Глава 3. Откровения Лубдхака (1/1)

—?Итак, теперь, когда Чанакья казнён, уже нет большого смысла выяснять, был ли он прав насчёт Чандрагупты, но всё же,?— Дхана Нанд повернулся к Лубдхаку, стоявшему перед ним на коленях и с трагическим лицом в позе кающегося грешника,?— мне очень любопытно услышать правду, кто настоящие родители моего любимого раба. Его мать?— точно не Мура. Когда я пришёл к ней вчера с утра, чтобы поведать о безвременной кончине ачарьи, она лишь расплакалась и сказала, что готова к смерти. Жизнь без надежды на отмщение за Пиппаливан утратила смысл, а родных никого у неё нет. Разумеется, бесполезно ей напоминать, что её государство наживалось, грабя других. Пиппаливан жил за счёт Магадхи, отбирая ценные товары у наших торговцев, имевших смелость ездить через лес, служащий границей между соседними государствами. Разрушить такое государство?— не грех, а необходимость. Вы, как торговец, должны понимать.—?Да, я понимаю! —?часто закивал головой Лубдхак.—?Говори про родителей Чандрагупты! Ты точно знаешь! Если не ты, то кто ещё?!—?Так что говорить? Это я сам натворил дел. Было мне тогда двадцать девять. Я торговал на юге страны, и там находилась одна деревенька такая… с красивыми девушками. А они были такие страстные, смуглые, черноокие и крутобёдрые…—?Ближе к делу!—?Так вот. Я привёз туда в тот раз столько хла… товара хорошего. Чего только в моей телеге ни хранилось: браслеты, ожерелья, фрукты, доспехи, хвосты, ещё какой-то порошок ракшасий, светящийся в темноте то золотым, то зелёным. Кто-то из рыбаков продал его мне всего за пару кувшинов мадхвики. Я поначалу продавать тот порошок хотел, но тут приспичило мне. Понимаете? И стало не до торговли.—?Понимаю,?— усмехнулся царь. —?И императорам иногда… приспичивает. Подчас прямо на природе. После купания.—?Нет, ну вам принцессу надо, а мне и простой шудры хватит. А там?— ну как на подбор и вайшью, и шудры были! Значит, обмазал я один из доспехов тем светящимся порошком. Серьги тоже намазал и на уши приладил. И пришёл вечером, когда уже смеркалось, проситься на ночлег. Вся деревня высыпала на меня полюбоваться, а я, не будь плох, объявил себя сыном Сурьядэва по имени Киран. Ведь к Лубдхаку на соломенную циновку кто ж пойдёт? Лубдхак?— неудачник. А ещё одному ?Карне в светящемся доспехе?, дарившему направо-налево красивые браслеты, пришли многие. А я никому не отказывал. Это были лучшие две недели в моей жизни! —?вор мечтательно возвёл глаза к потолку.—?И что было дальше? —?вернул Лубдхака на грешную землю из заоблачных миров Дхана Нанд.—?Дальше? Понятно что. Спустя почти пять лет, когда я уже всё позабыл, то второй раз через ту деревню понесло меня. Идиот! —?Лубдхак в гневе стукнул самого себя по голове. —?Как ни странно, меня узнали, несмотря на то, что на мне уже не было ни светящегося доспеха, ни серёг. Но все эти добрые, милые женщины стали какими-то ракшасьими дочерьми спустя столько времени! Они вывели ко мне босоногих, грязных, сопливых мальчишек и приказали забирать их и проваливать вместе с ними. А что мне было делать? Их было много, а я один. Они сказали: ?Выбирай: или заберёшь своих сыновей, или забьём тебя до смерти кольями?. Второй вариант мне не понравился. Я и забрал… Усадил на телегу и увёз всех восьмерых. А по дороге всё думал: чем теперь эту ораву кормить? И придумал. Решил, что научу их воровать. В конце концов, мои сыновья всё уметь должны. И прокормить себя должны быть способны. Но я не мог рассказать им правду. Пацанам даже родные матери правду обо мне говорить стыдились. Когда я их забирал, то пообещал заботиться о них, но никогда не раскрывать истину об их рождении. Стыдно мне было, Величайший. Да и сыновей воровству учить?— грех. А если мальчишка?— твой раб вроде как, то это уже не грех. Называл я их рабами, заботился как о сыновьях… Но вскоре я только порадовался, что ничего не сказал даже Чандре, которого хотел наследником сделать. Пришёл этот… ачарья Чанакья. Он узнал правду от меня, но за тысячу золотых монет купил моё обещание молчать и дальше. Он выкупил Стхула, Дхума, Индру и Чандру. А чтобы Чандра решил, что он?— пиппаливанский принц, этот Чанакья попросил меня сделать в полу тайник и положить туда какие-то сине-красные одежды. Я положил. А этот лжец обещал из моего Чандры императора Магадхи сделать. А из остальных сыновей?— министров. Ну как было не соблазниться?—?Зная вас, ничуть не удивлён,?— Дхана Нанд только махнул рукой. —?Казнить бы вас, Лубдхак, но убивать несостоявшегося тестя нехорошо…—?Тестя? —?выпучил глаза Лубдхак.—?Шучу,?— тонко улыбнулся Дхана Нанд. —?Однако будь у вас, к примеру, дочь вместо сына, я бы поговорил всерьёз на эту тему. Ну да ладно. Махадэв вам судья. Ступайте.—?Но, Величайший… расскажите, как умер лживый Чанакья, обещавший моему сыну такое высокое положение? Вы говорили о казни, но её точно не было. Я недавно ходил на площадь. Никто не рассказывал о новых казнях!—?Знаете ли, некоторые преступники сбегают из темницы раньше назначенного для приговора часа. Я решил сделать так, чтобы с Чанакьей такого не произошло. Мой брат Бхадрасал разделил своим мечом этого негодяя на восемь равных частей прямо в темнице. Я взвешивал. Части действительно получились одинаковые! Бхадрасал никогда не разочаровывает меня.Лубдхак инстинктивно вздрогнул. Потом повернулся к дверям и собрался уходить, но тут уже его остановил Дхана Нанд, внезапно вспомнив кое-что.—?Вы упомянули, что среди товара, которым вы торговали двенадцать лет назад, имелись хвосты. Что за хвосты и зачем они были нужны?—?А! —?оживился Лубдхак. —?Хвосты, помнится, я собирал. Всякие, самрадж: лисьи, оленьи, заячьи, волчьи, медвежьи. Самые красивые, конечно, белые оленьи с лёгкой золотистой рыжинкой сверху. Но это редкость. Медвежьи тоже ничего. У енота и лисы?— ух, хороши хвосты! А уж зачем нужны?— тут кому для чего. Иным?— жильё украшать, иным?— на одеяния прилаживать, иным?— на порошки целебные или дэви ублажать, лаская йони, а иным?— для срамных дел.Дхана Нанд оживился, услышав о последнем варианте.—?Вот о срамных делах, пожалуйста, поподробнее,?— попросил он Лубдхака.