Глава XIX (1/1)

Ветхий домишко пожилого Стивена Смита, родного деда Роберта, полностью запорошил снег. Никто не чистил его — чтобы добиться уборки, нужно было звонить в социальную службу, где пенсионеру обычно отвечала молоденькая девочка, не по возрасту хамоватая и грубая. Смита коробило от мысли, что трудоустройство подобных барышень проходит в горизонтальном положении. Но воевать в одиночку у него не было ни желания, ни сил, поэтому каждые выходные он брал в свои исхудалые костлявые руки лопату и сам шёл убирать придомовую территорию, ибо подъезд состоял из одних больных пенсионерок и самого Смита.Работа помогала старику отвлечься от тех чёрных мыслей, что навёл на него его внук. Он много думал о Робби, и при каждой новой мысли слёзы падали на холодный, искрящийся цветными искорками на солнце снег. Руки мужчины посинели от мороза, и он зашёл погреться к соседке миссис Хендрикс.—?Стивен,?— дверь открыла встревоженная при виде измученного соседа пожилая леди,?— проходи, проходи скорее,?— затараторила старушка.Тамила захлопотала, шустро засеменив на кухоньку. Женщина настолько погрузилась в свои мысли, механически ставя чайник, разливая по кружкам кипяток и заварку, что не заметила, как Смит, шумно хрипя, тяжело и вымученно опустился на старый стул.Хендрикс была великодушной дамой, и ей было очень тяжко смотреть на страдания своего одинокого соседа. Но старушка не знала, как можно помочь ему избавиться от душевных болей. Те уже долгое время сводили с ума забытого старичка, а в последний раз, когда работягу навестил единственный внук, они поглотили его полностью.Тамила аккуратно поставила перед Стивеном чашку его любимого кофе, а затем сама бесшумно и легко, несмотря на чуть излишний вес и года, будто кокосовая стружка на пирожное, опустилась на скрипящий стул напротив соседушки.—?Давай я смажу стулья,?— хрипло произнёс он, не поднимая глаза на женщину.Хоть Смит и произнёс это будто ради приличия, он тут же спохватился для дела, но был остановлен хозяйкой. Тамила восхищалась искренностью и ответственностью соседа, его готовностью помочь с малейшей мелочью, бросив все дела и наплевав на своё здоровье. Она также в душе злилась на внука Стивена, который был в состоянии помочь родственнику, но вот уже продолжительное время не появлялся, будто у него никогда не была деда. "Как быстро исчезла вся его любовь и забота о, пожалуй, единственном близком", — негодовала старушка.—?Не стоит, Стивен, я вполне способна сделать это сама,?— добродушно отмахнулась Хендрикс, а чтобы аккуратно перевести тему на нерадивого внучка, как бы невзначай добавила:?— К тому же в выходные ко мне обещали заглянуть сыновья, они с этим разберутся, так что даже и думать нам, старикам, об этом не стоит.При упоминании родственников дрожащие руки Смита выронили из рук ложку, и та, взметнув кофейные брызги, шумно брякнулась в кружку с напитком. Стивен наконец поднял взгляд на соседку, отчего та ужаснулась: лицо мужчины, несмотря на иссушенную худобу, всегда сияло счастьем и жизнью, от жильца всегда веяло пряностями и свежей выпечкой. Сейчас же на неё смотрел измученный старик с красными от рыданий глазами, впалыми щеками и торчащими во все стороны клоками оставшихся волос.—?Мой несчастный, пропавший в сетях лжи и алчности Робби,?— сквозь отчаяние и непроизвольно льющиеся из глаз крупные капли неразборчиво проговорил Смит, глядя в одну точку, как раз туда, где висели семейные портреты соседки.Сердце миссис Хендрикс сжалось. Женщине казалось, что в него запустили тысячу острых игл. От одного лишь представления, что сейчас испытывает несчастный дедушка, Тамила невольно жмурилась от ужаса. Дама сжала его морщинистую ладонь, будто страстно хотела забрать часть его страданий себе.—?Стивен,?— с трудом сдерживая накатывающие слёзы сочувствия, тихо проговорила хозяйка, ещё сильнее сжимая исхудавшую руку соседа.Смит накрыл второй рукой холодную руку соседки и мысленно завыл от той душевной боли, что разъедала его долгое время. Стив никогда в жизни не курил, но сейчас ему почему-то отчаянно захотелось начать. Он желал взять самые удушливые и зловонные сигареты и скурить всю пачку разом?— вот какой была его боль. Но вместо этого он в ответ сжал такую же морщинистую ладошку миссис Хендрикс и, не сдержавшись, зарыдал. Зарыдал глухо, пряча слёзы в воротник.—?Бестолковый, глупый малый,?— рыдая и сокрушаясь повторял Смит. —?Разве такой судьбы я желал своему единственному внуку? Джим?— да пожалуйста, да чёрт с ним, пусть загибается в ближайшей подворотне! Но мой милый мальчик Робби?— как он мог, как он мог погрязнуть в этом… Нет, мой Робби не мог так сделать, эта паршивая, дрянная Фокс, она… она виновата!И он снова горько разрыдался.—?Мой невинный мальчик… Как, как мой милый внук попался в хищные сети этой… вертихвостки?.. Как он не может понять, что он?— всего лишь пешка в руках таких, как Рита? Конечно, конечно так и есть. Бедный, бедный Роберт. Я виноват перед ним, старый и нищий болван. Да, у Роба не было беззаботного детства, он обомлел и упал на колени, когда увидел роскошную жизнь. Как я перед ним виноват…Старик сокрушался, захлёбываясь в собственных слезах.—?Стивен, ты не виноват,?— отчётливо произнесла женщина, заглядывая во влажные глаза соседа. —?Зачем сейчас мучить себя и искать виноватых, их попросту нет. Каждый сам выбирает себе жизненный путь, и у Робби был выбор. И сделал он его сам.—?Тамила, он всего лишь неразумный мальчишка, не ведающий, что творит,?— отчаянно доказывал Смит.Хендрикс тяжело вздохнула.—?Вот в этом твоя проблема, дорогой Стивен. Ты до сих пор считаешь, что Робби?— несмышлёный малыш, но он уже взрослый мужчина и в состоянии выбрать себе будущее: род деятельности, женщину. Ты не думал о том, что он искренне любит леди Фокс?Старик будто выбрался из вакуумного состояния и пришёл в бешенство, вырвав свою руку из ладоней собеседницы.—?"Леди Фокс"? —?Стивен будто поперхнулся. —?Какая она к чёрту "леди"? Бездушная кобра, развратная девка и преступница?— вот она кто! Более того — ведьма, опутавшая своими грязными интригами и неповинного юнца. Может, Робби и любит её, готов ради девчонки с жизнью расстаться, но я ни за что не поверю, что эта "леди", коей ты её назвала, способна на то же! Она его использует в своих мерзких целях, а как только он ей перестанет быть нужным, ничто в ней не дрогнет?— она избавится от него, как от непригодной вещи.Сердце Смита что-то кольнуло, а к горлу подступил ком.—?И хорошо, если просто выгонит, а ведь может… Нет, не приведи Господь… —?Смит зажмурился, представив себе наихудший сценарий событий.Стивен сильно закашлял. Глаза наполнились новыми потоками солёных ручьёв, непонятно, то ли от нахлынувшей горечи, то ли от затяжного кашля. Стивен искренне верил в то, что это временное помутнение, дурное наваждение, что это пройдёт, как простуда.—?Иногда, милый Стив, мы желаем ближнему счастья и благ, которые бы пожелали себе. Но иногда получается так, что нашего родного человека прельщает совсем другое. Да, порой это тяжело принять. Тяжело осознать, что твоё счастье — этот небольшой домик и дружная семья, а его счастье?— купюрный дворец и блестящая иномарка. Хоть и в твоём случае мы точно не знаем того, чего искренне желает Роберт. Видно только, что он действительно привязан к леди Фокс, которую ты так рьяно ненавидишь…В словах миссис Хендрикс действительно была доля правды. Марго и вправду не настолько ужасна, насколько её описывает пожилой Смит. Но у старика сложилось, и теперь уже точно его никогда не покинет, презренное отношение к богачам. Он никогда им не завидовал, наоборот, испытывал глубокую неприязнь. Стивен не понимал и не признавал роскоши. Он не мог взять в толк — неужели его старинный грошовый шкаф хранит в себе книги хуже, чем какой-нибудь другой, выгравированный золотом, в хоромах богача?—?Смотрел ли ты глазами маленького напуганного мальчика, брошенного в колючие лапы судьбы? А смотрел ли ты глазами леди Фокс, попавшей туда же и тоже не от сладкой жизни?И снова слова соседки заставили Смита задуматься о Маргарет Фокс. Ведь он правда ничего о ней не знает. И Стивен провалился в свои мысли. Ему вспомнилось, как однажды в пекарне он столкнулся с двумя франтами в изысканных костюмах. Мужчины смерили старика презрительным взглядом, коим мерят обычно бездомного нищего, просящего милостыню. Эти пижоны будто одним своим видом упрекали Смита в его бедности, словно говорили ему в лицо, насколько ничтожно его прозябающее существование.Несчастный Стивен никак не мог взять в толк, отчего успех нынче принято измерять в ассигнациях, недвижимости и прочих атрибутах богатенькой жизни. Отчего честного человека, не присвоившего за свою жизнь не единого чужого доллара, искренне преданного своему пусть и не самому высокооплачиваемому делу, молодые нувориши так нагло втаптывают в помои. Конечно, он находил Маргарет абсолютно такой же?— наглой, подлой и коварной.—?Эти богатенькие франты… — с грустью в глазах покачал головой Смит. —?Но чем, скажи мне на милость, от них отличается Маргарет? Они считают меня неудачником, конечно, ведь я не живу в денежных горах, не подъезжаю на тайные вечери на дорогом автомобиле, не увешан драгоценностями,?— без капли зависти, но с долей злобы говорил Смит,?— ну и пусть.Стивен вдруг решил осмотреть обстановку дома соседки. Её жилье мало чем отличалось от его собственной мазанки. Облупленные стены с полуотвалившимися обоями, сверху свисает небольшая люстра с тремя лампами, две из которых, готов был поспорить старик, определённо не работали, хотя Хендрикс никогда и не жаловалась. С одной стороны комнаты стояли шкафы — один с книгами, другой со старым сервизом, который никогда не доставался и так и не будет использован, наверное, до самой смерти хозяйки, хотя и после его, скорее всего, просто продадут. В третьем шкафу непрозрачная дверца, и что за ней, Смиту было неизвестно. У другой стены столик и стулья, где на данный момент и сидела Тамила с гостем. У маленького окна стоял маленький холодильник, а рядом с ними висели маленькие часы. Такие вот житейские миниатюры.Посидев вот так, молча, ещё минутки две, старичок вдруг успокоил себя тем, что в его распоряжении осталось слишком мало времени, чтобы тратить его на переживания о пусть и родном человеке, но выбравшем вместо своего родного деда вечно набитый кошелёк. Похоже, теперь больную душу может утешить одна лишь добросердечная, рассудительная соседка. А значит, он ещё не совсем одинок.***Морозный солнечный день давно ушёл на покой, оставляя сладкое послевкусие. Вонка сидел в своём кабинете, занятый очередными отчётами. Да, и такие неординарные и даже безумные личности, как он, бывали замечены за однообразной бумажной волокитой. Глубокая ночь, глаза уже слипались. На фабрику шоколадного гения, будто шпион, прокралась ночь с благоуханием вожделения и экстаза. Кромешную темноту в кабинете Вилли внезапно сотрясло появление неожиданно включённых соул-песен и сияния чьих-то гелиодоровых глаз. Затем послышалось до оскомины знакомое:—?Уильям! —?лучезарно улыбаясь, обворожительно проговорила фигура.Кондитер поднял резкий взгляд на полуночную гостью. Он был удивлён. Да что там, просто до возмущения обескуражен. В его кабинете не пойми каким образом оказалась Анхелика Ферроу. Эта удивительная особа прямо сейчас сидела на противоположном краю его рабочего стола и болтала ножками. На ней была только одна длинная белая рубашка. Вела себя эта леди куда более свободно и раскованно, чем обычно. Она подошла со спины и положила на плечи кондитера свои маленькие, изящные руки. И начала массажировать. Магнат сперва насторожился, но затем расслабился. Он решил поиграть по правилам бесцеремонной Анжи.—?Потанцуй со мной, Уильям,?— обольстительно-томно, склонившись над его ухом, прошептала Маргарет-Анхелика своим самым обворожительным голоском.Он медленно поднялся, создав между ними небольшую, но разницу в росте. А затем мгновенно схватил её за руку и притянул к себе, девушка даже тихонько ахнула. Затем она, расплывшись в удовлетворённой улыбке, положила голову мужчине на грудь и часто задышала. Они двигались, словно ноты в мелодии — гармония действий создавала очаровательный, заставляющий трепетать от восторга и наслаждения танец.—?Похоже, ты умеешь буквально всё,?— пробурчала Анжи, закруженная в пляске с Вилли.Он лишь самодовольно ухмылялся, резко прокручивая новые па.—?Почему ты всегда в этих чёртовых перчатках? —?спросила вдруг леди Ферроу, когда они с Уильямом снова оказались лицом к лицу. — Для танцев их нужно снимать.Анжи бросила этот вопрос невзначай, не рассчитывая на серьёзный ответ партнёра или и вовсе некое его колебание. Но Вилли в тот же миг отпрянул от дамы. Серьёзно задумался. Ведь он никогда не горел влечением к женщинам (да и вообще к кому-либо). А желающих стать пассией Вонки было немало. Но какой в них смысл, если все они уже не раз были в чужих руках? Магнат не признавал проявление эмоций, а уж тем более такого значительного жеста, как снятие перчаток. Он не выносил уродств. Ему вообще не нравились прикосновения. Зачем? Зачем касаться чьих-то губ, если они уже познали чью-то ласку, если из них не раз вылетали грязные слова? Шоколадник привык контролировать чувства, пока и вовсе, кажется, не остался их лишён. Ведь они ему и не нужны. Правда, всё ещё нужно было казаться весёлым чокнутым гением при людях. Одно счастье?— шоколад. Тягучая тёмная жидкость восполняла все пробелы в тяжёлом душевном состоянии. Так бы кондитер точно сошёл с ума. Хотя… быть может, он уже лишился рассудка… Вонка смеялся своим мыслям. Потом всё же снял перчатки, небрежно отбросив их на стол. Но сделал это с каким-то внутренним сопротивлением.Он чувствовал Анжи каждым сантиметром своего тела. Слышал её уже более спокойное дыхание. Позволял ей касаться его, отпускать дурацкие шуточки в свой адрес?— позволял всё. Она прильнула и так и оставалась лежать головой на его груди, что заставляло Вонку, с одной стороны, желать скинуть девицу, бросить редингот в стирку и отмокать в ванне по меньшей мере дня три, а с другой — просто ничего не делать. Нет, пожалуй, почти ничего. Ведь они все ещё продолжали танцевать, хотя и в более умеренном темпе.Анхелика подняла лукавое личико, и в её глазах в свете ламп сверкнули искры, заплескался азарт, присущий только одной персоне, причём совершенно другой — Маргарет. Конечно же, Вилли об этом не знал, поэтому не слишком насторожился даже тогда, когда девушка зачем-то приподнялась на цыпочки. И внезапно, как дикая кобра, она взвилась (так показалось шоколаднику), устремившись своими губами к его устам, и впилась в них, удерживая руки Уильяма, чтобы тот не оборвал это буйство в первые же секунды, хотя он и так ничего не мог сделать из-за накатившего шока. В его голове стоял лишь один понятный вопрос. В конце концов они разошлись в разные стороны, и первая это сделала Ферроу. Она отвернулась, но Вонка — нет. Он смотрел на неё и сомневался вообще во всём, что только можно поставить под сомнение, и само собой дилемма о том, что он чувствует, особенно теперь, к Анжи, и как это должно быть ему чуждо, была в этом множестве. На приоритетном первом месте.Нет, несмотря на бесстыжее поведение гостьи, прогонять её пока что не хотелось. Даже наоборот, стало больше тянуть к ней. Она такая же сумасшедшая. Не побоялась прийти, не постыдилась потревожить самого хозяина фабрики, не усомнилась в том, что её присутствие будет желанно, и наконец сделала то, что хотела. Целеустремлённая леди всегда должна быть достойна уважения. Поэтому Вилли уже сам подошёл к ней, дабы повторить прерванную кульминацию их подобострастного танца.Последовала ещё более постыдная сюита. Ловкие пальцы Анхелики сновали по гордому стану Уильяма, а после пробрались под его редингот, пока сама же леди Ферроу неустанно дарила поцелуи мужчине. Вонка, как и предполагал, ощущал на губах вкус ириски.Какие-то минуты, и вот они уже оказались на письменном столе. Он, собственно, на столе, она — на его коленях.Анжи медленно сползла вниз, потянувшись к ремню с очевидно дорогой, золотой пряжкой "W", но тут Вилли застыл, оторопев. Неужели все его устои сломает... женщина? Как же скучно и совсем не оригинально. Нет, он не даст никому такого удовольствия. Ни ей, ни миру, который готов жить за счёт одних лишь сплетен. И себе, увы, в том числе. Но это отнюдь не смертельно.Вонка резко отодвинул руки гостьи от себя, снял её с колен и хмыкнул:—?Когда дело доходит до?десерта, всегда что-нибудь происходит. Какая жалость, моя рыжая душа,?— саркастично и весьма двусмысленно произнёс он, сжимая запястья леди и издевательски смотря ей прямо в глаза.Они так и застыли. Анжи ошарашенно смотрела на магната. Девушка выглядела, будто необузданный жеребец. Вьющиеся волосы торчали во все стороны, как мятежные языки адского огня. Беспокойные взбудораженные глаза бороздили Вонку. Ферроу хотела вырваться из этой хватки, но не могла, словно прилипла на морозе к леденцу. Их тела были так близко, что кондитер слышал её бешеное сердцебиение. Тук-тук-тук-тук.И вдруг Анхелика, расслабившись, коварно улыбнулась, и её силуэт начал таять... будто шоколад.Вонка проснулся. В своём кабинете. Проснулся от Умпа-Лумпа, который дёргал его за рукав — человечек принёс какое-то письмо. Сон, какой же до подозрительного реалистичный сон. Может, ему это всё вовсе не привиделось и он проснулся уже после проведённого самым неприличнейшим образом с Ферроу времени? Вонка прошерстил пока ещё не затихшие всполохи сновидения, пока не понял, что же действительно делало всё увиденное лишь наваждением. Когда Анхелика пришла, не было щелчка дверного замка. Вот всё и встало на свои места.Очнувшись от размышлений, директор забрал у нахмурившегося от такого игнорирования маленького помощника бумагу. Шоколадник пробежал глазами по строчкам, затем резко подскочил к большому окну напротив стола. Так как шоколадный магнат не привык к выставлению эмоций, присущих людям, напоказ, он набросил на лицо маску хладнокровного безразличия. С пренебрежением он откинул письмо. "Как у них только наглости хватает",?— с неприязнью подумал он.Снова в мыслях появилась Анхелика, затем письмо. Вилли усмехнулся и принял решение объединить эти два аспекта. "Что ж, они любят представления. И они его получат!",?— подумал про себя Вонка, гордо вздёрнув голову.Уильям подхватил цилиндр, набросил пальто и решил пойти к Анжи. Нужно сосредоточиться. Мужчина с твёрдым намерением взял себя в руки. Его не покидали мысли, что долгая разлука с этой дамой заставляет его расстраиваться. В этот раз шатен выбрал не прибегать к помощи стеклянной чудо-машины, а дойти пешком и заодно ещё раз хорошенько обдумать целесообразность своих поздних визитов.Снег густыми хлопьями валил, как сахарная пудра на рогалик. Пушинки резво кружились в суматошном хороводе, будто нарочно не давая кондитеру пройти дальше. Снег облепил всё пальто и цилиндр, тусклый фонарь осветил ещё один поворот, и магнат уже почти достиг своей цели. Чем ближе был дом рыжеволосой учительницы, тем медленнее и размереннее становились шаги Вонки. Впереди подъездная дверь, раз, и он попадает в обшарпанный сырой подъезд.Вилли ступает медленно, боясь своего решения. Осматривает подъезд. Вот и та самая дверь, постучать в которую — и другого пути не будет. Как в кино, он постучал с очень мрачными мыслями. Анхелика открыла мгновенно, будут стояла под дверьми.И магнат вновь позволил себе засмотреться на неё. Ох эти её густые чёрные брови и пушистые ресницы! А волосы-то, просто сплошная осенняя палитра! Какое чудо природы! И эти, с интересным разрезом, глаза чайного цвета. Эти очи смотрели так пламенно и так отчаянно, будто в них отплясывали вот уже который танец черти, будто у мисс Ферроу никогда не было более пламенного желания, чем увидеть мистера Вонку.Окна в скромном жилище драматурга были открыты настежь, по комнате гулял сильный морозный ветерок, отчего коричневые занавески были похожи на мятежные воды шоколадного водопада на фабрике. Зимний ветер вновь решил заглянуть в эту промозглую комнатку, и шоколадные волны вскинулись вверх, к потолку, а искусственные волосы литератора упали ей на лицо.— Заходи, Уильям, — откинув шевелюру добродушно засмеялась Анхелика звенящим обворожительным смехом, увлекая кондитера в комнату.Девушка спешно позакрывала окна, и шторы мирно опустились на своё место. Растения, наполнявшие комнату Ферроу, перестали колыхаться, а посуда больше не позвякивала. Всё утихомирилось.Вилли, пройдя внутрь, начал по обыкновению обшаривать полки хозяйки, листать книги, и в итоге нашёл тетрадь с пьесами. Анжи в это время переместилась на кухню и, напевая что-то себе под нос, заваривала свой фирменный чай.В гостиную Анхелика вернулась уже с чашками, естественно увидев заинтересованность Вонки её трудами. Хозяйка беспокойно дошла до столика, опустила звенящую посуду, а затем взяла с блюдца пряничного человечка и будто взяла его в заложники.— А теперь медленно закрой мой блокнот, и никто не пострадает.Вилли фыркнул, даже не думая закрывать тетрадь.— Я считаю до пяти, и его голова окажется у меня во рту, — не теряя серьёзности и держа в руках пряник угрожала Анжи.Но шатен по-прежнему стоял на месте.— Оди-и-ин... Два-а-а... Три-и-и... — с каждым разом пряничный человечек становился ближе к устам рыжеволосой.— Ах, мистер Вонка, я не хочу умирать, — включив всё своё актерское мастерство жалобно пропищала Анжи за несчастного человечка.Вонка ответил тем же актёрским сожалением, положив руку на сердце, а затем как-то хитро улыбнулся. — Эй, Вонка, ты слышал? — будто настоящая преступница проговорила Ферроу, нахально оскалившись. — Но бедняга не пострадает, если ты положишь блокнот на место. Четы-ы-ыре, пя-я-ять, пя-я-ять на твоём единственном седом волоске, Вонка...Анхелика хоть и пыталась принять серьёзный вид, жуя хрустящее печенье, но всё равно была похожа на чудаковатого рыженького хомяка. Кондитер издал смешок, увидев боевой настрой леди, снял цилиндр и, пользуясь небольшим преимуществом в росте, занёс тетрадь над головой.— Ох, душа моя, прости... Мистер Вонка ведёт себя неразумно, — состроив издевательское выражение лица с нарочитым сожалением произнёс франт.Анжи гордо вздёрнула нос, тем самым давая понять, что принимает вызов. Рыжая приняла грозное положение и захлопала ладонью по рту, будто индеец или Умпа-Лумпа. Продолжая издавать оглушительные вопли, она запрыгнула на кондитера, пытаясь выхватить блокнот. Он же в свою очередь заметил, что от Анхелики приятно тянет ирисками и свежим кофе. Потеряв равновесие, парочка упала на софу.Получилось так, что кареглазая оказалась на бёдрах гостя, и Вилли немного напрягся от отсутствия личного пространства.— А всего-то, дорогуша, стоило отдать блокнот, — рассмеялась Анхелика и торжествующе замахала изъятыми бумагами, напоследок ткнув указательным пальцем в грудь шоколадника.Похоже, ей было весело и ни капли не стыдно сидеть вот так, почти нос к носу с мужчиной, в то время как он всей спиной вжался в прохудившийся диван, стараясь не смотреть на рыжую ниже её шеи. Да и в целом не встречаться с ней взглядом.— Какая вы воинственная, мисс Ферроу, — дабы как-то разрядить обстановку саркастично подметил Вонка. — Должно быть, в этом блокноте действительно что-то личное и сокровенное, Анхелика-бандюхика.Анжи его не слушала, теперь сама зачем-то перелистывая тетрадь, непонятно что проверяя. Не смея двинуться, Вонка обратил внимание на её серьги. Каждый раз, когда она смеялась, они весело подрагивали. Как ценитель изысканных вещей, Вилли сразу подметил ценность украшения. Про себя он вдруг подумал, что что-то с этой Энж не чисто, но виду не подал.Анхелика заметила, что Вонка косится на серьги, и мысленно хлопнула себя ладонью по лбу. Ну конечно же, как простой учитель может позволить себе украшения, сопоставимые с ценой её нынешнего жилища, или, скорее, трёх таких квартир? Но кто же знал, что он придёт так некстати. Женщина поспешила тут же ответить на вопрос Вилли — может, удастся отвлечь его от наверняка подступивших подозрений.— Сейчас я начинаю думать над новой постановкой, но пока что это всего лишь мысли и не более. Поэтому в том блокноте не было ничего важного, мой дорогой друг, — хихикнула она.— Но ты бы непременно хотела, чтобы было? — плутовато улыбнувшись, осведомился Вонка.Глаза завуча заблестели.— Что ж, в таком случае у меня есть предложение.Анхелика заёрзала (снова доставив магнату немалое напряжение), а затем тут же соскочила с "насиженного места". Вонка прищурился, оправив редингот, и сам поднялся.— Я приглашаю тебя, моя рыжая душа, в качестве моей спутницы на благотворительный вечер.Рита знала, что ни в коем случае нельзя отвергать предложение мистера Вонки. Нельзя упускать возможности находиться подле него. Фокс понимала и осознавала, что завершить своё грязное дело она может прямо здесь и сейчас. Но что-то её останавливало, или, вернее, кто-то. Анхелика, протягивая руку к пригласительному, закрыла тень от Маргарет.— Неужели ты действительно желаешь, чтобы тебя сопровождала взбалмошная учительница собственного преемника? — смеясь, переспросила она.— Более чем, — уверенно отрезал кондитер. — Ну же, смелее, ты приглашала меня на спектакль, хоть я и невесть какой ценитель театрального искусства...На этих словах Вилли подхватил цилиндр, и дверь за ним аккуратно захлопнулась. Анжи осталась стоять в коридоре, рассматривая в руках пригласительный билет.Уходя, Вилли Вонка знал, что в блокноте действительно не было ничего важного. А ещё у него сложилось впечатление, что они с мисс Ферроу никак не могут быть друг с другом полностью откровенны. Но всё ещё впереди.Да, с этой мыслью он и ушёл от безжалостной убийцы пряничных человечков.