X Past (2/2)

- В прошлом году на моих глазах оборотень покусал одного вампира,- без тени смущения продолжила Николь, поднимая свой фужер.- Выпьем за благополучие бессмертных.Зазвенели бокалы. Монтеграль, уже немного поостывшая, указала взглядом на барную стойку в другом конце зала:- Наверное, я помешала делам с Американской лигой оборотней, буду в баре, у меня тут своя компания, и мне там обещан бесплатный коньяк.

- Я мог бы предложить тебе нечто интереснее коньяка,- миролюбиво подметил Элайджа, чем намертво пригвоздил обращенную к стулу,- и я, кстати, уже закончил свои дела тут.

Первородный, искоса поглядывая на Монтеграль, помог Урсуле одеть пальто, а затем проводил девушку до двери, в то время как Николь, озадаченная предложением, пыталась смастерить какой-нибудь вопрос: когда-то у нее в голове крутился целый сборник таких вопросов, которые ей когда-нибудь хотелось задать Майклсону. После прошло много времени, многие их них подзабылись, а половина давно была решена собственными выводами. Не успела Николь и подумать о чем-то серьезном, как Элайджа вернулся и занял место напротив.

- Неужели ты тут ради каких-то переговоров с оборотнями? – с ноткой иронии поинтересовалась брюнетка, методично раскачивая уже пустой бокал по столу, а Первородный, скрестив пальцы, улыбнулся:- Отчасти. Я знал, что ты тоже тут будешь. Ты ведь тут не случайно, я прав?

Тут Николь заметила глаза Элайджи в своих, потому отвернулась, окрысившись тотчас:- Хватит искать там ответы,- недовольно брякнула девушка, но все же не смогла сдержать улыбки, когда Майклсон тихо рассмеялся:- Мне всегда нравилось, как ты уходишь от ответа, будь добра…

Вынужденная пауза, когда Монтеграль нужно чуть-чуть подумать, чтобы ответить – как назло в голове ни одной мысли, поэтому обращенная сбалтывает то, что первое пришло на ум, даже не стараясь церемониться. В конце концов, это не эпоха Ренессанса, когда приходилось следить за каждым словом и жестом – реальное время было прекрасно тем, что говорилось все, о чем раньше приходилось молчать.

- Ты мне снова стал сниться.На что Элайджа опускает взгляд в стол, но Монтеграль с удивлением подмечает на его лице легкую и загадочную ухмылку. Первородный поднимает бокал с вином, надеясь, что инцидент будет на том исчерпан, однако девушка, встрепенувшись, восклицает:- Так это все ты…!

Благосклонно пожав плечами, Майклсон переворачивает на пальцах свободной руки монетку, приковывая внимание Николь к этому мини-представлению.

- Так уж вышло, что обращенный чувствует зов его ?родителя?, где бы он не находился,- на губах мелькает легкая усмешка, от которой сердце болезненно ухнуло вниз.- По этой причине ты тут. Кстати, я слышу, как бьется твое сердце. Кажется, оно ускорилось,- самодовольный тон, услащенный ехидной насмешкой, казалось бы, должен был вывести из себя, однако Монтеграль ловит себя на мысли о том, что разговор начинает ее забавлять.

Уследив паузу, Майклсон заботливо наливает брюнетке еще вина, на что хочется лишь колко съязвить: не вздумал ли Бессмертный ее споить? - Неисправимый хам – вот кто ты, Элайджа,- с наслаждением выдыхает Николь, поднимая полупустой бокал с вином на уровень своих глаз,- И да, это тост.Девушка подносит фужер к губам и делает несколько глотков, сквозь прикрытые веки чувствуя на себе безучастный и холодный взгляд. Однако же, снова открыв глаза, Монтеграль уличает внимание Первородного на все той же монетке, которую он вращал на пальцах – обидно.

- На самом деле я солгал,- выдержав деликатную паузу, уклончиво продолжает Элайджа, щурясь на яркую лампу прямо над их столиком,- отцы не могут призывать своих детей, но чувствуют их. По этой же причине я бы почувствовал, если бы ты умерла.

- И… это очень неприятно? – Николь, наконец, поднимает глаза: за всю свою жизнь Монтеграль не обратила ни одного человека, поэтому слишком чужды были ?наследники? и семья в целом.

- Я так же чувствую, когда тебе больно, или когда ты… счастлива,- Элайджа снова виртуозно ускользает от прямого ответа, наконец, опустив монетку на стол перед собой, а Николь впервые за все время беседы не находит, чем можно успешно парировать, поэтому снова опускает глаза, ища, чем себя занять.- Прошло несколько веков… неужели ты никогда не была счастлива?

- Что ты чувствовал? – переспрашивает Монтеграль.- Ветка этого рода оборвалась на мне, я никогда никого не обратила. После твоего ухода постоянно скиталась из гнезда в гнездо, пыталась быть человеком. Никогда не использовала ни гипноз, ни скорость. Я и сейчас думаю, что это болезнь.

- Как будто… - Элайджа замолк, будто смакуя слова, думая, как лучше будет их подать. Наверное, поэтому Монтеграль, тогда еще семнадцатилетний человеческий ребенок, влюбилась в Бессмертного – он знал, когда стоит держать паузы, куда ставить точку и когда нужно промолчать. Элайджа был идеальным собеседником, превосходным мужчиной. Восхитительным.

И только сейчас, после нескольких минут беседы, Николь начала потихоньку сдирать с напускной маски Майклсона тот слой пыли и грязи, за которым находилось его настоящее лицо. Только тогда начала узнавать его, настоящего, ее единственного Бессмертного.-… тупая игла застряла где-то там,- продолжает и неопределенно проводит рукой по груди, задержав пальцы на отвороте пиджака, в то время как глаза задумчиво косятся куда-то на бутылку с вином и даже сквозь нее. Николь был хорошо знаком этот взгляд – тот самый, когда обращенные просматривали бесконечную пленку, силясь вспомнить хоть что-нибудь из давно утерянного.

- Почему я тебя не чувствую? – словно виня себя, спрашивает Монтеграль, опуская локти на стол и перенимая игру с монеткой, вертя ее в ладонях. - Я не знала, куда идти, была разбита… словно брошенный ребенок.Нельзя подобрать живую девушку так, как подбирают камешек на берегу моря.*Со мной после случилось многое, и не все из этого было приятным, как время, когда были только Мы… – Николь вдруг осекается, так и не закончив фразу, потому что Элайджа неожиданно резко поднимает взгляд, и снова встречается с лихорадочно блестящими глазами обращенной.

В глазах Первородного Монтеграль будто наново переживает все, начиная от памятного дня, наполненного августовским зноем, из которого вылепился ее спаситель.

Майклсон сдавленно выдохнул, будто что-то сдерживало, словно тугой ошейник прямо на горле, а затем положил свои руки поверх маленьких ладошек Николь, без труда отыскал на безымянном пальце правой руки массивное кольцо с кораллово-красным камнем, в то же время с какой-то отрешенностью разглядывая его:- Я подарил тебе его в тот день, когда ушел,- от легких прикосновений по руке проходит приятное теплое покалывание, будто по коже проходились крохотные заряды тока.- Это достаточно сложно объяснить, как и письмо, которое…- Которое ты не дописал,- заканчивает за него Монтеграль, любуясь тем, как пальцы Элайджи аккуратно обводят граненный камень по изломам. Майклсон едва слышно мычит в ответ и усмехается, когда холодные и слабые пальцы Николь пытаются удержать его руку.

- Когда я проснулась, половина комнаты была затенена шторой, а тебя не было, - дрожащим голосом продолжает Николь.- На столе было письмо и это кольцо,- а затем продолжает сначала с улыбкой, а потом уже смеется, не отпуская руки Первородного,- Я поначалу не знала, для чего оно мне. Страшно боялась за тебя, за себя… И несколько недель передвигалась только по ночам, пока наконец не сообразила надеть кольцо… Если бы не ты, то… - Монтеграль внезапно серьезнеет, прикрывая глаза…* "Пигмалион" Бернард Шоу