Часть 2 (1/2)

*Задерживаться в театре Влад не стал. Вызвал водителя, вернулся домой и заперся наедине с бутылкой водки. Забавно, как в моменты хандры и меланхолии раскрывается загадочная русская душа. Он впервые писал стихи. Нечто бредовое и тоскливое. И пил, пил, игнорируя звонки приятелей и молчаливое неодобрение слуг.Пил и назавтра, и на послезавтра. И на промелькнувшие в странном тумане субботу и воскресенье. Очнулся только, когда из редакции доставили пакет с экстренным номером, который готовили в тираж. И обомлел, протрезвев буквально в момент.На первой полосе огромными буквами было выведено: ?Скандал в Министерстве иностранных дел: секретарь в женском платье танцует в кабаре!?Дрожащими руками Влад набрал номер редактора, и когда на том конце линии послышалось уверенно-циничное ?Да??, ровно бросил:- Новость убрать. Ни в одном из наших изданий ее быть не должно. И проследите, чтобы проныра получил нагоняй за клевету. Я не хочу, чтобы нас считали бульварной газетенкой.Редактор все понял и пообещал все устроить. Влад выдохнул и положил трубку. Сомнений в том, о ком шла речь в статейке не возникало. Это о Дмитрии. И ни о ком другом. Вопрос возникал сам собой. КТО попытался дать ход скандалу?Деликатный вопрос. Очень. И действовать надо осторожно.Влад наскоро принял душ и привел себя в порядок. Круги под глазами, не слишком хорошо выбрит, да и волосы порядком отросли. Совсем не джентльменский вид. Ну и черт с ним.Он заметался по дому, собираясь. Костюм, плащ, трость… Замер только когда в телефоне послышалось полусонное:- Влад, это ты?- Да, Вик… я хочу кое-что уточнить, и помочь в этом мне можешь только ты…Спустя еще четверть часа у него были и номер телефона и адрес того самого секретаря. Дмитрия. А вечером того же дня Влад стоял у небольшого строгого особняка и ждал. Чего? Когда к нему изволит спуститься сын хозяина дома.

Тот долго себя ждать не заставил. Он появился на верхних ступенях лестницы чуть более чем обычно бледный, явно взволнованный. В легкой белой рубашке и расстегнутой жилетке, немного взъерошенный и с вопросом в глазах. Уголки губ чуть подрагивали, словно их обладатель не знал, что ему делать – печалиться или улыбаться.- Владислав?.. – он спустился со ступенек, кивком головы отпустил слугу и пригласил за собой.

Влад прошел следом за хозяином и заговорил, только присев в предложенное кресло. Тихо и, в общем-то, уже почти спокойно.- У вас проблемы и я взял на себя смелость их несколько… сгладить. Сегодня в номер едва не попала скандальная новость. Мне кажется, вы бы не хотели разглашения вашей маленькой тайны.Он достал из внутреннего кармана сложенный в несколько раз макет газеты и протянул Дмитрию.Тому хватило одного взгляда, чтобы почти смертельно побледнеть. Газета дрогнула в пальцах, губы сжались, и на долгую секунду во всем доме воцарилась мертвая тишина. Отложив газету в сторону, Дмитрий вызвал слугу и велел принести коньяка. Дождался, когда его приказание будет исполнено, а слуга удалиться, и только потом откинулся на спинку, доставая портсигар.- Спасибо, - голос был ровным, но бесцветным. – Это было бы катастрофой, стань достоянием гласности моя… ?маленькая тайна?, - он криво усмехнулся, разлил коньяк и предложил Владу с чуть виноватой улыбкой. – Я знаю, что сейчас не время для таких напитков, но буду признателен, если вы составите мне компанию. Или хотя бы сделаете вид.

Влад взял предложенный бокал молча, без возражений. Закурил, отпил глоток и глубоко вздохнул.- Я хочу, чтобы вы понимали. Мне ничего от вас не нужно. Упрекать, напоминать или каким-либо другим образом пытаться на вас воздействовать я не намерен. Никаких одолжений, просьб и прочих… Вы ничего мне не должны. Совсем. Считайте это моими извинениями. Если вам вздумается, - он обозначил улыбку уголками губ.Дмитрий вскинул на него острый взгляд и покачал головой:- Вы – третья власть. И вы можете как уничтожить меня, так и спасти. Когда я… вышел из Оперы в тот вечер, я почти пожалел о том, что рассказал вам всю эту историю. Вы ведь могли сделать из моих откровений сенсацию для своих газет. Но что-то говорило мне, что вы не тот, кто воспользуется предоставленным шансом. И сегодняшний ваш визит это только подтвердил. Но кто-то еще знает мою тайну. Тот, кто поведал ее вашему журналисту.

- Что ж, я попытаюсь выяснить, откуда пошел слух. Вот только не обещаю, что получу и эту информацию.- Еще глоток. Напряжение вытекает, и хмель снова разносится по телу. Он слишком много пил все эти дни. – По всей видимости, вы кому-то перешли дорогу, Дмитрий. Или очень сильно мешаете.Где-то наверху послышался шум, Дмитрий заметно напрягся, а потом немного подался к Владу, слегка касаясь его руки своими пальцами:- Я могу пригласить вас на обед, Влад? Этот дом – не то место, находясь в котором я могу говорить спокойно.

Дернуло. Где-то глубоко внутри точно разорвался пузырек, до краев заполненный болью. Не самая замечательная идея, но выбора все равно нет.- Как пожелаете, - Влад затушил сигарету в пепельнице и поднялся со своего места.Но Дмитрий вставать не спешил. Только смотрел в голубые глаза. А потом встал и шагнул к нему, заглядывая в лицо, одаривая бешеным взглядом.- Мне надеть парик? Какой? Цыганский? Или рыжий? Какой цвет волос не будет вам напоминать ее?! Я сожалею, - это он произнес почти по слогам. – Сожалею, что вам пришлось стать жертвой моей игры, но… - он усилием воли заставил себя замолчать и отступить, опуская голову. Словно признавая свое поражение. – Приношу свои извинения, Владислав. Я непозволительно сорвался. Я благодарен вам за ваш визит, но, боюсь, обед вряд ли доставит нам удовольствие.

Влад ударил. Скупо, без замаха и совсем не по-мужски. Звонкая пощечина разрушила тишину гостиной.- Я сказал, что мне ничего от вас не нужно, Дмитрий. – Голос не дрогнул. На миг только показалось, будто в нем шелестит снег. Пронзительно-холодный, как и его взгляд. И причин для боли вроде бы нет. Но больно. Как же больно. – Я не стану вмешиваться в ваши проблемы. Если подобные ?новости? еще будут проскальзывать – в моих изданиях их не будет. В меру своих сил я буду убирать их и из газет моих приятелей. Вряд ли я смогу помочь вам чем-нибудь еще, - он перекинул плащ через руку. - Сожаления приняты. Прошу меня простить, но у меня дела.- Дима, у нас гости? - Сверху донесся старческий, дрожащий голос, и Дмитрий вскинул голову, лихорадочно приводя в порядок разметавшиеся от удара волосы. Щека горела, но с этим поделать уже было ничего нельзя.- Папа, зачем ты встал? – обеспокоенно спросил он, подойдя к подножию лестницы. – Врач сказал, что тебе нужен постельный режим.

- Но Дима, мне так одиноко, а у нас гости, - покрытое тонкими, глубокими морщинками лицо мужчины, тяжело опиравшегося на трость, стало по-детски обиженным. Ему было трудно стоять, но он все равно старался держаться прямо, хотя и был очень слаб. Военная выправка и сейчас проглядывала в линии его плеч.

- Я скоро поднимусь к тебе, папа, и что-нибудь почитаю. Обещаю, - почти нежно произнес Дима, кусая губы, и старик, отразив его улыбку, развернулся и исчез из вида. Только слышно было, как он разговаривает сам с собой, ругая собственную беспомощность.- Ему пятьдесят, а он почти высох, - голос Дмитрия, стоявшего там же, у подножия лестницы, был мертв. – Он умирает у меня на глазах, а я не знаю, чем ему помочь. И бегу, бегу от собственного бессилия, прячась в чужой жизни, в которой нет проблем. Я благодарен вам за то, что вы остановили это. Благодарен, что открыв сегодняшнюю газету, мой отец не увидел позора собственного сына.

Влад поджал губы. Боль переплавилась в яд вины. Снова вины. Нет, жалости к Дмитрию и его проблемам он не испытывал. Испытания на то и посланы свыше, чтобы их преодолевать. И совсем другой вопрос, когда частью испытаний становится собственный поступок. Дурной ли, хороший – не суть.- Значит, его время не за горами, - цинично. Но утешать? Нет, нельзя. – У меня есть знакомые врачи. Если хотите, я попрошу, чтобы вашего отца посетили.- Вы думаете, здесь уже не перебывали врачи всего города? – оборачиваться Дмитрий не стал. Слишком искажено сейчас было его лицо. Отчаянием, болью, страхом ребенка, боящегося потерять родителей. – Но за предложение спасибо, - кривая усмешка тронула губы.- Я знаю, что он скоро уйдет. И просто хочу, чтобы он ушел… спокойно. Считая своего сына достойным человеком, а не… - пальцы сжались в кулаки. - Даже если это и ложь.- Перестаньте жалеть себя, Дмитрий, и попытайтесь понять, кому вы настолько насолили. Вам жить дальше. И вам принимать решения. Может статься, что вы сумеете упредить следующий удар по вас.

- Я? Жалею себя? – тот почти расхохотался. - Вы не знаете меня, - он вскинул голову и вдруг пропел строчки из партии Мефистофеля в ?Фаусте?. Своим настоящим голосом, а не женским писком. Чисто, яростно. ?Люди гибнут за металл?. О да… Дмитрий повернулся резко, но теперь Влад видел перед собой сумасшедшего демона. Сияющие глаза, искаженное лицо… - У меня есть враги, Владислав. Вот только ни один из них не знает моей… ?маленькой тайны?.

- Кто-то все-таки знает, - Влад с трудом удержался от того, чтобы не отшатнуться от него. Не от страха. От неожиданности. – О вас и… Майе.

- Да, - мгновение, и Дмитрий снова был спокоен и собран. Перемена была мгновенной. – И поэтому я очень хочу поговорить с вашим журналистом, напечатавшим эту премилую статейку.

- Постараюсь организовать вам встречу, - сухо кивнул Влад. – Не провожайте, я сам найду выход.И кто бы знал, отчего так хочется сбежать. Только бы не слышать его голоса, не видеть его глаз и не чувствовать этого чудовищного по своей сути груза вины. За что? Кто знает…Влад вышел из гостиной, покачал головой, когда кто-то из прислуги попытался, было, провести его до двери. Уже на улице надел плащ, поднял воротник, зябко поежившись. Накрапывал дождь. Погода целиком и полностью отвечала его настроению.

Зачем? Зачем он это делает? Почему?Потому что… Снежная Королева, прекрасная Майя была его первой любовью. И единственной, судя по завидной тенденции в его семье быть верным своей половинке до гробовой доски.*Вернуться к покинутому креслу было… сложно. Ноги дрожали, и чтобы вернуть себе утраченное, было, спокойствие, потребовалось усилие. Взгляд упал на бокал, скользнул дальше и зацепился за макет газеты. Глаза сузились, а из груди вырвался судорожный выдох. Имя не названо, но Дмитрий не сомневался, что в планах того, кто все это затеял – продолжение этой милой статьи, в которой заинтересованным читателям и раскроются все тайны. Что ж… Можно было отметить, что в статье присутствовал тонкий, ненавязчивый юмор, который заставлял верить всему написанному. Как просто и банально: жаждущий развлечений мужчина зашел в первое попавшееся кабаре и в певичке, заливающейся соловьем, узнал секретаря министерства. Конечно, он не поверил своим глазам. Ведь ни одному добропорядочному джентльмену и в голову никогда не придет, что молодой, подающий большие надежды человек из более чем хорошей семьи, государственный служащий, будет наряжаться в женское платье и танцевать канкан. И никому из обывателей не будет дела до того, что роли его, Дмитрия, никогда не подразумевали танцев. Он не танцевал канкан, он не поднимал юбки и не демонстрировал свои ?прелестные ножки?. Впрочем, как и бюст, который всегда был прикрыт газовой вуалью. Обывателям будет все равно. Обыватели этого не знают.

Дима поджал губы и прикрыл глаза, чувствуя себя разбитым. Бессонные ночи, беспокойство за отца… Он сорвался сегодня. Непростительно потерял контроль. Он сам во всем виноват. Пойдя на поводу своих странных желаний, почти разрушил собственную жизнь. И не только свою. Перед глазами встало лицо Влада. Молодого человека, еще мальчишки, в сущности. Его наивные влюбленные глаза преследовали повсюду. Так он смотрел на Майю. Безумие…Иногда он завидовал ей, своему собственному порождению. Ею восхищались, ее любили. У нее были возможности, которых никогда не будет у него, скованного своей фамилией, родословной и принадлежностью к мужскому полу. Условности… Тюрьма, в которой он задыхался. ?Свободный век?, ?век удовольствия и вседозволенности?. Чушь! Ложь… В их мирке ничего не изменилось. Власть, деньги, титул. Этикет, уважение, правила. Он попытался их нарушить. И чем это закончилось? Тоской и болью в голубых глазах, собственным страхом и непредсказуемыми последствиями.

Он растерял всех своих друзей, увлекшись той, другой жизнью. Да, полно, были ли они у него? Приятели и знакомые. Но никого из них он не мог назвать другом. А Влад… Они могли бы подружиться, у них много общего, они думают почти одинаково. Но тень Майи… Это лучше, чем любая стена, которую мог бы построить человек. И как жаль, что извинения тут не помогут. Влад отталкивает его, не хочет видеть, и он совершенно прав в своих поступках.

- Как жаль… - голос был тих, почти неслышен. – Как жаль, что я не могу создать ее для тебя, Влад. Твою Снежную королеву из плоти и крови…**Чтоб день начинался и кончался тобой…Это - самое настоящее проклятие, по правде сказать. Идти по улице в стремительно нисходящих на город сумерках и думать о том, ЧТО на самом деле не случилось.Влад проходил мимо освещенных окон домов, мимо витрин дорогих магазинов и ресторанов, мимо сверкающих вывесок варьете, кабаре и театров и не мог, не находил в себе сил, чтобы оттолкнуть прочь образ обезумевшего мальчишки, лишь немногим, может быть, старше него самого. Мальчишки, молодого мужчины, который потерял близких и вот-вот потеряет отца. И останется совершенно один.

О, Дима готов прогрызть собственный путь, если потребуется. Прогрызть, процарапать, пробить, протаранить. Он сделает все, что угодно, лишь бы уцелеть, выплыть, остаться в этом мире. Страшном, жестоком мире высшего общества. Где за каждую ошибку расплачиваются больше, неизмеримо больше, чем жизнью.Много чего НЕ случилось между ними.Дружбы не случилось. Той самой, которая одновременно окрыляет и дарит неимоверно прочный якорь. Якорь на долгие-долгие годы. Одно дело - Вик или Сергей. Ветреники, для которых жизнь - сплошное удовольствие. И, как правило, за чужой счет. Другое - человек, который знает истинную цену и который ради близкого пойдет на все. На обман даже. В сущности, на преступление. И не отступится.

Не случилось взаимного притяжения, которое связывает прочнейшими узами. Интересом, разделенным надвое. Долгими посиделками над книгой или у камина за особо увлекательным спором. Приключениями, путешествиями, победами и поражениями. Всем тем, что так будоражит кровь. Всем тем, что много лет спустя можно будет поделиться с внуками.Любви не случилось… Ведь Майи нет.О чем больше сожалел Владислав Шереметьев, бредя по улице? О несостоявшейся, призрачной любви или о так и не родившейся дружбе?Хмель уже выветрился из головы, когда он дошел до любимого ресторана. ?Магараджа?. Сможет ли ?пожар в желудке хоть на миг утихомирить огненный шторм, разыгравшийся в груди??Его встретили, проводили к огромному очагу с весело пылающими поленьями. Его плащ унесли сушить, и первым делом подали коньяка и горячего кофе. Знакомые лица вокруг. Ему кивают, ему улыбаются. Но почему, господи-боже, почему всюду видится бледное прекрасное лицо Снежной Королевы и осунувшееся усталое лицо Дмитрия?Впервые в жизни Влад Шереметьев люто ненавидел.

Ненавидел себя самого.*Редактор позвонил ближе к полудню. Автор не увидевшей свет статьи, журналист ?Дейли? должен был встретиться с ним за ужином. Естественно, проныра не отказался появиться в ?Магарадже? за счет работодателя. Ну да ерунда. Главное – выяснить, наконец, что это за история и завершить ее. Закончить и забыть. Если получится.Чтобы не говорить с Дмитрием, он оставил для него сообщение у поднявшего трубку мажордома. Встреча с журналистом в семь в ?Магарадже?. Столик забронирован на имя Шереметьева.Сам Влад появился в ресторане без четверти. Неспешно прошел за любимый столик в углу и с благодарностью принял бокал глинтвейна. Погода была не особо хороша, и дождик сменился мокрым снегом. Крупные тяжелые хлопья укрывали город белым покрывалом.Дмитрий появился за минуту до того, как стрелки больших кованых часов показали семь вечера. Снимая плащ, на котором таяли снежинки, бросил пару слов администратору, и тот, кивнув, направился к столику Влада, провожая посетителя. Отодвинул стул, склонился, а потом отошел, отпущенный небрежным жестом.

- Добрый вечер, - Дмитрий был спокоен, но в глаза почему-то не смотрел. – Спасибо, что устроили эту встречу.

- Добрый, - Влад кивнул. – Это было не сложно.Повинуясь его кивку, принесли меню и чашку глинтвейна для Дмитрия. Влад отпустил официанта, покачал головой и закурил.

- Ровно один звонок с моей стороны. Надеюсь, что сегодня ваша проблема разрешится.- Я хотел бы в это верить, но ваш журналист – всего лишь исполнитель. До заказчика мне еще только предстоит добраться, - Дмитрий оттянул ворот так, словно задыхался. - К сожалению, у меня нет даже предположений о том, кто бы это мог быть, кто мог узнать обо мне.

- Я могу только предположить, - Влад затянулся и прикрыл глаза. И дело не в том, что ему виделось, а в том, что он увидеть боялся. – Ваши друзья. Те, с кем вы спорили или те, кто позволил вам… быть Майей.Дима задумался. Из тех, кто устроил то глупое пари, двое отправились в Америку, один женился и вернулся на историческую родину в Россию, другой – обанкротился, проигравшись в казино, и осел в пригороде, не желая никого из них ни слышать, ни знать. А человек, сделавший ему предложение… Об этом стоило подумать. Владелец того самого кабаре, в котором выступала Майя, но зачем? Дима не видел для этого никаких причин. Если бы этому человеку были бы нужны деньги или он собирался его шантажировать, то уже утром на его пороге ждал бы кто-нибудь с письмом, в котором были бы изложены требования шантажиста. Больше всего Дима боялся за отца, который не мог прожить день, не начав его с завтрака и утренней газеты. Слова – это только слова, если они не подкреплены доказательствами. А доказательств не существует. Даже афиша спектакля не будет доказательством. Это, несомненно, испортит репутацию семьи, серьезно ударит по фамильной чести и отношению, но это все – ничтожно мало по сравнению с тем, что будет с отцом. Итак, цель – не шантаж. На мгновение Дима даже расстроился. Разобраться с этим было бы гораздо проще.

- Тех, кто был свидетелем пари, нет в городе, - объяснять ждущему его ответа Владу все подробности он не видел смысла. Ограничился только коротким: - Я навел справки. А вот владельцу кабаре стоит нанести визит. Я не думаю, что он причастен к этому, но он мог разболтать что-то, даже не понимая, что делает.

- В таких ситуациях думать таким образом не стоит. Не бывает случайностей настолько случайных. Некоторые из них создаются людьми и вполне специально.Принесли заказанные Владом несколько ранее кусочки курицы в остром сладком соусе. Соус подожгли, едва тарелка коснулась стола. Огонь вспыхнул и спустя несколько мгновений угас, оставив на нежном мясе аппетитную карамельную корочку.Дима чуть улыбнулся, кинув взгляд на заказанное Владом блюдо. В голове на свое место тут же встала еще одна деталь личности Шереметьева. Сладкоежка, знает об этом, но старается не увлекаться, делая исключение только для таких вот случаев. А еще ему собственная жизнь кажется слишком скучной при явной тяге к приключениям и авантюрам.

Поймав себя на этих мыслях, Дима выругался про себя, радуясь, что его все равно никто не услышит, а потом выдохнул, делая небольшой глоток уже успевшего немного остыть глинтвейна:- Вам ведь тоже тесно в этой клетке, я прав?

Влад вскинул на него взгляд и улыбнулся. Мимолетно, почти незаметно. И все-таки они очень похоже мыслят. Почти одинаково. Почти…- Не без этого. - Да, это было бы интересно. Вместе путешествовать, к примеру, по Индии или отправиться в Китай. Попытаться постичь непостижимую странную Японию, или отправиться на поиски храмов в Мексику. Есть множество вещей, которые они могли бы делать вместе. Могли бы… - Но у каждого есть масса вещей, которые не будут совершены никогда. Просто потому, что в их кругу так не принято.- Возможно, просто стоит рассмотреть это с другой стороны? – ответная улыбка Дмитрия была мягкой. Не улыбкой Майи, а его собственной. – Не обязательно играть против правил. Их можно изменить.

- Вам хочется прослыть чудаком, странным типом, а то и просто опасным малым? – Влад выгнул бровь. Аромат еды дразнил, и он, не дожидаясь Дмитрия, принялся за еду. – Менять правила должен не один человек. Для того чтобы правила изменились, должно измениться сознание очень многих. Пожалуй, трети поколения, для того, чтобы с ними начали считаться.

- Я не предлагаю ломать правила. Революции всегда приводят только к ненужным жертвам. Наша клетка – в нас самих. Достаточно выехать за черту цивилизации, и все исчезает само собой. Но люди предпочитают оставаться дома. И знаете, почему? Потому что неизвестность пугает. Пугает возможное разочарование в самом себе. Здесь, среди магазинов и ресторанов, среди себе подобных, мы – кто-то, хотя, по сути, нам просто повезло родиться у нужных родителей. А там, где нет привычных утренних газет, слуг и кофе, мы можем оказаться никем. И понять, что, в сущности, без всего это лоска, мы – пустое место. Это пугает людей. Вы ведь знаете, о чем я говорю.- Ваше отношение к жизни мне импонирует, - но… И вот это самое ?но? так и повисло, не произнесенное, не высказанное, но такое очевидное. Почему? Влад и сам не знал, отчего с таким упорством отталкивал Дмитрия, ведь весь этот разговор был ничем иным, как попыткой наладить отношения.

Чем Вик или Серж лучше Дмитрия? Ничем. Пустые в сущности люди. Вся жизнь – удовольствия. И всех заслуг, что громкое имя и титулы. А Дмитрий…- Вы мне импонируете, - и снова но…- Но это все равно ничего не значит, - закончил за него Дмитрий, откидываясь на спинку стула и оглядывая посетителей. Что ж… Попытка провалилась. Значит, не стоит и настаивать на продолжении. Но тихий выдох все равно сорвался с губ: - Я мечтаю посетить Китай. Когда-то мы с отцом были на ярмарке, и на входе одного из шатров висели китайские бумажные фонарики. Знаете, они меня заворожили.

- Она – моя первая любовь, Дмитрий. Как бы смешно это ни прозвучало, - Влад отложил вилочку и отодвинул от себя тарелку. – Я ни в чем не виню вас. И ее мне тоже винить не в чем. Во всем виноват я сам. Но такое не забудешь. Даже стоя на Великой Китайской Стене.- Говорят, что в конце жизни мужчина помнит только свою первую и свою последнюю любовь, - после недолгого молчания дрогнувшим голосом произнес Дима, чувствуя, как внутри умирает надежда, которая еще теплилась крохотным угольком под сердцем. – Мне жаль, что вашей первой любовью оказался фантом. Но зато вы никогда не сможете разочароваться в… ней. И знаете, я ни в коем случае не пытаюсь вас утешить, но я бы хотел, чтобы моя первая любовь была бы такой. Вечной, - взгляд потемневших серых глаз опустился на сжавшие бокал пальцы, и они разжались, словно повинуясь немому приказу.

- В этом мире нет ничего вечного, - усмешка Влада была какой-то кривой и горькой. – Все проходит. И это пройдет. Может, придется приложить кое-какие усилия…Он бросил взгляд на часы и нахмурился. Они здесь уже почти час. За неторопливой беседой время проходит незаметно. А третьего собеседника все нет.

- Странно, он давно должен был появиться. Мои люди не опаздывают, тем более на встречу со мной…Дима тоже кинул взгляд на часы. Общество Влада было приятно, и грызущая его тревога немного утихла, но сейчас снова дала о себе знать. За окном промчался полицейский автомобиль, кто-то бежал следом, и Дима почему-то не смог заставить себя усидеть на месте.- Думаю, ждать вашего журналиста больше нет смысла. На такие встречи либо приходят вовремя, либо не приходят вообще.

Влад кивнул, жестом подозвал официанта и попросил счет, по которому расплатился незамедлительно. У выхода им обоим подали верхнюю одежду, и джентльмены вышли из теплого уютного зала ресторана.На улице царило оживление. Даже, пожалуй, было слишком оживленно. И не протолкнуться как от праздного народа, так и от людей в форме. И вездесущих журналистов. Дорога была перекрыта, а посредине проезжей части суетились полицейские и штатный фотограф управления. Труп… Кому-то сегодня явно не повезло.В толпе мелькнуло знакомое лицо. Кто-то из репортеров ?Дейли?. Влад, извинившись, протолкался к нему и тронул за рукав. Молодой человек вздрогнул, но потом, признав босса, выдохнул.- Что здесь у нас?- Подозревают убийство. Машина, сбившая человека, скрылась.- Имя убитого уже известно?

- Еще бы, сэр, - парень потуже затянул пояс плаща и поднял воротник. – Это Алан, сэр. Алан Эммери, один из наших. Думаю, это именно убийство…

Алан Эммери был именно тем человеком, которого они с Дмитрием почти час прождали в ресторане. Выходит, не напрасно ждали. Что-то этот малый определенно знал. Вот только своими знаниями уже ни с кем не поделится.- Ясно… - хмуро кивнул Влад. – Постарайся узнать все, что сможешь. Оплачу по двойному тарифу, - он хлопнул репортера по плечу и вернулся к Дмитрию.- Кто-то обрывает ниточки. Кто-то достаточно влиятельный.- Чтобы нанять убийцу, который собьет человека на улице, не обязательно быть влиятельным. Достаточно иметь деньги, - Дима оглядывал толпу, подняв воротник плаща повыше и жалея о том, что предпочитает ходить с непокрытой головой. – Но из всего случившегося можно сделать вывод, который мне очень не нравится. Убийство – это не статья в газете. Это значит, что дело гораздо серьезнее, чем я предполагал, - страх на мгновение почти затопил его с головой, но он усилием воли взял себя в руки. Страх мешает думать, а ясное сознание ему сейчас необходимо. – Если этот заказчик умен, то от шофера, сбившего вашего бедолагу, он тоже избавится. Хотелось бы мне знать, этот журналист сам рассказал ему о том, что вы желаете с ним поговорить, или все дело в том, что та статья не была напечатана в газете? Хотя сейчас это не важно. Я собираюсь встретиться с владельцем кабаре. Но вас, Влад, я попрошу больше не участвовать в этом деле. Это становится слишком опасно. Я знаю, что вы не трус, ножертвы никому не нужны. Я и так умудрился испортить вам жизнь, не хочу, чтобы это вошло у меня в привычку.

- Боюсь, что не могу согласиться с вами. Убит один из моих людей. Убит по непонятной мне причине, и я уже замешан в этом деле, а отступаться не люблю. Думаю, вы это уже поняли, - Влад сунул руки в карманы и поежился. – Идемте. Не будем маячить. Здесь и так слишком много народа.Спорить с ним Дима не собирался. Не здесь. Поэтому он просто кивнул и, приняв скучающее выражение лица, направился вдоль улицы. Какое-то время они шли молча, но как только толпа осталась далеко позади, Дима замедлил шаг и выдохнул:- И все же я прошу вас об осторожности.

- Попрошу вас об ответной любезности. Мне не хотелось бы пускать в номер новости о безвременной кончине молодого подающего надежды секретаря Министерства иностранных дел.- Подающего надежды? – серые глаза Дмитрия заискрились от смеха. – Вы явно обо мне лучшего мнения, чем я сам. Я не жажду карьеры, поэтому надежд не подаю.

- Всегда есть вероятность, что ваши заклятые коллеги не разделяют вашей уверенности. Можете считать меня излишне мнительным, но на вашем месте я бы поостерегся, - Влад стоял напротив него и говорил очень тихо и очень серьезно. Со всей серьезностью, на которую был способен.Дмитрий вскинул голову, заглядывая в его лицо. Серая тень, которая словно накрыла его в ту же минуту, когда Дима рассказал ему о Майе, исчезла, но глаза…

- Хорошо, - оторвать взгляд было сложно, но Дима все равно это сделал. – Я могу попросить вас уведомить меня, если что-то еще случится или станет что-то известно? У журналистов отличные связи с полицией.

- Непременно, - сдержанно кивнул Влад. – Вы тоже держите меня в курсе дел. Как вы понимаете, разглашать я ничего не намерен.

Он неспешно достал из кармана простой прямоугольник бумаги. Очень дорогой бумаги. Простой четкий шрифт. Адрес. Личный номер. И совсем небольшой вензель. Строго и непритязательно, но дорого.- Вот, возьмите.Дима почти рассмеялся, принимая картонный прямоугольник. Действительно, все это было бы очень забавно, если бы не происходило с ним.

- Благодарю. Судя по тому, что вы знаете мой номер телефона, в ответной любезности нет необходимости? Хотя я невежлив. Я даже не представился. Дмитрий Берг к вашим услугам, - он склонил голову. Ровно настолько, чтобы это могло бы сойти за приветствие. – А сейчас, если вы, конечно, не намерены прогуляться со мной, я откланяюсь с вашего позволения.

- Удачного вам вечера, - Влад обозначил вежливую улыбку и коротко кивнул. – Полагаю, до встречи?- До встречи. Кажется, она рано или поздно все равно состоится вне зависимости от нашего желания, - Дмитрий кивнул, улыбнулся, а потом неторопливо направился вниз по улице, словно прогуливаясь.*Бывшего работодателя - Айвена, или Ивана, как предпочитал звать себя сам иммигрант из России, искать в кабаре не было смысла. Во-первых, его там не было все равно, во-вторых, Дмитрия могли там узнать. Рыжеволосая Фрэнки всегда была умнее и внимательнее, чем хотела это показать. К тому же она слишком любила смотреть в серые глаза Майи, чтобы пытаться ее обмануть сейчас. Молодой человек тоскливо вздохнул. Ему не хватало этой жизни. Яркой, шумной, крикливой и вульгарной, дешевой, как самый дрянное виски, но такой… простой и почти свободной. Ему не хватало острых шуток, сплетен, смеха. Ему не хватало сцены, музыки, он помнил все свои партии. Иногда нечеловечески тянуло вернуться. Хотя бы на один вечер. Но стоило вспомнить тоскливые глаза Влада - странного молодого человека, такого циничного и такого наивного, как желание убегало, поджав хвост, как нашкодившая собака. Да, игра была хороша, но ты заигрался, Дмитрий.

…Первое время водить простодушного русского за нос удавалось довольно легко. Неприятности случились потом. Сделав предложение поработать в его кабаре ветреной красотке, лихо отплясывавшей на вечеринке, Айвен искренне был уверен, что зажимает в углу, пытаясь залезть под юбку, девушку, не сильно стремящуюся оберегать свою добродетель. Зато Дима до сих пор помнил выражение его лица, когда вместо ожидаемых женских прелестей, рука нахала обнаружила кое-что другое, а хороший удар в челюсть подтвердил, что это ему не показалось. Зато потом, приложив кусок сырого мяса к начинающему синеть пятну на лице и выслушав короткий монолог Димы, он просто пожал плечами и позволил работать дальше, буркнув только что-то про ?причуды богатых?. Дима упомянул о необходимости хранить тайну Майи, на что Айвен пообещал, что никому ничего не расскажет. У этого странного человека, не имевшего ни хорошей родословной, ни дворянской фамилии, было, тем не менее, слишком обострено чувство собственного достоинства. И хранить чужую тайну он считал делом своей чести. Дима поверил ему. И верил до сих пор. И поэтому пришел поговорить, а не устраивать скандал и бросаться в лицо обвинениями.…Дима нашел его в маленькой комнате под крышей старого дома, в котором Айвену принадлежал весь верхний этаж. Когда он переступил порог, не стучась, и Айвен оторвал взгляд от бумаг, лежащих перед ним, готовый отправить наглеца, решившегося отвлечь его от дела, восвояси, но, заметив Диму, расслабился, улыбнулся. Встал из-за стола, поприветствовав крепким рукопожатием.

- Рад видеть тебя, Дмитрий, - он еле заметно картавил, но это особенность иногда делала его речь весьма забавной. – Решил вернуться в кабаре?- Нет, - Дима мотнул головой, присаживаясь на предложенный стул. – Просто хотел задать тебе один вопрос. Кто-то узнал обо мне, Айвен. Кто-то знает, что я работал у тебя.

Айвен побледнел, вскинулся, готовый защищаться:- Ты же знаешь, что я не…- Знаю, - Дима мягко перебил его, не давая гневу выплеснуться наружу. – Но больше некому. С кем ты пил в последний раз? Что ты помнишь об этом? Ваня, это очень важно.

Русское ?Ваня? заставило Айвена замолчать. Несколько долгих мгновений он смотрел на него, что-то вспоминая, а потом как-то сник, отвел взгляд, словно ему было стыдно смотреть в его сторону, и у Димы захолонуло сердце.

- Иван?..- Он напоил меня, а потом сказал, что лицо Майи напоминает ему кого-то. Какого-то юноши, которого он видел и знает. Я знал только твое имя. И он его тоже знал. Я всего лишь подтвердил его догадки.- Все ясно. Дальше можешь не продолжать, - резко выдохнул Дима. Прелестно… - Можешь описать этого человека?- Я не знаю его, - Айвен виновато покачал головой. – Но он дворянин, это было видно. Красивый, яркий и немного сумасшедший. У него так горели глаза, что сначала я даже испугался.