Спасти глупых оборотней (1/1)

О чём говорили судья Ди и Тяньлун, не слышал никто, хотя Эрлан хотел бы знать подробности. Но он находился не в том месте, чтобы подслушать их беседу. Хотя достаточно было и того, что Великий судья и смутьян распрощались весьма сердечно. Вернувшийся к пиршественному столу, Тяньлун окинул усталым взглядом пруд, подобный широкому морю, с дворцами лягушек-императоров на искусственно насыпанных островках и громко вздохнул, продекламировал нескладное, но искреннее стихотворение:Злая моя доля,Едва нашел покой,Долг на войну меня гонит,Не скоро вернусь домойЭрлан порывался напомнить о заколдованных оборотнях, но получил ощутимый толчок в бок и послушался Сунь Укуна. Вместе с другими ему ничего не оставалось, как почтительно ждали решения Тяньлуна. Тот не торопился, уставился с недовольным видом на пруд, будто бы хотел испепелить всех этих лягушек и жаб, рассевшихся на резных мостиках, соединявших между собой изящные дворцы. Наказанные хуанди пытались переиграть прославленного смутьяна в искусстве грозного взгляда и добились своего, задавив числом и высокомерием. Тяньлун раздражённо плюнул на траву, что вызвало недовольно-презрительный смешок монаха-чиновника, и повернулся к ним. Куда делось прежнее подавленное настроение! Тяньлун рвался в бой, глаза его загорелись в предвкушении новых подвигов.—?Принесите недоумков во внутренний сад,?— распорядился он тоном, не терпевшим возражений. —?Здесь проходной двор: что не скажешь?— всё слышат и обсуждают. И на этот раз Эрлан смолчал, оставив возмущение при себе. Среди побратимов отца были военные люди, не отличавшиеся хорошими манерами, а этот Тяньлун вдобавок приходился ему старшим родственником. Откуда ему было набраться манер, если вместо изучения небесной мудрости он охранял Нефритового императора, изучавшего сакральные знания? Тяньлун ушёл, буркнув про себя, что надо бы переодеться, монахи?— Эрлан путался в их титулах?— провели их во внутренний сад, но по дороге едва не стали жертвами неожиданного нападения. Это прилетели названные братья Сунь Укуна, которым какой-то даос сообщил, что старшего брата убили. Их боевой пыл быстро утих при виде живого брата. Если монах с табличкой сбежал в кусты, устрашившись грабель Чу Ба-цзе и посоха Ша Сена, то второй монах пригласил их к столу подкрепиться. Побратимы Сунь Укуна не устояли перед таким искушением. Во внутреннем саду уже были накрыты низкие столы, заставленные разнообразными блюдами из рыбы, мяса и овощей на любой вкус. Даже буддийский монах, державший самый строгий пост, нашёл бы себе чего-нибудь по нраву. Не удивительно, что Чу Ба-цзе без промедления сел за стол и начал поглощать всё, что было, забыв и о звании монаха, и о посте, и о приличиях. Эрлану не осталось ничего другого, как наблюдать и ждать. Блюда и в самом деле были хороши, но ему не до еды.—?Старший брат, отведайте этой гусятины, запеченной с финиками,?— говорил он с набитым ртом. —?Давно я не видел, чтобы еда была без счёта.—?Хотел бы я быть тут монахом,?— не мог нарадоваться Чу Ба-цзе, да и Сунь Укун, как и остальные, последовали совету брата. —?Хорошо вы тут устроились.—?Никто не уйдёт отсюда голодным,?— пояснил Правый хоу, занявший правое место рядом с возвышением для хозяина,?— Шилонг миролюбивый, но свирепеет, когда еды мало, а когда он в гневе, то лучше сражаться с демоном. Вы бы предпочли пустой стол или стол, заставленный блюдами?—?Сдается мне, старший брат, это угощение неспроста,?— осторожный Ша Сэн чувствовал себя неудобно.Эрлан не находил себе места, ковыряя палочками салат из морской капусты, чтобы не отличаться от других. Солнце начало клонится к закату, окрасив облака в красно-розовые цвета. Тяньлун запаздывал.—?Почтенный хозяин случайно не утонул в нужнике? —?Сунь Укун поглощал яства наперегонки с Чу Ба-цзе, но головы не терял. На возмутительные слова никто не ответил, но затряслась земля, и подогретое вино вылилось из кубков, а еда с блюд упала на траву. Это Тяньлун воткнул в землю свою секиру. Он сменил жёлтые одежды хуанди на боевые доспехи и черный халат с вышитыми воронами. За спиной его был колчан, набитый стрелами с железными наконечниками, в руках большой лук, у пояса меч, плеть и кинжал. Белый же плащ с вышивкой дракона, поедающего ворон, опускался до земли, и хорошо ещё, что стояла тёплая погода без малейшего намёка на дождь. Нашёл время для хвастовства. Тяньлун не утруждал себя тем, чтобы собрать волосы под убор гуаньли, как сделал бы уважающий себя военачальник. Так и нахлобучил шлем на растрепанные, спутанные волосы. В своё время отец весьма почитал Тяньлуна, называл его отцом и ставил Эрлану в пример. Смотри, как мудрецы поступали. Сами выбирали, какое из многочисленных дворцовых правил соблюдать и при каких обстоятельствах. Подобные наставления вызывали у Эрлана гнев, ведь отец держался подальше от дворца, бросив на съедение императорскому двору родного сына. —?Боитесь демонов? —?потешался Сунь Укун. —?Мне хватит посоха и магических способностей, чтобы перебить полчища тварей раньше, чем луна сменит солнце. Тяньлун на вызывающие слова ничего не ответил, продолжил говорить о своём.—?Мы бы решить спор о том, кто из нас лучший, в поединке, если бы не военное время. Поступим так. Отправимся на охоту и будем делать то, что раньше. Кто убьёт больше демонов и схватит их главаря?— тот и лучший.—?Нашли, когда спорить,?— укорил их Правый хоу, — пока вы будете ловить демонов, враги перейдут в наступление.—?Как бы не передрались друг с другом демонам на потеху,?— мудро заметил Шасэн. Спорщики пропустили мимо ушей справедливое замечание.—?Письменный договор заключить бы для порядка,?— никто не успел встать с места, как Тяньлун выхватил стрелу, приложил к тетиве и выстрелил из лука далеко в небеса. Прямо на стол упало несколько гусиных перьев.—?Можно было принести письменный прибор,?— вздохнул Правый хоу.—?Разве я посмею поручать вам работу, недостойную вашего положения? —?Тяньлун заострил одно из перьев ножом.Бумаги на столе не оказалось, пришлось взять шёлковую ткань, Сунь Укун порезал руку и кровью написал клятву на ткани. Недостатка в свидетелях не было.—?Давай сюда этих недоносков,?— Тяньлун не забыл о своём обещании. Слуги выполнили распоряжение, вынув одного из раненых и уложив на траву, где до этого расстелили покрывало. Выглядел старший из оборотней скверно: кожа посинела, под ней появились бугры, подобные ходам крота. Несчастный тяжело дышал в беспамятстве: магия тыквы на некоторое время ослабила действия заклятия. Тяльлун заговорил о рождении со смертью, и Эрлан нахмурился. Нельзя бы найти более подходящее время, чтобы пересказывать военный трактат от слова к слову, но Тяльлун говорил, а рукой проводил над телом больного извилистые линии. Неожиданно для всех из руки несчастного вылезла уродливого вида личинка с зубастой пастью. С дерева слетела неприметная птица и сожрала гадину. Появившийся лекарь тут же забрал пострадавшего с помощью слуг. Со вторым оборотнем история повторилась, но похожая личинка выползла из ноги.—?Если бы они проявили прилежание в учении, то знали бы, как избавиться от гадины,?— назидательно вымолвил Дракон. —?Позорища, даже собственные имена написать не в силах.Виноваты тут оба: ученики проявили нерадивость и небрежность, учитель не обучил их жизненно важным заклинаниям. Эрлан был в шаге от того, чтобы высказать смутьяну всё, что думал о его методах обучения, но на помощь пришёл замолчавший монах с табличкой.— Когда-то в земной жизни кое-кто сожрал человеческую печень, перепутав её с гусиной,?— вмешался монах с табличкой.— Это было давно,?— Тяньлун зажигал свечу с делениями, делая вид, что не заметил колкость. —?Если мы не управимся с демонами, приходите к нам на помощь, когда догорит свеча.Правый хоу вмешался в разговор.— Вина лежит не на том, кто ел блюдо, а на том, кто подал печень к столу. Скажите, Цзи Сань, зачем вам понадобилось всё это представление? Вы же подговорили хозяина дома убить его жену и подать её печень к столу после того как отравили домашнюю скотину.—?Что толку ворошить прошлое,?— оборвал Тяньлун спор своих советников, — когда демоны вымазали порог дома грязью? Шумные предки улетели, Тяньлун ещё и коня взял, словно не доверял собственной магии. Эрлан решил проведать злосчастных оборотней, но не успел. Они его сами нашли. В новой одежде чисто вымытые братья выглядели хуже, чем мертвецы, которых кладут в гроб.—?Разве лекарь не сказал вам лежать в постели? —?неудобно с ними разговаривать, когда едва не казнил по надуманному поводу, но было непохоже, чтобы они затаили зло.—?Пока мы тут лежим, наш дядя закончит статую,?— лишь теперь он рассмотрел братьев и не находил в них ничего зловещего. Были они примерно одного возраста, у старшего, правда, пробивались усы над губой. Но и неопытными юнцами не назовёшь, в больших глазах братьев таилась необъяснимая усталость. Оборотни, знакомые Эрлану, гордились холёными, достававшими до земли бородами, но братьям повезло хотя бы в малости. Они ушли подальше от дворца, где их бы никто не сумел подслушать. Эрлан пошёл по ложному следу, когда слепо поверил в события той книги, и намеревался исправить допущенную ошибку.—?Что случилось на самом деле? —?задал он вопрос в роще тутовых деревьев.—?С чего начать? —?спросил старший из братьев.—?С того, что считаете важным,?— хорошо, что перед казнью он не заставлял их говорить под пытками, иначе бы не смел лгать, что ничего не произошло. Старший из братьев облакотился на ствол дерева и замолчал, но после нескольких мгновений начал рассказ, представлявший историю Изумрудного Царства с другой стороны.—?Когда дядя был младше моего брата, то завёл себе любовницу-государыню. Он помог ей расправиться с врагами, занять трон, но жениться на ней не смог. Знать и чиновники не признавали его, как будущего государя, но закрывали глаза на любовные похождения. Мы мирно жили. Государыня и шаньюй встречались каждый месяц для совместных жертвоприношений, их общего сына вы убили тогда на речном берегу.—?Вот это точно лишнее,?— больше всего на свете Эрлан не любил рассказы о тайных любовных связях, о которых так охотно сплетничали при дворе.—?У неё был племянник, к правлению негодный, но она сделала его государем, а себя регентом назвала. Всем хорошо было, все довольны, пока дядя не захотел в степи город построить.Хотел, чтобы у нас было не хуже, чем у соседей. Дядя начал строить, денег потратил. До того дошло, что никто ему не давал ни ляна1 под залог, и дядя обратился к волшебнику-даосу, который деньги эти делал чуть ли не из воздуха. Взамен мы должны были построить статую.—?А не легче было купить у этой государыни город?—?Учитель Тяньлун сказал так же, но дядя упёрся, захотел рай в степи сделать. А статуя людей пожирала.—?Давайте по делу,?— настоял Эрлан, которому хватило хитросплетений в семье своих родственников.—?Нас поставили надзирать за статуей. Дядя видел в нас своих наследников, а своего сына думал сделать государем.—?Но вы оказались на положении рабов.—?Когда увидели, как статуя пожирала рабочих. Её лепили из особой глины. Смертный не выдерживал там больше двух лет, превращался в дряхлого старика или старуху. Сначала смертные шли за большие деньги, дядя вернул долги, ещё осталось. Мы даже рабам платили. Ну кто знал, что со статуей столько бед. Потом дядя решил, что нечего тратиться, если работники месяц выдерживали, то и хорошо, тогда он стал добывать рабов к северу от нас. А чтобы никто не знал, что происходило, придумал культ грифов. А там и беда подоспела, вода ушла, а город соседей волной уничтожило.—?Хотите сказать, что вы убили всех лошадей? —?оборотни заслужили перенесённые мучения, даже в прошлой жизни Эрлан убил бы любого негодяя, причинившего вред лошади.—?Он сделал это для того, чтобы рабы не могли сбежать. Мы пытались отговорить, да тогда волшебник нас уговорил, а лошади взяли и сами ушли, как вода пришла.—?В какой-то день мы пытались его убить. Статуя грозила смертью всем нам. Демон вселил в нас личинок и сделал рабами, а дальше вы знаете. В другое время Эрлан бы посмеялся при виде того, как одного из братьев аж подбросило на месте при виде упавшего на плечо шелкопряда, но дело со статуей принимало нехороший оборот. Если статуя будет закончена, то никто бы не сказал, каких бед она натворит. От учителей не было никаких вестей. Но Сунь Укун не требовал от него спрашивать разрешения на каждый шаг, а Тяньлун отказался от двух учеников-оболтусов. Ожидание затянулось, настала ночь, свеча всё ещё догорала. Эрлан не мог найти себе места. Пока они ждали, статуя пожирала жизни пленников. Больше никому не хотелось есть, друзья Сунь Укуна и Тяньлуна встревожились. Начались споры о том, что нужно пойти на помощь, монах с табличкой по имени Цзи Сань, предлагал не вмешиваться. Правый хоу считал, что им нужна помощь. Никто из подручных Тяньлуна не представлял, на что способен учитель. Со слов отца Эрлан слышал, что великий смутьян владел сильной магией, был способен превращаться в дракона величиной с гору. Он не собирался проверять справедливость отцовских слов, лишь переглянулся с оборотнями. После годов позорного рабства и предательства со стороны родного человека они жаждали мести, а ещё хотели восстановить порушенную репутацию и доказать, что Тяньлун ошибался, когда говорил такое о своих учениках. Эрлан хорошо знал, на что способен Сунь Укун в бою, хотя в том сражении они были врагами. Время ещё не вышло, советники Тяньлуна напрасно тревожились. Лишь один советник, поправил себя Эрлан, недоумевая, почему великий предок терпел злоязыкого Цзи Саня. Но чужие дела не волновали его, а желание загладить вину перед оклеветанными оборотнями не давало покоя. Пусть Лан и Ин, как звали бедных учеников Тяньлуна, оказались простыми, незлопамятными, доверчивыми как дети, но самым строгим судьёй для Эрлана стал он сам. Раз ошибся, рассудил неверно, нужно исправить и найти настоящих злодеев. Оборотни не только не отказались, но и согласились помочь ему в нелёгком деле. В самый разгар спора никем не замеченные небожители вышли через один из тайных ходов до того, как погасла свеча с делениями. Лягушкам-хуанди не было никакого дела до непрошеных гостей Дворца горных облаков, как и неутомимым спорщикам.