XI Past (1/2)
?Ты изгрызен и переломан,
Перемешан в кровавом меле…
Крысы помнят, о Мастер Гофман,
Как все было на самом деле…?(с) Канцлер Ги
Скоро должно было рассвести, где-то в горах уже дребезжал рассвет, поддернутый легкой дымкой полинялого тумана. В церквушке за холмом началась служба, сопровождаемая звонкой и нестройной колокольной музыкой, но от колокольни был виден только деревянный прогнивший крест – остальное скрывал едва дребезжащий туман, словно укутывающая младенца заботливая и ласковая мать. Уродливые скелеты голых деревьев с силой продирались сквозь мутную трясину, тлели в ней, беззвучно кричали о спасении.Николь на секунду задерживает дыхание, а потом выпускает изо рта клубок белесого пара, который растворяется в холодном предрассветном воздухе. Шотландская деревушка в горах стала превосходным местом для тех, кому нужно укрыться от суеты, забыться, или, как Монтеграль, спрятаться подальше от чьих-то наблюдательных глаз.
Невзирая на холод, Николь ощущала липко-жаркую дорожку на спине, из-за которой рубаха неприятно липла к телу, а ее всю словно знобило, окутывая страхом и отчаянием. Это чувство приходило к обращенной всякий раз, как она вспоминала об Элайдже, о том, что потеряла семью в ?чумной эпохе?, думала о том, что теперь жизнь будет совершенно новой, вечной.
И это ее съедало, так как к подобному девушку не готовили, и она совсем не знала, как стоит себя повести в той или иной ситуации.
Подняв полы длинной до пят полинялой юбки, Николь бросилась вприпрыжку вниз по холму, прямо к погосту у церкви.
Звон колоколов дрожал в ушах – еще одно глупое верование, что вампиров отпугивает звон церковных набатов и кресты. После Монтеграль расплодилось тысячи сказочников, и среди них были не только вампиры. Совсем недавно обращенная на площади слушала какого-то горожанина, который рассказывал, чем можно отпугивать вампиров, причем подкреплял это все таким количеством доводов – не было странным, что вокруг него собралась толпа зевак.
В эпоху Возрождения вампиры уже боялись совершенно всего – начиная с того, не могли употреблять чеснок, а заканчивали все это тем, что бессмертные не способны переплывать реки.Конечно, большинство из этого было ерундой, ничем не обоснованной. Однако вампиры сами сооружали свое будущее, ставили заплатки там, где это было нужно, и уничтожали тех, кто противоречил системе.
Приостановившись у двери церкви, Николь сделала пару глубоких вдохов, еще раз взъерошила густую волну волос, а затем, приметив на двери колокольчик, сняла с него каплю воды, чтобы затем пустить ее по щеке.
И обращенная с напускной злобой начала громко бить маленькими кулачками в деревянные двери, пока, наконец, за ней не послышались торопливые шаги.
Когда сестра Антониа распахнула двери, то ее взгляду предстала забитая и всклокоченная молодая девушка, пытающаяся что-то объяснить ей на ломаном итальянском, попеременно всхлипывающая и заламывающая худые посиневшие руки.
Конечно, ее впустили.
Да и не только впустили, а еще накормили – Монтеграль все равно не стала ничего есть, открестившись тем, что не голодна. Верно, ее голод утолялся немного по-другому.
Еще через несколько минут на Николь уставились несколько пар глаз, глядящих на нее оценивающе, с опаской и долей сопереживания.
Сначала Монтеграль рассказали о том, что совсем необязательно пытаться разговаривать на итальянском, и девушка создала иллюзию того, что ее это и правда волновало.
И Николь начала рассказывать: рассказала о том, что живет в паре километров отсюда, в маленькой безымянной крестьянской деревушке. Отец беспробудно пил, избивал мать и дочь, а этой ночью попытался изнасиловать наследницу.
На этом месте посыпались удивленные вздохи и охи, и тут Монтеграль поняла – ей верят.
- Я выбежала из дома и мчалась через поля, мне чудилось, будто оно никогда не закончится, и вдруг…- настоящая театральная пауза, когда женщины задержали дыхание, а Николь почувствовала разом учащенное биение их сердец,- Словно из неоткуда возник крест. Я поняла, что это знак мне свыше…- Монтеграль торопливо перекрестилась на один их образов, вызвав этим, видимо, очередную волну восхищения и невероятной приязни. Николь умела притягивать людей, словно магнитом, и после смерти эта особенность увеличилась в разы, помогая теперь не только легко внушать доверие незнакомцам, но и жестоко манипулировать ими.
Открыв в себе это интересное качество, юная обращенная начала бессовестно им пользоваться, заставляя и подчиняя себе других. Вот и сейчас этот необыкновенный ораторский дар сыграл свою роль, и играл ее еще долго, из века в век помогая Монтеграль выживать.И недаром было сказано кем-то: Хочешь жить – умей вертеться. Тут Николь не было равных. И бессмертная вертелась, словно уж, выпутываясь из любой передряги, которые ей подсовывала жизнь.
Немудрено, что уже через несколько минут Монтеграль стояла у зеркала в комнатке под крышей: прогнившие доски забавно потрескивали, когда в долине гудел ветер, а в окошке над головой обращенной свила гнездо крохотная птичка, и сейчас она обаятельно насвистывала какую-то незнакомую прежде трель. Через створки окна просеивались мелкие грязно-желтые лучики, косыми полосами ложась на пол.
Николь глядела на свое отражение в разбитом зеркале – еще одно глупое верование, что вампиры не отражаются в них – и ощупывала пальцами вдруг выступившие острые резцы, но вовремя успела убрать их, как только заслышала шаги на лестнице.Монтеграль провела ногтями по скулам, выделяя темные круги под уставшими глазами, когда дверь за спиной с легким скрипом приоткрылась, и на пороге черной монашеской тенью возникла девушка, а в руках у нее была плошка с водой и грязное потрепанное полотенце.
Николь всегда знала, что у вампиров очень пронзительный взгляд – церковница вздрогнула и покачнулась, на секунду обращенной показалось, что та знает, что творится в душе у Монтеграль. Насколько там черно, и как скоро можно утонуть в вязком болоте ее грехов и ее мыслей.
Однако потом сомнения развеялись, потому что девушка улыбнулась и, совершенно без опаски пройдя вглубь комнаты, положила плошку с полотенцем на расцарапанный письменный стол:- Матушка зовет вас к столу, как только вы приведете себя в порядок,- кротко пояснила монашка,- в шкафу есть чистая одежда. Умоетесь – и спускайтесь вниз.