26. Opening (1/1)

Их выстроили утром, пораньше. Как раз перед завтраком.Но даже до завтрака Бакуго из каждого угла, из каждой, блять, щели слышал:—?Вот бы молоденькая!—?Надеюсь, девчонка что надо!—?Я бы уже любую завалил, сто лет женщину не видел.—?Да кто тебе даст? Наяривай в журнальчик и помалкивай.?Бля-я-я-я…??— мысленно простонал Бакуго и стиснул зубы. Он правда надеялся, что ему наконец-то удалось покончить со старой жизнью, покончить со всеми косяками. Что наконец-то удалось найти место, где он сможет чистым физическим трудом искупить свою чудовищную вину.И вот с какого-то хуя она пришла сюда. Пришла за ним.?Как? Как, твою мать? Что ты, блять, сделала? Как ты прошла?!??— внутренне орал он, полыхая от дикой злобы. Хотелось что-нибудь сломать. Для начала, шеи тем уебищам, которые гадают за стенкой или не за стенкой, даст ли им новая надзиратель.Еще до того, как ее представили, Бакуго уже чуял шкурой, каждым вздыбленным волоском, что назревает какой-то пиздец. Идиотка-Очако опять полезла черт знает куда, будто решила, что собирать на зад проблемы?— просто смысл ее гребаной жизни.?Лучше бы слегла, сдохла, так какого хуя сюда?!??— напряженно размышлял он, заправляя постель и в несколько движений напяливая рабочий комбинезон. Вот она поржет над оранжевым цветом его шмоток! А не похуй ли?Не похуй ли, если вообще не до того, а как-то надо теперь следить, чтобы ее никто не тронул, не дал по башке и не изнасиловал в кустах. То, что какой-нибудь ебнутый изолированный на это пойдет, Бакуго уже догадался. Оставалось сообразить, как этого не допустить. Еще одна пиздецовая насмешка судьбы! Надзиратель и заключенный поменялись ролями. И еще до того, как увидели друг друга.И только в тот день, когда им должны были представить нового надзирателя, Бакуго понял… что прошло не полгода, а целый год. Что вообще-то не так давно деревья стояли голыми, иногда выпадал снег, а каких-то шесть месяцев тому назад на траве появились первые желтые листья. Тут, в горах, стояла какая-то аномально теплая погода (кажется, из-за угла падения солнечных лучей), поэтому зимы толком не было?— одна затяжная осень с редкими дождями. Но даже так к полудню почему-то адски жарило, и Бакуго не мог припомнить ни дня, когда надо было надевать что-то теплее оранжевой форменной куртки.Он не замечал, сколько прошло времени, как сезоны сменялись один другим. Кроме работы для него вообще ничего не существовало, и хоть ему говорили, что он хорошо спиливает сучья, хорошо работает с чокерами и вгоняет штыри, и что процент брака бревен у него незначительный, Бакуго все равно видел бесконечные ошибки: там придется срезать, тут убрать; вот это бревно с уценкой, вон то не продашь, а это вообще сгнило, и какого хуя он не заметил? Вроде стучал, а короедов в сердцевине все равно не услышал. Распилишь такое бревно, а там внутри?— труха. Да и пилит он еще недостаточно быстро, обрабатывает так себе, на ?Лучшего лесоруба? не поедешь. Хотя на хуй ему сдался какой-то чемпионат, какие-то соревнования между профи? Он тупо привык выкладываться везде, во всем становиться первым, но почему-то за год Бакуго первым еще не стал.—?Этот парень?— что-то вроде безумного гения,?— иногда слышал он о себе, на что презрительно скалился. ?Ну да, куда, блять, деваться, гений! Гений среди удобрений! Когда вокруг одни долбоебы, любой придурок может стать гением!?Весной он и его бригада часто завтракали не в столовой, где уже с апреля было душно, а на улице, куда перетащили почти все лавочки и столы. К тому же многие из бригады хотели пораньше выкатить грильницу и делать на ней тосты с яичницей, жарить ветчину и всякую всячину, так что, не дождавшись охрану, некоторые парни уже вовсю набивали животы и делали ставки, будет в конце недели бонус в виде контейнера со жратвой или нет.Оказавшись на месте, Бакуго молча кивнул двум-трем людям (кому нельзя было не кивнуть) и остался ждать в стороне. Во-первых, у столов была очередь, и толкаться он не любил, а во-вторых кусок в горло не лез, но по нему так никто и не заметил, что он кого-то ждет.—?Ты смотри, как саранча налетели,?— брякнул кто-то. —?Не каждый день так работают, как едят.Но вот дверь в здании охраны распахнулась, и Бакуго увидел, как оттуда вышли двое. По маленькой фигурке он понял, что это Очако, а вот вторую фигуру… он не узнавал. Это был не мужик с кустистыми бровями, а какой-то высокий и широкоплечий… очкарик? Линзы сильно блестели на солнце, и даже когда он подошел ближе, нельзя было разобрать, какие у него глаза.Оба нерешительно подошли к ним, побряцивая на ходу наручниками, которые висели у них на поясе вместе с дубинкой, рацией и какими-то держателями. Но что там было?— хрен разберешь.Бакуго окинул взглядом этих двоих и удивился: охране зачем-то поменяли форму, и теперь они напоминали какую-то Лесную службу, а не типичных надзирателей или полицейских: одежда у них была почти военная, зеленая, как раз такая, чтобы бегать по лесам, мазаться в грязи и незаметно ловить преступников на повороте. Камуфляж что надо. А еще у каждого был бронежилет. По крайней мере, если отобрать у таких пистолет, надо стрелять сразу в голову, а то и в лицо: при попадании в грудь или в живот всяко выживут.Тойомицу вышел к ним и на глазах опешивших изолированных смело протянул руку охраннику-очкарику:—?Очень рад, что вы к нам пришли. Но что случилось с Хьюзом? Говорили же, что замена только для Барбары.—?Боюсь, мы не можем вам сообщить, но будьте уверены: мы отлично справимся с заданием. У меня большой опыт… контроля! —?бодро отрапортовал очкарик, с каждым словом хлеща формализмом прямо по щекам бригадного. Опустив взгляд на протянутую руку, охранник тут же продолжил, чеканя каждое слово и размахивая для убедительности руками:—?Мне очень жаль, но по регламенту рукопожатия не положены. Таковы требования безопасности, мои извинения!—?Да, понимаю, не берите в голову,?— заулыбался Тойомицу и без всякой неловкости опустил руку, после чего обернулся к бригаде и без злобы гаркнул:?— Ну что, парни, давайте выстроимся и позволим посмотреть на себя! И давайте-ка сразу запомним, как и кого зовут!Сказав так, он обернулся к охраннику-очкарику и вполголоса добавил:—?А вы не спешите, нас много. Если кого-то забудете, спрашивайте у меня, я всех помню. Работаю тут уже шесть лет, хотя мне недолго осталось.—?Недолго? Но почему… так много? —?вдруг спросила Очако, и вся бригада притихла от ее вопроса.Бакуго, которому за целый год не пришло в голову спросить, что, блять, его бригадный такого натворил, раз упекли на семь лет, даже на секунду забыл, как дышать. Никто из бригады не пытался спрашивать у Тойомицу, будто каждый боялся узнать: там, за ширмами дружелюбия, за теплой улыбкой может прятаться конченый отморозок. Да, никто не хотел этого знать.—?Хотите узнать? —?тихо уточнил бригадный, и дура-Очако, не подозревая еще, какая у нее тут полнота власти, кивнула.—?Уличная драка, причинение особо тяжких. Статью, наверное, сами знаете. Троим. Изначальный рейтинг?— 3,5. Сейчас у меня полторы единицы. Половину всегда съедает мое небрежное отношение к здоровью. Но жирок, уж простите, мне очень дорог.Он говорил невесело, но и без особой боли, просто с легким подтруниванием, как будто если не посмеется сам над собой, другие будут смеяться еще громче. От этого тона Очако стыдливо опустила голову, а очкарик неловко хмыкнул. Бригадный поспешил широко улыбнуться и добавил:—?Если что, я —Тойомицу Тайширо. Напомню на всякий случай.Представившись сам, имена надзирателей он не спросил. Бригада же после неловкого знакомства засобиралась с угрюмыми лицами и выстроилась в шеренгу. Каждый боялся, что его спросят и опозорят перед всеми. Бакуго же поймал себя на мысли, что ни хуя не понимает, ни хуя не помнит, за что он здесь. Не помнит точно. За целый год осталась какая-то смутная вина, но вместе с ней появилось и странное чувство, будто его наебали. Будто его как-то убедили горбатиться без зарплаты целый год, а он даже не заметил этого.Бригада выстроилась, и Тойомицу попросил всех назвать себя по очереди, когда к ним подойдут новички из охраны. Бакуго смотрел куда-то мимо плеча Очако, когда называл свое имя, она же пялилась на него во все глаза, будто хотела что-то сказать, но нельзя рта раскрыть.После того, как обошли всех, наконец охранники представились:—?Меня зовут Иида Тенья, профессиональная служба в охране. Охрана объектов?— 5 лет, заключенных?— три года. Последний год специализируюсь на поимке беглецов на открытых территориях, работал в резервации при деревообрабатывающем предприятии. Специализируюсь на беге с препятствиями, беге по пересеченной местности. Регулярно прохожу переаттестации. Прошу следовать регламентам,?— после этого он вытянул руки по швам и слегка поклонился.Вся бригада глядела на него в некотором шоке.После секундной тишины и всеобщего оцепенения вперед вышла Очако и, улыбнувшись всем яркой солнечной улыбкой, представилась тоже:—?Урарака Очако. Я недавно в этой сфере, но хорошо прошла подготовку. Лучше всего у меня получаются задержание и захват. Надеюсь, что ничего такого применять не придется. Давайте хорошо проведем этот год!Тут же по строю прокатились шепотки: парни пихали друг друга локтями и отпускали шуточки одна другой хлеще:—?Я бы такой позволил меня задержать.—?Да? А я бы скрутил и сам подержал.—?Жаль, под жилетом сисек не видно.—?Да ладно сиськи, ее ротик тоже пойдет!Слушая, о чем треплются другие, Бакуго тихо свирепел: ну да, блять, все как и ожидалось! Теперь хуй положи на норму, работу, и сторожи эту ебнутую, а ведь ее полбригады хочет завалить!Все-таки если за целый год мужик кого-нибудь не трахнет, он вообще звереет и рвется присунуть уже куда угодно, хоть дуплу, и коллективная дрочка в туалете нихрена не спасала ситуацию. Увидев молодую сочную девушку, почти все подумали об одном. Наверняка и бригадный подумал, хотя этот самый крепкий из всех. Но шесть лет в глуши?— есть шесть лет в глуши. Бакуго уже мысленно приготовился целыми днями слушать, в каких позах несчастную Очако бы трахали, как вдруг его отвлекло объявление очкарика:—?Через несколько недель сюда прибудут строители, планируется расширение производства. Но для начала здесь поставят блочный дом для охраны, будет поселено еще шесть человек и установлено наблюдение.—?Мы что, выходим на тонны? —?удивился Тойомицу.—?Верно. Запланировано объединение трех бригад. В связи с этим снабжение будет чаще, часть бригады займется обеспечением быта на постоянной основе. Иными словами, среди вас выберут кладовщиков, уборщиков территории, поваров и другой персонал. Для перепрофилирования сюда приедет инспектор и распределит людей на группы. У меня все. Прошу извинить, но у нас еще остались дела.Опять коротко поклонившись бригаде, очкарик вместе с Очако вернулись в здание охраны, а рабочие снова разбрелись и стали готовить завтрак, громко обсуждая, каких телок они будут трахать, когда выйдут на свободу. Тойомицу в их разговоры не лез: тема была слишком горячей, и любое неосторожное слово могло спровоцировать бунт.К тому же выяснилось, что примерно процентов тридцать мужиков в бригаде изолированы из-за домашнего насилия, неподтвержденного изнасилования или за регулярный харассмент. Некоторые настолько привыкли волочиться за любой юбкой, что вообще не боялись терять единицы рейтинга. Некоторые и на самом дне умудрялись находить каких-нибудь женщин, таких же изгоев с единицами рейтинга, а потом драться с ними, получать нож в почку или заявление. Что с ними со всеми не так?— Бакуго тупо не понимал.Он знал только две вещи.Первое: Очако попала что пиздос, и надо днем и ночью сторожить ее задницу, надеясь, что хоть какую-то подготовку она прошла и умеет стрелять на поражение.Второе: если вскроется, что он как-то связан с Очако, его тупо забьют всей толпой, и не будет никакого милого товарищества, никакого порядка. Какие-нибудь Раппа и Тенгай, конечно, лезть не будут, но остальные придурки его завалят числом. Просто как препятствие, как защитника. Они завалят его из зависти, ведь каждый будет думать, что он эту пухлощекую идиотку трахал. Так что помогать ей надо аккуратно. А лучше вообще делать вид, что он нихуя не помнит и никак с ней не связан.Бакуго даже понадеялся, что идиотка будет не такой уж идиоткой, что она не полезет к нему, не будет с ним трындеть, и тогда точно ничего не заподозрят. Но как он жестоко ошибался…***Целый день Бакуго грузил бревна в станок вместе с Раппой и Тенгаем, и уже под вечер ему приволокли несколько мелких деревцев из перелеска. У них была куча сучьев, все равно что у кустарника, и для работы такой лес не годился?— только жечь до древесного угля, чтобы потом использовать в грильнице. А еще такая мелочь годилась для тренировки, и Бакуго, взяв пилу поменьше, решил, что попробует в этот раз уложиться за тридцать секунд. Спилить все сучья за тридцать секунд?— очень крутой результат, почти недостижимая высота. Если смог, точно займешь место в чемпионате лесорубов, считай все, в первой десятке.Он завел мотор и резкими аккуратными движениями стал смахивать сучки, от которых пахло молодым сочным деревом, и этим же движением откидывал в стороны, чтобы идти дальше, чтобы упавшая крона не путалась под ногами. У него получалось почти идеально, пока он не запнулся о что-то и не замедлился. В итоге?— сбился с ритма и потерял драгоценные секунды.Когда он закончил, таймер на часах показал чуть меньше минуты. Снова облом.—?С-сука! —?выругался Бакуго, но тут услышал какие-то жидкие хлопки.Он обернулся и наткнулся на идиотку-Очако, которая в нерешительности мялась и тупо боялась подойти ближе. Она стояла где-то в метрах десяти от него.Дождавшись, когда гул бензопилы стихнет, она робко приблизилась, оставив между ними метров пять.—?Вот это да! Ну ты даешь! —?весело проговорила она и солнечно улыбнулась. Бакуго напрягся: такую улыбку у нее он вообще не помнил. Обычно она тупо рыдала или куксилась. Разве что…Разве что она вот так улыбалась, когда они впервые встретились. Но когда это было? Охуеть как давно. Просто бесконечно давно.—?Ты теперь совсем профессиональный лесоруб. И тебя, похоже, не обижают,?— заметила она, разговаривая с ним… ну точно с ребенком.?Блять!??— коротко выругался Бакуго и стиснул зубы. Выходит, она не просто притащила свою задницу, а пришла его спасать, как и грозилась. И теперь довольна, что спасать все-таки не пришлось.Понизив голос, он буркнул ей:—?Лучше съеби отсюда, не нарывайся.Очако как будто в удивлении вскинула свои нелепые бровки и довольно громко переспросила:—?Съебать? Ну уж прости, съебать не получится, я тут, видишь ли, тебя охраняю.—?И какого хуя? —?сквозь зубы поинтересовался он, стараясь не смотреть на нее, а на искоцанный ствол, который одуряюще сладко пах свежим древесным соком.—?Я сказала, что послежу за тобой, и вот я здесь. Я прошла курсы, знаешь ли! И на хорошие оценки,?— немного насупившись, с обидой в голосе заметила она.Бакуго презрительно цыкнул.—?Мне это на хуй не надо. Увольняйся. И не рискуй жопой, если не хочешь сорок мужиков. Натурально сорок. И… отвали от меня.Он не стал дожидаться, когда она еще что-нибудь скажет, а просто пошел в ангар, к Раппе и Тенгаю. Очако осталась стоять там, у брошенного ствола. Она так и не дождалась его.Когда позвали ужинать, Бакуго, даже не поворачивая к ней головы, закрыл вместе с Раппой ?ангар? и двинулся к столикам, где дежурные уже нарезали овощи и разложили тарелки с еще дымящимися котлетами для бургеров. Ребята явно распотрошили запасы, решив, что контейнер с едой будет на неделе.Пока Бакуго ел, кто-то спросил у него:—?И чего хотела от тебя эта крошка? Вы что, с ней знакомы?Бакуго жутко нахмурился и с раздражением выпалил:—?Да хуй ее знает. Говорит, медленно пилю. Пристала же, а! Да похуй!Еще никогда за этот год ему так не жал браслет на щиколотке. И почему-то только сейчас он чувствовал себя заключенным. По-настоящему.