Часть 2 (1/1)

Больно. Боль словно разрывает изнутри, заставляя кричать, хотя голос уже давно сел и охрип. Неприятно. Никогда не любила чувство наполненности внутри, никогда не любила свою работу, но это... это уже не работа. Хочется просто сдохнуть, ведь сложилось такое впечатление, что это кошмар не закончится никогда. Он продолжается уже вечность и будет продолжаться еще столько же. Сколько времени прошло? Час или минута, день или месяц? Я не знаю. О, неужели. Мои вечные мучения закончились, и я умерла? Нет, кажется, я еще жива. А жаль. Не хочу чувствовать на себе это потное похотливое тело, которое буквально изнасиловало меня. Ах да, ведь и тело-то не одно. Я не помню, сколько их, не помню, как все это случилось. Лишь помню время: пять утра. Было именно пять утра, когда я возвращалась домой. Солнце уже ярко светило, но на улице не было ни души; заступиться за меня, когда я сопротивлялась сильным рукам, тянущим меня в подворотню, было некому. Мне только двадцать, а я уже живу от одного прихода до другого, меня уже поимела добрая треть этих ненасытных столичных тварей. Мне только двадцать, а моя жизнь уже давно сломана.

Почему-то именно сейчас, когда моя душа, кажется, вытекает из меня вместе с кровью, я понимаю, какое же я ничтожество. Я своими руками разрушила все, сама сломала свою жизнь. Пусть неосознанно, но это не дает мне права винить кого-то другого. Я потеряла Лизу отчасти по своей вине, сама оттолкнула от себя Лешу, а теперь вот... Сейчас я популярная в определенных кругах шлюха. Ну, что, Ась, ты этого хотела? Нет. Я просто хотела заполнить ту пустоту внутри, заглушить ту боль, с которой живу вот уже четыре года. А добилась лишь наркотической зависимости и чувства несмываемой грязи на себе. Причем, не только физически, но и морально. Я растоптана. Просто растоптана. Врагу не пожелала бы подобного состояния. Я уже давно не похожа на человека. Да я и не человек вовсе. Люди не живут так. А вот я вполне себе существую. Пусть у меня уже нет дома, пусть мама от меня отказалась, и живу я у знакомого-нарка, но я живу. И всем плевать на мое стойкое желание исправить это маленький нюанс.Вот и сейчас они отдышатся, поблагодарят за прекрасно проведенное время и уйдут, а я поднимусь и пойду в то место, которое я уже месяца четыре называю домом. И там меня встретит Алик с дозой. Я отдам ему заработанные деньги, нашпигую себя этой дрянью и снова вырублюсь до вечера. А потом пойду на работу. С добрым утром, родная страна мразей. Я ненавижу тебя.У меня вся жизнь успела перед глазами пронестись, пока они отдыхали. Утомились, бедные. На прощание меня так отечески нежно потрепали по щеке и поинтересовались:- Все было просто замечательно, может, повторим как-нибудь?

Ага, повторим. Когда ты будешь гореть в аду. Хотя и мне путь в рай заказан.Нахожу в себе силы подняться. Это снова случилось, хотя я и давала себе слово, что больше не подвергнусь изнасилованию. Хм, наивно было полагать, что такая, как я, сможет защититься. У меня порой не хватает сил до точки дойти, а тут отбиваться от четырех кабанов надо было. Ха-ха-ха, смешно. Зато после прихода снова все будет хорошо. Но под утро мне вновь потребуется доза, которой, разумеется, не будет, у меня начнется ломка, я едва доковыляю домой или просто откинусь где-нибудь по дороге. Чувствую, что долго я такого существования не перенесу. Что ж, так будет лучше и для меня, и для других. Можно было бы, конечно, всадить себе ?золотой? и быстрее покончить со всем этим дерьмом, но у меня не хватает смелости. Как бы смешно это ни звучало, я боюсь смерти. Ничего меня так не пугает, как эти мифы о старухе с косой и предчувствие скорого свидания с ней.- Ася? Ты что здесь делаешь? – О, Лиза. Нет, не та Лиза, о которой вы подумали, с этой Лизой я работаю. Она тоже ночная бабочка, потому-то я и не удивлена, что в такую рань она оказалась на улице. Хотя я уже давно ничему не удивляюсь.Девушка торопливо подошла ко мне, и в ее глазах мелькнуло понимание. Такое у нас происходит нечасто, конечно, но, тем не менее, мой случай – не первый. Лиза молча помогла мне обуться: наклон мне в тот момент казался подвигом, достойным премии, и, взяв под локоть, повела к Алику. Она тоже жила у него. Да и вообще, его двушку можно полноправно считать наркоманским притоном. Приютил он нас, естественно, не бесплатно: мы отдаем ему все заработанные деньги, и он покупает нам и себе героин. Все мы люди без будущего. Молодые, но уже почти мертвецы. О внешности я промолчу, следов бывалой красоты не осталось уже ни у кого, ибо каждый из нас колется далеко не впервые. У Алика уже все бывалые... Да и сам он вот-вот отойдет в мир иной: наркоманит намного больше нашего. Вот единственное, что всегда меня удивляло – это то, как он умудрился прожить почти семь лет на героине с учетом того, что большинство и пяти не выдерживало. Особенный, мать его.Всю дорогу до квартиры мы молчим. По пути встречаем еще парочку знакомых девушек, которые, хоть и не живут с нами, но работают там же. И все мы отчасти должны Алику: во-первых, многим он предоставлял жилье, а, во-вторых, не дает никому из своих друзей загнуться полностью. Хотя нет, не так. Между нарками дружбы не существует. Ее и быть не может там, где есть только борьба за состоятельных клиентов и чистую наркоту. Скорее, он просто предоставляет свою помощь тем, кто в ней нуждается. Хотя сам он уже не раз пытался оборвать ту единственную нить, связывающую его с жизнью, пока не скатился в пропасть окончательно. Но ни разу у него это не вышло. Однажды вовремя обнаружили и откачали, потом не хватало денег на достаточное количество геры, а в последний раз просто не смог. Тоже побоялся. Ведь мы – наркоманы – по сути своей, просто загнанные в угол люди, у которых нет другого выхода, которые хотят забыть прошлое и не думать о будущем. У всех из нас есть свои скелеты в шкафу, от которых мы хотим убежать и спасаемся от них в ?другой реальности? - в забытье после очередного прихода. Все мы несчастные избитые судьбой и окружающими жертвы суровой реальности. Многим нет еще восемнадцати, а они уже знают каждую героиновую точку в Москве, прекрасно разбираются в том, каких толстосумов можно обслуживать, а каких обходить десятой дорогой. Когда смотрю на них, таких разбитых и униженных, вспоминаю свои шестнадцать – самый прекрасный год, когда мы были так счастливы. Только я и Лиза, и нас не волновало ничего вокруг. Но это было давно. Слишком давно, чтобы теперь вспоминать об этом. Но и забыть я тоже не могу. Особенно сегодня. Сегодня у нее День Рождения. Вот и ей тоже исполнилось двадцать. А ведь мы строили грандиозные планы на этот день, все мечтали, мечтали, мечтали... Но я уже давно не живу в мире грез, как это было тогда. У меня нет на это ни времени, ни желания, ведь в мыслях всегда она, ее образ и голос. И пусть я не помню каждой детали, но общая картина всегда со мной. Так же, как и две одинаковые фотографии, одну из которых я нашла у нее в квартире в день их отъезда. Тогда они уже вышли, а я осталась, пообещав, что закрою квартиру и отдам ключи хозяйке. Почти сразу, как за ними закрылась дверь, мне на глаза попалось это фото. Надпись, которую я когда-то сделала перед тем, как подарить снимок, расплылась то ли от воды, то ли от слез. Но, учитывая то, что лежал он в абсолютно сухом месте, смею предположить, что Лиза все же плакала. И в ту минуту я поняла, что не смогу без нее. Помню, что выбежала, как сумасшедшая, из квартиры, побежала прямо босиком на улицу, а, выскочив из подъезда, поняла, что опоздала: машина уже тронулась с места и теперь уверенно набирала скорость. Я побежала за ней, даже, впрочем, не надеясь, что меня заметят. Бежала до тех пор, пока окончательно не выбилась из сил, пока машина не скрылась из виду. Вот только я успела ощутить на себе пристальный взгляд моих любимых глаз. Лиза припала к заднему стеклу, царапая его короткими ногтями и глядя на меня. Также я успела заметить две тонкие влажные дорожки на ее щеках. Никогда не забуду момент, когда она второпях дышала на стекло и рисовала на нем сердечко. Мое сердце всегда будет принадлежать тебе, девочка. Во веки веков, что бы не произошло.Как она, что с ней? Как я хочу ее увидеть... Хоть мельком, хоть случайно, но увидеть. Просто знать, что она жива-здорова, что ее болезнь не лишила мир этого прекрасного человечка. Но я не знаю даже этого. И, наверное, уже никогда не узнаю. А сегодня, как и каждый год, восемнадцатого сентября, я снова напьюсь, желая выбросить из головы не только этот день, но и всю свою жизнь. Я пью только раз в году, таким образом отмечая ее взросление. Вспоминает ли она меня? Если да, то как? Проклинает меня за ту жестокость, что я проявила в последний день или воскрешает в памяти все лучшее, что было между нами? Я не знаю. Но очень хочу надеяться, что она не выбросила меня из головы, как это безуспешно пыталась сделать я...- Алик! – Негромкий оклик вытащил меня из плена собственных мыслей. О, мы, оказывается, уже пришли.Нам навстречу вышел сонный парень, в котором я и узнала нашего содержателя. Правда, он был немного не похож на себя: помятый и растрепанный, хотя тот Алик, которого я знаю, всегда тщательно заботится о своей внешности. Но огромные синяки под глазами доказывали, что я не ошиблась, и это действительно он.- Вернулись? Что с ней? – Кивок на меня, но, только Лиза открыла рот, чтобы ответить, он кивнул сам себе. – А, кажется, понял. Опять... Сейчас принесу, идите в ванную.Девушка отвела меня в указанное место, куда уже через минуту явился хозяин квартиры. Мне перетянули руку чуть выше локтя, и я получила свою порцию наркотиков. Почти сразу же отключилась, только успев заметить, как Алик вводит иглу в вену другой девушке.Он всегда делает это сам и всегда в ванной. Парень помешан на чистоте и идеальном порядке даже невзирая на то, что он уже законченный нарк. Каждая из девушек выполняет все обязанности по дому в назначенный ей день. И все действительно их выполняют. Из чувства простой благодарности, ведь не каждый возьмется помогать таким, как мы. Все чувствуют здесь себя действительно как дома, уж Алик заботится об этом. Как это ни странно, но ему небезразличны судьбы других. Или же он просто очень умело притворяется. Этого я тоже не знаю. Но мне на это плевать, для меня главное – крыша над головой и предоставленная почти вовремя доза. Остальное - мелочи, без которых при желании и обойтись можно.