Своих не бросаем (1/1)

Мысли о прошлом стали последним пристанищем Тяньлуна, бежавшего от того ада, в который он попал. Больше незачем жить. Страх окутал его липкими нитями невидимой паутины, покрепче той, в которую они с Сунь Укуном попали в пещере одного демона. Но все прошлые победы, весь опыт и знания оказались бессильны перед самым страшным поражением его жизни. Беспомощность укрыла лишённое кожи тело могильным саваном. Нет надежды на спасение, нет ни одной уловки, способной облегчить сознание. Поверженные в земной жизни враги сполна отыгрались на нём, придумали достойное наказание. Все эти безголовые остолопы, поверженные им в земной жизни, торжествовали, но издевательства над врагом не вернут утраченных конечностей, голов и мозгов. Бессмертные выдержат и не такие пытки, но что такое кары по сравнению с никчемностью и беспомощностью. Он совершил ошибку, за которую так и не расплатился. Сам пострадал, так ещё и подставил других, когда вытащил из тюрьмы братца. Знал, на что способен проклятый демон. Он считал, что рассчитался с братом за всё хорошее, поверил в его раскаяние. Сколько людей говорили ему, что Ху-ди заслужил не доверия, а смерти. Не осталось ни одного человека, который пытался бы оправдывать брата, не хватит времени, чтобы описать совершённые им злодеяния. Это же нужно было умудрится всё разрушить. Лучше бы в самом деле отказался тогда от своих принципов и казнил бы брата с семьёй. Не были бы эти смерти. Беспомощный и никчёмный, он умирал не столько от боли, сколько от того, что не справились. Его должны были казнить за ошибки, его имя должны навсегда стереть из памяти людей. Ещё одно чудовище восстало из мёртвых.Ничего не изменить. Он умирал в мёртвом лесу, где земля похожа на кожу прокажённого, деревья превратились в обугленные колья, а озеро, над которым повесили клетку, высохло. Земля усеяна костями животных и рыб. Он бессилен что-либо исправить. Он забывал своё имя. Когда-то Правый хоу увёл его и армию от реки, которая могла бы стать могилой для них. Он один среди врагов. Ни сила, ни прошлые заслуги не имели смысла. Вездесущая боль заполонила всё вокруг. Больше ничего не осталось.Лес умёр, а он застыл между смертью и гниением. Если бы тут были живые вороны или грифы, давно бы набросились на истерзанного пленника. Глазницы не трогали нарочно, чтобы усилить мучения, но измученный взор не видел ничего, кроме проклятой земли. Он потерял счёт времени, мысли спутались. Нельзя закрыть веки, чтобы защититься от безжалостных солнечных лучей. Вдалеке заржал конь. В мертвых землях, немыслимо. Но уши не обманывали, мучители не лишали его возможности видеть, слышать и чувствовать. В мертвую землю забрело живое существо. Он слышал перестук копыт и недовольное ржание, а затем полузабытый голос из далёкого прошлого.—?Потерпи,?— всадник пытался успокоить коня. —?Как его достать оттуда?Он не видел всадника и не способен был повернуться, чтобы посмотреть, кто там пожаловал, а голос узнал не сразу. На теле почти не осталось кожи, каждое движение причиняло боль. Ещё один пришёл, чтобы позлорадствовать.—?Живой? —?Пещерный император, он же Юмнин, задал самый глупый вопрос, который можно было представить в таком положении.—?Если бы с тебя содрали кожу,?— пытался съязвить Тяньлун, но дёрнулся и вскрикнул от боли.—?Проявил бы больше уважения к своему спасителю,?— сейчас ему не до гордыни, раз Юнмин предложил помощь, нет другого выхода, кроме как согласиться.Появится предатель Ши Минь с ключом, как раз с той стороны, чтобы Тяньлун мог его видеть. На его тонких губах, части лица, не затронутой гниением, играла презрительная усмешка, показывая, кто здесь хозяин положения.—?Куда ваш Чжан Бинь смотрит? До чего довел свою зверюшку?Минь упивался чужими страданиями, но позабыл, с кем связался. Молния прошла через тело не то человека, не то мертвеца, чтобы разделить на две неравные части.—?Добей предателя,?— Юнмин обнажил меч, опасаясь засады, конь ударил копытом подвернувшегося под ноги скелета. К ним шли так быстро, как только могли, вражеские воины, вооруженные чем попало. Лучников среди них не было, но их всех слишком много.Эрлан, отбросивший части Миня в разные стороны, скомандовал:—?Сейчас не время. Источник Гуаньинь недалеко. Вы скачете что есть сил к магической завесе. Видите стену из синего пламени вдалеке? Клетку опустили, дверца открылась, а Юнмин остановился в нерешительности, избегая смотреть на израненного Тяньлуна. Он его понимал, сам бы не выдержал такое зрелище.—?А если он умрёт от боли? —?Юнмин умел задумываться о глупых вещах в самый подходящий день.Эрлан раздражённо взмахнул рукой, давая понять, что на уговоры нет времени. Нестройная толпа скелетов с вилами, граблями и другими деревенскими орудиями ковыляла в их сторону, но порыв сильного ветра сбил их с ног.Тяньлун лишился сознания раньше, чем узнал, чем закончился неравный бой. Он очнулся на зеленой траве у источника, укрытый плащом. Последнее, что слышал, слова возмущенного демона: ?За что дед любит хуского раба, что слизывал его кровь с ножей?? Было сражение. Они во власти Янь-вана. Но вокруг была зелёная поляна с пёстрыми цветами, не походившая на привычные пейзажи преисподней. Юнмин вместе с незнакомцем в черных одеждах развели костер, черный конь с пылающей гривой за их спинами поглощал обугленное дерево. В озере была не вода, но кипящее молоко.—?Вода есть,?фрукты есть, голод нам не грозит,?— Юнмин, волнуясь, загибал пальцы, перечисляя обстоятельства, в которых они очутись. —?Предатель не погиб, кто бы мог подумать, что таким крепким окажется. Когда я казнил преступников одним ударом по пояснице, они больше часа не жили.Тяньлун узнал в незнакомце Эрлана, которого в своё время едва не лишил жизни.—?Месяц перебьёмся на подножном корме,?— Юмнин бросил на него сочувственный взгляд. —?Больному нужно мясо, а коня чем кормить? Цветочками.Конь с пылающей гривой ответил недовольным ржанием, потому что питался совсем другой пищей, но у Тяньлуна не было сил, чтобы сказать об этом. Это Пламя наловчился бить копытами в дерево, если на нём росли яблоки, но часто попадал впросак, потому что не мог отличить незрелых плодов от спелых. Он уже мысленно попрощался со всеми, и с верным конём в том числе.—?Мы не будем сидеть в осаде,?— Эрлан прислонился к дереву, неровные шрамы и рисунки на бледном лице делали его похожим на мертвеца.Тяньлун и не думал бежать от вины, да и не сумел бы, сил не осталось. Хорошо бы упасть замертво, стыд убивал быстрее боли. Сунь Эрлан не был похож на мстителя, ждал, пока он придёт в себя, чтобы расквитаться за прошлые обиды.—?Издеваешься? За стеной беснуется тысяча скелетов,?— проворчал Юнмин.Отстранённый от происходившего вокруг них Эрлан не обращал на вопли демона никакого внимания, словно знал, что делать.—?Источник исцеляет сильные раны. Оживит мертвеца, если тело не потеряло человеческий облик. Залечит раны, может отобрать жизнь, если посчитает нужным.Юмнин колебался, и Тяньлун из последних сил заорал:—?Демоны вас забери, утопите меня там, раз подыхать, так с кожей!Тяньлун не успел сделать ещё один вздох истерзанной грудью, как упал в молочные воды. Убивать не стали, но молоко застыло, тёплым одеялом обернув лишённое кожи тело, оставив на поверхности лицо. Без дыхания нет жизни, а чужая сила не собиралась убивать. Он лежал в озере, где не было дна, но молочная поверхность не позволяла упасть. Боль уходила прочь, с телом что-то творилось, но по сравнению с прошлыми пытками это пустяки. Глаза закрывались, он засыпал, не думая о том, что может утонуть, если лишится чувств. Вокруг тишина и спокойствие, гора, усаженная деревьями, дом возле берега озера. Рука великана забрала из страны девяти источников, и Тяньлун очнулся на плаще, который расстелили у озера. Новая кожа закрыла израненную плоть, и ему не было дело до своего состояния. Но его спасители нашли второй плащ, чтобы прикрыть едва восстановившееся тело.—?Глупый дурак,?— бранился Юмнин. —?Надо было захватить сменную одежду. Не ходить же тебе в таком виде по лесу.Теперь, когда ушла пелена боли, было видно, что руки демона покрыты странными волдырями, которые тот расчёсывал до крови, успевая ругаться на себя, скелетов, предателя и советника. Так продолжалось, пока из длинного рукава испачканного в пепле халата не выпала шкатулка величиной с лесной орех.—?Жена засунула мне в рукав эту безделушку,?— Юмнин перевернул орех, из которого выпал шелковый платок, на котором появились блюда с едой. Ни пиал, ни палочек для еды там не оказалось, но в их положении хорошо, что вообще есть еда.—?Я предвидел, что охотиться у нас не получится, от тебя сейчас толку нет, а этот Эрлан прикинулся статуей,?— редкий муж признает, что жена лучше, но Тяньлун был благодарен этой женщине, позаботившейся о заклятых врагах. Делать нечего, пришлось есть руками, забыв о правилах приличия. В их положении хорошо и то, что можно насытить желудки, а Тяньлун радовался и тому, что тело вернулось в прежнюю форму. Кое-как завернувшись в два плаща, он помалкивал и ел не спеша, тогда как Юнмин торопливо опустошал блюдо за блюдом. Прошло некоторое время, и кушанья сами затянулись в орех. Юнмин замешкался, но всё же утащил недоеденную спину быка, Тяньлун?— кувшин с вином, который им пришлось пить холодным. Даже конь успел перевернуть сосуд с яблоками, и доедал лакомства, лежавшие в траве. Молчание, прерываемое работой челюстей, угнетало, и Юнмин заговорил первым.—?Вот видел бы тебя тот старик, боюсь, его бы сердечный удар хватил, что я не отомстил. Ханьцы нас никогда не понимали.—?Как и соотечественники,?— хорошо, когда боль не мешала говорить, да и Пещерный император определенно лучше врагов из прошлого,?— а что это с бессмертным Эрланом?—?Предаётся созерцанию, в монахи готовится,?— Лю Яо пытался разделить спину быка на три части. —?Мы все головы сломали, никак не поняли, как это ты из героя и спасителя хуанди превратился в пленника ходячих костей.Тяньлун меньше всего был настроен вспоминать прошлое. Самому бы понять, как доверился брату-предателю. Но страх перед врагом оказался сильней рассудка. Он испугался остаться одним против могучей силы. Притворяясь сторонником демона, он старался выведать побольше о планах Бронзового Воробья, но кроме желаний завоевать земли бессмертных ничего не узнал. Враг только и говорил, как уничтожит прежних обидчиков, как избавится от Будды и последователей, чтобы никто не мешал ему захватывать человеческие души, рисовал упоительные картины власти. Это самое страшное искушение в жизни, и Тяньлун поймал себя на мысли, что соглашался с врагом, которого нельзя было переспорить. Но у врага была дельная мысль. Нельзя было закрывать глаза за преступления брата, на причинённый им вред. Нельзя было быть таким великодушным и ставить волка охранять отару овец.—?Вот я раньше напился перед решающим боем,?— Юнмин встревоженно глядел в сторону третьего небожителя, отказавшегося от еды и не сходившего с места,?— если поговоришь о своей ошибке, станет легче.—?От того, что я признаюсь,?— заспорил Тяньлун,?— Ши Ху не залезет обратно в колодку.Обязательно было тревожить недавние раны. Он отвернулся, теперь можно было лечь хоть на бок, хоть на спину и заснуть. Притвориться спящим, чтобы избежать надоедливых расспросов. Но им не дали спокойствия. Стена пламени слабела, через неё можно было видеть духов и демонов, бывшие на судилище. Ши Минь так и не нашёл нижнюю часть тела, и подчиненные несли изрядно надоевшего врага в корзине.—?Мой дед просил сохранить тебе жизнь, но я такой клятвы не давал. Уничтожить этих варваров.Эрлан, до этого не проронивший ни слова, решительно поднялся на ноги, презрительно глядя на демонов.—?Поговори ещё мне тут, отродье свиньи и собаки!Обозлённый небожитель, бросивший вызов целой армии, отвернулся и что-то сказал, но Тяньлун, подхваченный диким ветром, не слышал и не видел ничего, кроме чёрной воронки, закружившей их в смертельном вихре.