пятнадцати минут.Но Дэмьен его не слушал. Внизу страницы он заметил густо заляпанный кровью и почти неразличимый пост-скриптум – пост-скриптум, в который составители подложного картеля вложили всю свою злобу и коварство.Вот что там было написано:P.S. Не только подлый трус, но еще и ЖИРНЫЙ!И, словно этого было мало, ниже шло еще одно уточнение:P.P.S. Иди к зеркалу, жиртрест, и посчитай свои подбородки!Мир рухнул в пропасть. С диким ревом, сметя с дороги Панкера, Дэмьен ринулся к зеркалу и углубился в подсчеты. Несколько раз он сбивался и начинал заново, но до конца так и не досчитал. Тогда-то разум и покинул его окончательно.Испустив свирепый вопль, полный первобытной ярости, Дэмьен сорвал с себя галстук, разорвал его на мелкие кусочки и принялся топтать ногами.?Что-то с ним неладно!? - сообразил проницательный Панкер.- Эй, - осторожно начал он, вооружившись на всякий случай стулом, - ты чего тут стриптиз устраиваешь? Ты на словах объясни, что случилось! Дэмьен! Ты меня слышишь, Дэмьен?Тот обернулся – и Панкер в ужасе отскочил на другой конец комнаты, выставив перед собой стул, ибо в безумных желтых глазах его собеседника не было уже ничего человеческого.- ДЭМЬЕНА БОЛЬШЕ НЕТ! – проревел безумец и боднул зеркало.- Ух ты! А кто есть? – с живым интересом осведомился Панкер, методично продвигаясь к дверям.Сумасшедший на мгновение задумался. Откуда-то из глубин подсознания всплыло ?Человек-Сколопендр?, но эту версию он решительно отмел. - Новый Дэмьен! – сообщил он наконец, устремив остекленелый взгляд куда-то в область Панкерова левого уха и слегка покачиваясь. – Бесстрашный… безжалостный… беспощадный… - С каждым словом он все крепче сжимал кулаки, и в голосе его нарастало брутальное рычание.- И безмозглый, - меланхолично подытожил Панкер. – Ты сам-то хоть понимаешь, что с ума сошел?- Понимаю, - неожиданно здраво отозвался безумец. – Поэтому и хочу драться с Чернокнижником как можно скорее, пока разум ко мне не вернулся!- Ай-яй-яй! – пробормотал Панкер. – Вот незадача: в городе всего один психиатр, и тот признан невменяемым!.. А, была не была! Слышь, болезный, ты посиди тут пока, ничего не трогай… вот, смотри, какая штучка вертится… - И включил органайзер для галстуков, слишком поздно сообразив, что как раз этого-то делать и не стоило.Безумец взревел, как бык на корриде, и бросился в атаку на ненавистные предметы туалета. Разноцветные обрывки галстуков яркими бабочками закружились в воздухе. Воспользовавшись суматохой, Панкер выскочил за дверь, подпер ее ручку стулом и кинулся к телефону.Пробежав несколько кварталов, убийца замедлил шаг, сорвал и бросил в канаву белокурый парик, вытащил из трусов рясу и достал из кармана второй кинжал – с рукояткой в виде распятия.- Жаль дворецкого, - вздохнул монах (а это был именно он). – Хороший был старик, душевный. Когда я ему попадался, всегда обходился со мной по-доброму, чаем поил – не то, что охранники, те сразу пинками… Советы хорошие давал. Бывало, вишу я на люстре, а он в меня снизу шваброй тычет и говорит: ?Пора бы вам, ваше преподобие, остепениться, приличную работу найти. Что же, так и будете до старости за моим хозяином гоняться? Ведь не только себя выставляете на посмешище, а и всю вашу Церковь позорите. Наши ребята про вас уже без смеха и вспоминать не могут…? Гм! Нет, все-таки правильно я его зарезал. И вообще, он был матерый сатанист, враг веры и слуга антихриста – туда ему и дорога!Успокоив свою совесть таким иезуитским рассуждением, коварный монах задумался о своих дальнейших действиях. До сих пор он действовал в соответствии с планом Умника - но теперь настала пора начать собственную игру. Он найдет Чернокнижника, расскажет ему обо всем, отдаст убийственный кинжал и предложит свои услуги в качестве секунданта. Что-то подсказывало ему, что перспективу дуэли Чернокнижник встретит с энтузиазмом.Забегая вперед, скажем, что так оно и вышло.Уединившись в кабинете и забаррикадировавшись мебелью, Панкер набрал номер городской тюрьмы.- Барышня, - торопливо заговорил он в трубку, - у вас там есть такой доктор Гропп, сидит за серийные убийства – дайте его, пожалуйста, к телефончику, только побыстрее, дело очень срочное!- Доктора Гроппа на месте нет, - меланхолично отозвалась барышня.- Удрал? – ахнул Панкер.- В следственном эксперименте участвует, - пояснила служащая. – Показывает, как именно маскировал свой чан… Подождите, вот, кажется, и они! Несколько томительных минут прошло, пока на том конце провода трубку передали доктору Гроппу.- Доктор, - заговорил Панкер, - как хорошо, что я вас застал! У меня тут тяжелый случай, срочно требуется ваша консультация: клиент с дуба рухнул!- М-да? – послышался в трубке интеллигентный голос врача-убийцы. – И что же, высокий был дуб? Спросите пациента, может ли он дышать? Бьется ли у него сердце?- Да нет, док, я фигурально! – заторопился Панкер, которого вечно подводили ботанические ассоциации. – Я имею в виду, у него шарики за ролики заехали… ну, то есть сдвиг по фазе случился… короче, сбрендил!- И каковы же… мнэ-э… проявления? – в голосе доктора вспыхнул профессиональный интерес.- Считает себя крутым, решительным и бесстрашным, - скорбно отрапортовал Панкер. – И хочет идти драться с Чернокнижником. - Подождите, подождите… - в голосе доктора послышалась заинтересованность уже чисто личного свойства. – Чернокнижник – это ведь, если не ошибаюсь, такой высокий блондин в черном и со здоровенным носом? У него еще такой запоминающийся хук левой?- Насчет хука не знаю, не пробовал, - честно ответил Панкер, - а в остальном все верно. А вы, доктор, откуда его знаете?- Да так, - неопределенно протянул маньяк, - приходилось, знаете ли, встречаться. И что же, ваш клиент твердо намерен его убить?- Прямо рвется в бой, - замогильным голосом сообщил Панкер. – Даже специальным кинжалом запасся. Вы скажите, доктор, мне его сразу по башке оглоушить, или, может, современная медицина знает более щадящие методы? Я, главное, чего боюсь: вот вернется Гоблин – и что скажет, когда узнает, что я не уберег его самого драгоценного клиента?- Ах, так в этом еще и Гоблин замешан… - проскрипел доктор Гропп, автоматически хватаясь за челюсть. К несчастью, Панкер не мог видеть, каким мстительным огнем вспыхнули его глаза.- Так что же, доктор? – нетерпеливо проговорил он. – Мы его совсем потеряли, или все-таки есть надежда? Только давайте думайте поскорее, а то он там, кажется, уже буйствовать начал… - добавил он, опасливо оглядываясь на дверь, из-за которой действительно доносился какой-то грохот и утробное рычание.По лицу доктора расплылась сладчайшая улыбка, он зажмурился, смакуя это чудное мгновение.- Вы совершенно правильно сделали, что обратились ко мне, голубчик, - проворковал он. – Если вспомнить теорию Фрейда о работе бессознательного, то, что писал по этому поводу Юнг, а также ценные добавления, сделанные Эрихом Фроммом и Карен Хорни, а кроме того…- Доктор, - в отчаянии завопил Панкер, - все это охренеть как познавательно, сука буду, с места не сойти! Вот только провалиться мне к черепашкам-ниндзя, если он там сейчас не жрет свой дрезденский фарфор! А когда фарфор доест, пожалуй, и за меня примется!- Короче говоря, - быстро закруглившись с теоретической частью, заключил доктор, - современная медицина полагает, что с больными, одержимыми навязчивыми идеями – а именно к этому классу, по всей видимости, относится наш пациент…- Доктор, - отчеканил Панкер, - если вы немедленно не перейдете к делу, я сейчас пойду к нему и скажу, что вы тоже критиковали его телосложение! Да рожайте же скорее, он уже дверь грызет!- Так вот, - садистски ухмыляясь, продолжал врач-убийца, - такому больному ни в коем случае нельзя перечить, спорить с ним и пытаться его разубеждать. Наоборот, вы должны быть всецело на его стороне. Необходимо предоставить все природе. Пусть больной попытается воплотить свою безумную идею в жизнь: при встрече лицом к лицу с реальностью он осознает, сколь беспочвенны его фантазии, и разум к нему вернется!- Доктор, - завопил Панкер плачущим голосом, - когда он встретится лицом к лицу с реальностью, он, конечно, все осознает, но будет уже поздно! Реальность-то его все равно замочит! И что я Гоблину скажу? Гоблин мне велел беречь клиента!- Что вы скажете Гоблину – это, любезный мой друг, ваша проблема, - вкрадчиво проговорил доктор. – Думаю, впрочем, вы найдете, что ему сказать. А пока хочу поделиться с вами еще одним медицинским соображением, чисто теоретическим, конечно…- Доктор!..- Помолчите, любезный Панкер, и выслушайте меня внимательно, - властно приказал психиатр. – Надо вам сказать, что больной, одержимый навязчивой идеей, чтобы добиться своей цели, готов на все. Абсолютно на все, вы понимаете меня, Панкер? Если он, например – я говорю чисто теоретически – если он человек богатый, то готов все состояние отдать, лишь бы ему не мешали. Все свое состояние, вы меня понимаете, Панкер? Конечно, это все чистая теория…Физиономия Панкера озарилась широчайшей улыбкой.- Доктор! – вскричал он. – Спасибо вам! Вы гений! Чисто… чисто теоретически!И бросил трубку.Доктор Гропп плотоядно ухмыльнулся. Каким бы не оказался загадочный клиент Панкера – при любом раскладе коварный совет врача-убийцы должен был обернуться бедой либо для Чернокнижника, либо для Гоблина, либо для обоих сразу.Не без опаски вернувшись в гардеробную Дэмьена, Панкер обнаружил там сущий разгром. Пиджаки, рубашки, костюмы мятыми грудами валялись по всей комнате. В воздухе, словно ангельские перья, реяли обрывки галстуков. Со всех вертикальных поверхностей свисали носки и подтяжки. Самого Дэмьена Панкер поначалу не заметил: но мгновение спустя тот вынырнул из гардероба. Боже мой, в каком он был виде! Что сказал бы мистер ЛаВей, увидев сейчас своего повелителя!..- Ну где же они… - рассеянно бормотал он, обводя комнату безумным блуждающим взором. – Должны быть хотя бы одни! Точно помню, одни были!- Чего потерял-то? – осторожно поинтересовался Панкер, на всякий случай прикрываясь стулом.- Джинсы! – рявкнул безумец.Панкер понял, что разрушение личности идет полным ходом. К терапии, предписанной добрым доктором, нужно приступать немедленно – пока клиент еще не полностью утратил связь с реальностью и способен подписать чек.- М-да, - проговорил он, - я смотрю, ты совсем с катушек съехал. Джинсы – это ж надо такое придумать! Может, еще и гриндера хочешь надеть? Твой диагноз на тебе написан: шизофрения, как и было сказано. Будь на моем месте Гоблин, уж он бы с тобой не церемонился! Гоблин – человек прямой, суровый, в современную медицину не верит: он бы тебя стукнул чем-нибудь тяжелым по дурной башке, связал бы покрепче, запер, а на разборку с Чернокнижником отправился бы сам, так сказать, от имени и по поручению…Тут прежняя личность Дэмьена, которая не погибла совсем, а просто скрылась где-то на задворках сознания, робко подняла голову и молвила: ?А жаль, что Гоблина здесь нет!? Но новая, брутальная личность сурово цыкнула на нее: ?Очень хорошо, что его здесь нет – никто не помешает мне отомстить! А ты вообще заткнись, трус… - и, подумав, добавила: - Жирный!? Прежняя личность смутилась и позорно капитулировала.- Но я, - продолжал Панкер элегически, - я не Гоблин. Я человек мягкий, нежный, по взглядам пацифист. Насилия органически не выношу, предпочитаю метод рационального убеждения. Поэтому я не буду тебя ни связывать, ни запирать, а просто сяду тебе на уши и не слезу, пока ты не придешь в себя и не оставишь эту безумную идею…При столь ужасной перспективе взор Дэмьена несколько прояснился, и в нем отразилось вполне здравое опасение. С явным усилием взяв себя в руки, он уже почти нормальным голосом задал совершенно разумный вопрос:- Сколько ты хочешь??Подействовало! – сказал себе Панкер. – Помогла терапия! Доктор-то и вправду гений, хоть и псих!?- Ну, - протянул он скромно, - сколько с тебя Гоблин взял – десять лимонов, кажется? Я, конечно, не Гоблин, я человек маленький… девять с половиной!Дэмьен даже торговаться не стал - из чего легко заключить, насколько ему было хреново.Контракт был составлен мгновенно и написан в двух экземплярах. Согласно документу, за вознаграждение в девять с половиной миллионов долларов Панкер обещал ни словом, ни помышлением, ни действием, ни бездействием не препятствовать исполнению планов и замыслов мистера Торна. Дэмьен уже занес ручку, чтобы подписать контракт, как вдруг его охватило подозрение. Известно, что сумасшедшие порой проявляют удивительную проницательность: так случилось и сейчас – Дэмьен нутром чуял, что за благородным с виду предложением Панкера скрывается какой-то подвох.- Знаешь что? – сказал он подозрительно. – Давай-ка скрепим наш договор рукопожатием!- Какой ты недоверчивый! – оскорбленно хмыкнул Панкер. – Ну давай, телепай, мне нечего скрывать от народа…Договаривающиеся стороны пожали друг другу руки. Но никаких задних мыслей Дэмьен у Панкера не обнаружил (передних, впрочем, тоже).?Что ж, была не была?, - сказал он себе и подмахнул контракт.- Заметано! – объявил Панкер, ставя подпись и убирая свой экземпляр к себе в карман. – Ты не дергайся, мое слово – кремень. Раз обещал, значит, сделаю. Сказал, не буду мешать – и не буду, вот хоть ты что делай! Ни словом, ни делом, ни действием, ни бездействием… - И, расплывшись в широчайшей улыбке, мощно хлопнул Дэмьена по плечу и объявил: - Кореш, я тебе теперь помогать буду!