Глава вторая (1/1)

В которой на сцену является Чернокнижник, а Гоблин на собственной шкуре знакомится с мутантоцидным растворомАх, если бы, выйдя из бара, Гоблин знал, что ждет его впереди!..…Час спустя, стоя перед большим зеркалом в супружеской спальне, Гоблин остервенело завязывал галстук. Галстук сопротивлялся.– Пожалуй, – говорила, стоя у другого зеркала, прелестная Фелиция, – к этому платью подойдет ожерелье с голубым хризопразом, которое подарил мне на окончание школы мой покойный отец.– Дорогая, – сказал Гоблин в четвертый раз, – может быть, мне все-таки не ходить на эту вечеринку?Фелиция очаровательно надула губки.– Во-первых, – строго сказала она, – это не какая-то там вечеринка, а торжественный прием. И мама просила передать, что, если ты опять не появишься, то на наследство мы можем не рассчитывать. А во-вторых, неужели тебе не интересно посмотреть на живого кандидата в президенты?– Кого-кого?– Сегодня у мамы будет гость из столицы. И какой гость – сам мистер Дэмьен Торн!Гоблин уронил запонку и спросил:– А кто это?– Дорогой, – воскликнула Фелиция, – я знаю, что ты не смотришь телевизор, но нельзя же до такой степени его не смотреть! Не знать мистера Торна!.. В новостях только о нем и говорят! Такое обаяние, такие манеры! Мне не терпится узнать, каков он в личном общении!– В ванной он поет, – пробормотал Гоблин себе под нос. – Черт возьми, как это некстати… Не хотел бы я с ним встречаться, пока не получу ответ от Папы Римского… Ведь мое первое правило – честность с клиентом! А, – воскликнул он, махнув рукой, – была не была, идем! Наследство важнее!Фелиция устремила на мужа проницательный взор своих огромных голубых глаз.– Милый, – сказала она тоном легкого упрека, – надеюсь, ты не собираешься испортить маме праздник?– Что ты, дорогая, – отвечал Гоблин. – Я ведь не в лесу воспитывался! Если мне понадобится его убить, разумеется, я приглашу его выйти!Особняк миссис Харди, расположенный в южном пригороде Монстер-сити, был выстроен в колониальном стиле. Третий этаж опоясывал широкий кольцевой балкон, откуда открывался чудесный вид на дымящиеся трубы и кирпичные стены фабрики ?Осборн Корпорейшн?. Именно здесь, в просторном банкетном зале, проходили самые торжественные и утонченные светские приемы в городе. Говорят, сам господин Амбал много лет стремился сюда проникнуть – но миссис Харди не посылала ему приглашений, опасаясь за свои лестницы и перекрытия.Прием был поистине роскошен: в доме матери Фелиции собрались сливки городского общества. Всеобщее внимание было приковано к столичному гостю. Дэмьен Торн очаровал всех: молодые люди смотрели на него с завистью, дамы – с обожанием (кроме Фелиции, которая обожала только своего мужа), старики одобрительно кивали головами и приговаривали: ?Да, этот молодой человек далеко пойдет… далеко пойдет! Пожалуй, стоит проголосовать за него на выборах!?И Дэмьен, и Гоблин делали вид, что не знают друг друга. Впрочем, к концу вечера они успели выпить на брудершафт и поговорить о политике. Дэмьен был необычайно красноречив, но все темы у него почему-то сводились к тому, что голосовать нужно только за него; Гоблин вежливо отговаривался тем, что демократию не признает и на выборы не ходит из принципа.Когда время приблизилось к полуночи, Гоблин взглянул на часы, затем бросил на Дэмьена значительный взгляд, слегка кивнул ему и вышел на балкон, где можно было поговорить без свидетелей.Стояла чудная звездная ночь. Особняк стоял на холме, и весь город, заботливо укутанный покрывалом смога, лежал перед Гоблином, как на ладони. Странное предчувствие охватило наемника: ему вдруг показалось, что его родной город необычайно хрупок и беззащитен, что над ним нависла какая-то опасность, и, может быть, только он, Гоблин, способен его защитить… Но Гоблин тут же оборвал эти беспочвенные мечтания: ?За добрые дела мне не платят!? – сказал он себе.Позади послышались шаги; на балкон вышел Дэмьен.– Мой друг и помощник Панкер доложил мне, что Чернокнижник, за которым мы охотимся, уже в городе, – не оборачиваясь, сказал Гоблин. Ему было не то что стыдно, но слегка неловко смотреть своей будущей жертве в глаза. – Я поручил Панкеру проследить за передвижениями объекта. Ровно в полночь он должен позвонить мне и обо всем доложить. Я решил, что тебе тоже будет интересно послушать.И действительно, в это мгновение на поясе у Гоблина зазвонил сотовый телефон.– Ну, что я тебе могу сказать? – раздался из трубки громкий голос неподражаемого Панкера. – Я тебе скажу, этот самый Чернокнижник – тот еще фрукт! Определенно не нашего поля ягода!– Кончай с ботаническими ассоциациями и переходи к делу, – приказал Гоблин. – Докладывай, как я тебя учил – четко, кратко и детально.– Как хочешь, – с легкой обидой в голосе отозвался Панкер. – Вообще-то я еще хотел ввернуть очень удачный пассаж про дуб… Ну да ладно. В общем, ровно в 18:57 въезжает этот чувак в город. На такси с нью-йоркскими номерами. Сидит, заметь, на пассажирском сиденье!– А он сам обычно на каком сиденье ездит? – полушепотом поинтересовался Дэмьен. Он впитывал каждое слово: Гоблин понял, что жизнь сейчас открывается его клиенту с совершенно неожиданной стороны.– А знаешь, кто за рулем? – увлеченно продолжал Панкер. – Труп мертвого водителя! Совсем дохлый, даже не дышит, и горло перегрызено – заметь, человеческими зубами! Я свои приложил, чтобы проверить! А машина, прикинь, едет сама по себе и даже поворачивает где надо! А этот чувак на заднем сиденье только глазищами зыркает! Вот доехал он до главной площади, открыл дверцу и говорит: ?Я, грит, сюда заявился, чтобы покарать самозванца и установить здесь царство моего Отца!?– Интересно, – задумчиво проговорил Гоблин, прикрыв трубку рукой, – а самозванец – это кто?– Теперь ты понял, почему я хочу покончить с этим мерзавцем раз и навсегда? – сдавленным от злости голосом ответил Дэмьен.– Ну да, тут главное – первому успеть, – авторитетно подтвердил Гоблин.– После этого вышел он прямо в лужу, – продолжал Панкер, – и тут такое сказанул, что, честно тебе скажу, Гоблин, я его не понял. То есть общий смысл-то угадывается, но все слова непонятные.Гоблин недоверчиво уставился на телефон. Он не мог поверить, что Панкеру встретилось незнакомое ругательство.– Это, наверное, енохианский язык, – полушепотом пояснил Дэмьен. – Я же говорил, он очень сильный маг.– А дальше, – с явным наслаждением продолжал Панкер, – хватает он пробегавшую мимо дохлую кошку… ой, пардон, на тот момент еще не дохлую… отгрызает ей голову, сдирает шкуру, выпивает кровь, все, что остается, распинает на ближайшем перевернутом кресте – я даже помог ему гвозди подержать, – рисует вокруг пацифик кошачьей кровью и пишет какие-то странные загогулины. Что это за алфавит такой, я не понял, но дедуктивным методом, как ты, Гоблин, меня учил, догадался, что это каббалистические руны!– Я тебя такому не учил, – твердо сказал Гоблин.– Почему каббалистические? – слабым голосом спросил Дэмьен. Лицо у него было совершенно зеленое.Гоблин повторил вопрос в трубку.– Ах, Гоблин, – мечтательно отвечал Панкер, – да я как в профиль на него посмотрел, так сразу понял, что каббалистические! Он, правда, блондин, но волосы-то и перекрасить можно, а вот видел бы ты этот шнобель!Гоблин решил поддержать реноме своей фирмы.– Панкер, – воскликнул он укоризненно, – что ты несешь? Рядом со мной стоит кандидат в президенты, все слышит, а ты допускаешь антисемитские выпады!– А что, у кандидата тоже жидовская морда? – простодушно поинтересовался Панкер.Лицо Дэмьена приобрело цвет, не встречающийся в природе. Что же до самого Гоблина, то он на несколько секунд мучительно задумался о том, какой национальности Сатана. Потом вспомнил, что еврейство считается по матери, и задумался еще глубже.– Национальный вопрос мы обсудим в другой раз, – твердо сказал он наконец, чувствуя, что эти размышления не доведут его до добра. – Что он сделал дальше?– А после всего этого, – продолжал Панкер, – он повел себя странно. Пробормотал что-то невнятное, руками этак помахал, и вдруг как полетит по воздуху!.. Ну, сам понимаешь, дальше я за ним не следил. Воздушные бои – это по твоей части.Попрощавшись с Панкером, Гоблин задумчиво сказал:– М-да… Серьезный противник. Такие мне еще не встречались.Дэмьен молчал и смотрел в одну точку: судя по всему, заочное знакомство с Панкером вогнало его в ступор.– Нелегко будет с ним справиться, – повысив голос, продолжал Гоблин.Дэмьен не реагировал. Гоблин понял, что пора идти на решительные меры.– Без стопроцентной надбавки за вредность работать не буду, – твердо сказал он.Эти слова чудесным образом вернули его клиента в реальный мир.Тем временем в зале продолжалось веселье. Только Фелицию ничто не радовало: Гоблин куда-то скрылся, остальные молодые люди ее ничуть не привлекали, она устала и считала минуты до того момента, когда можно будет незаметно уйти.Вдруг словно электрический разряд пробежал по ее позвоночнику. Фелиция подняла глаза. Прямо к ней шел сквозь толпу человек, которого она до сих пор среди гостей не замечала.И внешность, и манеры чрезвычайно отличали его от лощеных великосветских гостей миссис Харди. Высокий и очень худой, одетый во все черное, с очень светлыми волосами до плеч, суровым резким лицом и глубоко посаженными глазами, он производил впечатление дикого и опасного зверя. И этот незнакомец неотрывно смотрел прямо на нее… точнее, на ее декольте, где сверкало ожерелье с огромным голубым хризопразом.Фелиция смутилась. Ей захотелось бежать, скрыться, но какая-то сила властно удержала ее на месте.– Моя прекрасная леди, – произнес незнакомец неожиданно глубоким и звучным голосом, – здесь так душно и многолюдно. Что вам делать в этой толпе? Неужели вы не хотите взглянуть на звезды?Голос его обладал какой-то странной колдовской силой: Фелиция ощутила, что забывает об усталости и скуке, забывает о том, что она замужем… забывает обо всем…– Нет, не сюда, – прозвучал за ее спиной властный голос незнакомца. – На другую сторону.Послушно, словно марионетка, Фелиция двинулась к дверям балкона. Никто из гостей, поглощенных собой, этого не заметил.Тем временем на балконе с другой стороны дома происходило нелегкое объяснение.– Двадцать пять процентов, и не больше, – включив на максимум гипнотическую мягкость голоса, говорил Дэмьен.– Пятьдесят, – непреклонно отвечал Гоблин.Переговоры зашли в тупик. Гоблин решил, что настал самый удачный момент для раскрытия карт.– Вот что, – сурово произнес он. – Буду с тобой совершенно откровенен. Как на духу. – Помолчал, собираясь с мыслями, и заговорил веско: – Наемники бывают разные. Есть среди нас такие, у которых ни стыда, ни совести. Такому ничего не стоит договор с клиентом подписать, а потом, если обстановка изменится, самого же клиента и грохнуть. Такие люди, я бы сказал, позорят нашу профессию. Но я, – тут в голосе Гоблина зазвенел металл, – я не из таких. У меня свой кодекс чести. Я могу убивать (что и понятно, при моей-то работе), могу преступать закон, но одно правило соблюдаю твердо. Честность – лучшая политика. В любых обстоятельствах я должен быть честен с клиентом.– Вот и сейчас, – продолжал он, – буду с тобой совершенно честен и откровенен. Сегодня, сразу после нашего разговора, тебя заказала католическая церковь. Ты еще жив, потому что мы не договорились о цене. Сможешь заплатить больше, чем Папа – будешь спокойно править миром. Нет – извини.И выразительно повертел у него перед носом кинжалом с рукояткой в виде распятия.Дэмьен побледнел и сделал такое движение, словно хотел на Гоблина броситься.– Не советую, – мягко сказал Гоблин.Но Дэмьен и сам понял, что лучше применить другую тактику. Он скрестил руки на груди и устремил на собеседника пронизывающий гипнотический взор.– Тоже не сработает, – разочаровал его Гоблин. – Да, и если сейчас откуда-нибудь выскочит огромный черный пес с горящими глазами и слюной из пасти – с ним я тоже справлюсь. Кстати, тебе никто не говорил, что ты, когда так пялишься, выглядишь на редкость глупо?Свежий ночной воздух, щедро приправленный ароматами химического производства, не освежил Фелицию, а, напротив, еще сильнее задурманил ей голову. Ей казалось, что она спит и видит сон.– Взгляни, какие звезды, – произнес незнакомец, не сводя глаз с драгоценного камня на ее ожерелье. – Хочешь отправиться к ним?– О да… – зачарованно пролепетала она.– Дай мне руку.Она протянула руку – а в следующий миг… Фелиция сама не поняла, как это случилось, но они с незнакомцем уже висели в воздухе над городом, на страшной высоте.В первое мгновение Фелиция испугалась, но затем ее охватило чувство ни с чем не сравнимого блаженства.– Как хорошо! – прошептала она.– Я подарил тебе полет, – проник в ее сознание властный голос незнакомца. – Так отблагодари меня.– Такого уговора не было, – отозвалась жертва колдовства. Замужество за Гоблином ее кое-чему научило.– Разве ты не знаешь, что за все надо платить? Я не прошу многого: отдай мне то, что у тебя на шее.Ослабленная воля Фелиции не могла больше сопротивляться колдовству: медленными движениями девушка расстегнула ожерелье, сняла его и протянула незнакомцу.Глаза колдуна сверкнули, когда голубой хризопраз оказался у него в руках.– Теперь мне остался один, последний камень! – вскричал он страшным, гулким голосом. – Еще один – и я обрету сверх-силу и уничтожу этого ничтожного выскочку, моего брата! – И несколько непоследовательно добавил: – Умри, несчастная!Фелиция не успела сообразить, что это означает: в следующий миг она уже летела вниз…Собеседники на балконе вдруг замерли и начали прислушиваться.– Мои сверхчеловеческие чувства, – проговорил Дэмьен, – подсказывают мне, что враг где-то рядом.– В самом деле, что-то серой потянуло, – согласился Гоблин.А в следующий миг глазам их предстала ужасная картина: с ясного неба, громко визжа и болтая ногами, летела прекрасная Фелиция.Реакция Гоблина была мгновенной. Он выхватил из кармана пульт управления глайдером – и миг спустя уже мчался по воздуху ей наперерез. У самой земли он успел подхватить любимую.– Интересно ты развлекаешься, когда мужа нет рядом! – проговорил он, еще тяжело дыша от волнения.Фелиция устремила на него затуманенный взор.– Ах, милый, – прошептала она, – что за сон мне приснился! Какой чудесный сон – и каким он обернулся кошмаром! Или… нет, это был не сон! Это был он – тот, на кого ты охотишься! И… и… и эта носатая сволочь сперла мое ожерелье!Глайдер приземлился на балконе, и Гоблин осторожно поставил дрожащую Фелицию на ноги.– Этот парень сделал сейчас самую большую в своей жизни ошибку, – сурово проговорил он. – И, скорее всего, последнюю. – Затем обернулся к Дэмьену: – Присмотри за моей женой. Если я не вернусь – будешь выплачивать ей ежемесячную пенсию в размере моего гонорара. За потерю кормильца.– Стой! – завопил Дэмьен, бросаясь к ограждению балкона. – Такого пункта в договоре не было!– Я вписал его, когда ты отвернулся, – ответил Гоблин и, сделав вираж, скрылся в облаках.– Вернись! – душераздирающим голосом вскричала Фелиция. – Вернись, любимый! Он убьет тебя!Но Гоблин ее уже не слышал.– Будем надеяться, что он вернется, – похоронным голосом произнес Дэмьен, судорожно производя в уме соответствующие подсчеты.Враги сошлись высоко над облаками.– К чему нам сражаться? – заговорил Чернокнижник. Он стоял в воздухе, скрестив руки, и белокурые волосы его трепал ветер. – Ты мне нравишься, Гоблин. Ты умен, отважен, безжалостен и совершенно лишен совести. Моему Отцу нужны такие люди, как ты. Переходи на мою сторону. Вместе с тобой мы повергнем моего жалкого брата и покорим себе весь мир! Подумай сам, неужели тебе не противно служить этому напыщенному ничтожеству?– Во-первых, – ответил Гоблин, – я ему не служу. Я на него работаю. А во-вторых, ваши семейные дрязги мне как-то по барабану. На мой взгляд, оба вы хороши. Но у Дэмьена есть два достоинства, которых нет у тебя: во-первых, он мне платит, а во-вторых, не обворовывает и не пытается убить мою жену.Язвительная усмешка искривила губы колдуна.– Ты оказался таким же мелким и ничтожным человечишкой, как и они все, – презрительно проговорил он. – Ты позволяешь человеческим слабостям управлять собой. Жаль. Что ж, готовься к смерти!И началась битва.Чтобы описать этот воздушный бой, потребовалось бы перо самого искусного писателя. Поэтому мы его описывать не будем. Заметим лишь, что с обеих сторон было проделано немало мертвых петель и других фигур высшего пилотажа, со стороны Гоблина выпущено в противника немало зарядов бластера, а со стороны Чернокнижника – немало магических молний… Бой длился долго. Но все когда-нибудь кончается: и, увы, этот неравный бой завершился для Гоблина поражением. Особо мощное заклинание противника заглушило мотор его глайдера: летательный аппарат тяжело завис в воздухе, повинуясь лишь воле колдуна.– Ну что, теперь ты понял, кто из нас сильнее? – вкрадчиво проговорил Чернокнижник. Он наслаждался своим торжеством. – Так будет с каждым, кто встанет на сторону этого жалкого червя, которому неизвестно с какой радости вздумалось называть себя антихристом! – Он помолчал и вдруг, дернув шнобелем и как-то неестественно возвысив голос, добавил: – Когда любому идиоту должно быть ясно, что настоящий антихрист – это я!?Нет в жизни счастья, – меланхолично размышлял Гоблин. Близость смерти всегда направляла его мысли в философское русло. – Казалось бы, такие способности у человека – чего еще желать? Порхай да радуйся! Так нет, комплексами мучается, немеренными амбициями страдает…? Тут какая-то смутная мысль промелькнула в его мозгу.– А теперь, – зловеще продолжал Чернокнижник, – ты умрешь. Сейчас я щелкну пальцами, и ты полетишь вниз. Твоя смерть будет быстрой и бесславной.?Ну нет! – сказал себе Гоблин. – Врешь, приятель! У тебя магия, но у меня-то – мозги!?– Мучает меня один вопрос, – заговорил он неторопливо и раздумчиво, словно и не ему угрожала смертельная опасность. – Не хочу умирать, не узнав правду. Кто же из вас настоящий?– А тебе самому как кажется? – расправив плечи и выпятив грудь, с непередаваемым сарказмом поинтересовался Чернокнижник.?Ага, рыбка клюнула!? – сказал себе Гоблин.– Ты только не обижайся… – начал он с преувеличенной осторожностью. – Ты, конечно, крутой мужик, спору нет, во всех смыслах крутой. Но… я бы поставил на Дэмьена.Чернокнижник изменился в лице.– Эт-то еще почему? – поинтересовался он, медленно наливаясь багрянцем.?Попалась птичка!? – мысленно поздравил себя наемник.– Ну, видишь ли… – неторопливо начал он. – Во-первых, он все-таки Гарвард окончил. А ты что кончал? Сам подумай: что это за антихрист без высшего образования? Дальше: обрати внимание, как он держится, как одевается. И посмотри на себя. Что это за прическа? Ты когда в последний раз был у личного стилиста? – И, словно пораженный внезапной и страшной мыслью, добавил: – Да и есть ли у тебя личный стилист?Чернокнижник побагровел и затрясся. Гоблину даже жалко его стало. Но он понимал, что пациента надо дожать.– Или вот, знаешь, – все так же неторопливо продолжал он, – очень многое можно сказать о человеке по тому, как он ведет себя за столом. Вот ты видел, как он держит десертную вилочку?– Какую-какую вилочку? – немеющими губами прошептал Чернокнижник.– Для десерта. Маленькую такую, серебряную, – садистски улыбаясь, отвечал Гоблин. – Вот. А я – видел, – продолжал он, упиваясь воспоминаниями. – Я видел это, и разум мой был помрачен! Аристократизм – понимаешь? Этому научиться нельзя. С этим надо родиться. А кто с этим не родился, – добавил он, сочувственно понизив голос, – тому, конечно, только и остается, что по подворотням без вилки и ножа дохлых кошек жрать…Много еще горьких, но справедливых слов мог бы сказать Гоблин – но сказанного оказалось достаточно. Чернокнижник взревел и, сжав кулаки, бросился на врага.Гоблин был к этому готов. Он знал, что погибнет, и в душе уже с этим примирился: единственное, чего он хотел – не дать восторжествовать врагу. Схватив противника за грудки одной рукой, другой он нанес ему удар магическим кинжалом!Удар был верен: но лезвие вошло в грудь Чернокнижника мягко, словно в масло, не причинив ему ровно никакого вреда.– Проклятие! – вскричал Гоблин. – Не тот кинжал!В самом деле, в суматохе он перепутал кинжалы и попытался убить одного антихриста оружием, предназначенным для другого. Можешь ли ты, читатель, вообразить себе более досадную ошибку?Впрочем, кое-какого результата Гоблин все же достиг. От неожиданности Чернокнижник потерял магическую концентрацию, необходимую для полета, и оба врага, кувыркаясь в воздухе, полетели вниз.Вся жизнь промелькнула у Гоблина перед глазами. Вспомнилось милое, бесконечно дорогое лицо Фелиции… вспомнилось, что теперь она каждый месяц будет получать огромную пенсию по его смерти – а ему самому ничего не достанется… Гоблин в отчаянии заскрежетал зубами.Земля стремительно приближалась. Мысленно Гоблин попрощался со всем, что любил в этом мире… Но судьба хранила его: вместо глухого удара оземь раздался громкий всплеск, и Гоблин окунулся с головой в какую-то вязкую и на редкость вонючую жидкость.Вынырнув и открыв глаза, Гоблин обнаружил себя живым и невредимым, на городском перекрестке, в огромном ржавом чане, до краев наполненном какой-то липкой зеленой гадостью. Перекресток был пуст. Равнодушные звезды сияли над головой. Рядом отплевывался Чернокнижник.– Какого… – прокашлял он. – Какого… – И дальше, насколько смог разобрать Гоблин, перешел на отборный енохианский.По лицу Гоблина расплылась широчайшая идиотская улыбка. Он, кажется, начал понимать, что спасло ему жизнь.Снаружи послышались шаги.– Тс-с! – прошипел Гоблин и, превозмогая отвращение, ушел в зеленую дрянь с головой.– Попались, голубчики! – пропел снаружи голос, в котором злосчастный Человек-Паук, несомненно, узнал бы голос доктора Гроппа. – Злобные, мерзкие, отвратительные мутанты! Ну, как вам нравится мутантоцидный раствор?Да, это был врач-психопат! Устав ждать и решив, что, раз мир погибнет через три дня, опасаться разоблачения нечего, добрый доктор снова вышел на охоту. Как и прежде, он выволок свой чан на городскую улицу, а сам затаился неподалеку. Нам неведомо, что за сила влекла мутантов в чан маньяка – можем лишь заверить читателей, что в прошлые разы недостатка в жертвах у него не было.– Сейчас, – пыхтел Гропп, карабкаясь по приставной лестнице, – сейчас я поднимусь и полюбуюсь вашими страданиями!Гоблин и Чернокнижник мутантами не были, и ядовитый раствор нанес им только моральный ущерб. Однако таковы уж странности человеческой (да и нечеловеческой) психологии, что ни тот, ни другой не испытывали ни малейшего желания благодарить своего спасителя.– Кто тут мутант? Я тут мутант?! – взревел Чернокнижник.– А что, в тебе что-то такое есть! – подначил Гоблин. – Отомсти-ка ему за павших братьев!Над краем чана блеснули в свете звезд золотые очки доктора Гроппа.– Ну что, мои маленькие мерзкие друзья? – прошипел он. – Теперь-то мы с вами повеселимся вволю!– Еще как!! – с энтузиазмом ответил ему дружный хор двух голосов.…Опустим же завесу милосердия над этой душераздирающей картиной!