Овечка, лиса и волк. (1/1)

Джагхед сидит на школьном дворе с Арчи и Бетти. Напряжение между этими двумя нервирует его, и Джагхед старается не обращать внимания на друзей. Просто Джагхед прогуливал занятия чуть больше недели, шныряясь винтом и выкручивая на харлее Джона стрелку до максимума, то ли в попытках взлететь над дорогой, то ли в жажде разбиться, и почти забыл, что человечество существует, а теперь у него второй день нечеловеческого отходняка, и Джагхед бы с удовольствием обрушил на мир все десять казней египетских, и десятую принял бы сам. Он осматривает из-под шапки каждого школьника, каждую закоулку поляны, представляя всех этих глупых, маленьких и никчемных людей картошками фри. Он думает, что съел бы их за один присест, и немного о том, что в облике еды они бы имели бОльшую ценность, чем имеют в облике человека.Болельщицы, отличницы, неудачники, игроки, какие-то сборища субкультур, напоминающие клубок червей. Джагхед их всех ненавидит какой-то особой ненавистью, ленивой и омерзительной, не так, как ненавидят врагов или жизнь.Он ненавидит их за то, что все эти школьники доживут до восьмидесяти, что их приторное и грязное семя породит внуков и правнуков, что их руками будет создано будущее таких же глупых и никчемных людей с маленькой буквы. Он ненавидит их за то, что они поступят в колледж, получат высокое место, заимеют семью, а после фотографии этих семей будут красоваться на придорожных щитах.Ненавидит, что они будут носить золотые запонки, ездить на Лексусе, а к концу каждого полугода возить своих отпрысков в Диснейленд, полный таких же мерзких родителей и их еще более омерзительных отпрысков, с измызганными в мороженом вечно разинутыми ртами и нелепыми движениями, и этими бесконечными вопросами, которые не задаст даже самый отбитый дегенерат.?Мамочка, а почему трава зеленая?? - передразнивает Джагхед в своей голове, и слышит в ответ унылое:?Потому что не нужно было курить ее, обмудок ты тупорылый?.Он ненавидит, что вскоре эти болельщицы будут сидеть на своей модерной кухне, пить белое вино и ругаться с престарелой домработницей или с молоденькой и бедной домработницей, или с одряхлелым садовником. В третьем случае оттого, что он одряхлелый, и бульварные страницы соврали этим будущим дамочкам о накаченных телах, готовых зарабатывать какие-то жалкие центы в садах у каких-то тупорылых мамаш, сутками бухающих кислое винище в два рта.Он ненавидит, что вскоре эти игроки будут вскидывать вверх позолоченные кубки, мелькать в новостях и трахать этих блондинок под интимно горящим светильником, стОящим больше, чем вся эта школа.Он ненавидит их за то, что потом они будут существовать.Джагхед направляет в рот картошку и неожиданно, прервав укус, переводит ломтик в сторону Арчи. Арчи мельком улыбается и продолжает перебирать струны, не обращая внимания на странности Джагхеда.Джагхед улыбается в ответ, не отводя картошки. Ему нравится Арчи по трем критериям:1. Арчи был первым, кто познакомился с новичком, и как бы Арчи не делал вид, что они теперь - лишь серые образы из прошлого, и что между ними нет ничего, кроме этого дружного прошлого, продолжает защищать ?жуткого, тощего и жалкого интернет-тролля?.2. Если чувак сбегает от идеального отца в час ночи и полуголым бегает по улицам, то, наверное, он не такой простак, каким хочет казаться.3. Каждая его пробежка приводит к полуночному Побу.Арчи нелепый и безумно забавный, думает Джагхед, потому что у него логотип футбольной команды на груди и слащавый голос мальчишечьей группы. Несмотря на это, Джагхед признает, что они чертовски похожи: два никчемных школьника, которые только и делают, что беспрестанно ищут себе как можно больше боли, - но с большим наслаждением признает, что расхожести в них - изобилие, ведь Арчи, каким бы он не был способным и милым, сомневается в себе постоянно.Джагхед считает, что все сомневающиеся в себе подвержены одному проклятью: любые их выборы предопределены быть ошибочными.Кинув ломтик картошки в рот, Джагхед берет вторую и переводит на Бетти. Та немного краснеет, то ли от внимания, то ли от стыда перед всем школьным двором за его поведение, но продолжает изучать тетрадки по биологии. Его странности и то, что они привыкли к его странностям обозначает не то, что они его друзья, а то, почему у Джагхеда всего два друга. Арчи неожиданно произносит, попадая под ритм:—?Я не боюсь Бога…Джагхед подхватывает:—?Я боюсь человека.—?Дикарь,* — тихо дополняет Бетти, перелистывая страницу.Джагхед смотрит на нее с лукавством и хорошо скрытым презрением. В симбиозе это кажется привлекательным, потому что походит на заинтересованность. Губы у нее малиновые и дергаются смущенно.Бетти он считает слишком наивной, чрезмерно милой и не то, чтобы наигранной, но словно срисованной с Мэри Джейн обдолбанным тату-мастером, который к тому же передрочил на Дороти Гейл и ее похождения. На самом деле все, что связывает Бетти и Джагхеда со стороны Джагхеда — то, что она изумительно готовит и ее блондинистые волосы. Больше он к ней ничего не чувствует. Но почему-то эти два критерия заставляют ощущать к Бетти ироническую близость. Словно, стоит ей отрезать руки и обрить ее налысо, он бросит ее. На самом деле, Джагхед сделает именно так.***Гермиона целуется с Фредом за мусорными баками забегаловки. Джагхед видит эту прекрасную картинку у черного входа, когда докуривает косячок, взятый у одного из первокурсников-официантов. Вскоре черная головка Гермионы начинает неторопливо сползать вниз, и Джагхед, зевнув, откидывает гильзу и заходит в подсобное помещение. Когда через пол часа она подходит к его столику подлить кофе и подкинуть сладкую конфетку за признательность, Джагхед наклоняется над столом, держа вес на руках, и шепчет, прикасаясь пальцем к левому уголку своего рта:—?Здесь.Она быстро спохватывается и достает зеркальце из фартука, смущенно и нервно утирая размазанную помаду.—?Кто-то видел? Гермиона спрашивает через чур доверительно, на что Джагхед ухмыляется и заверяет:—?Нет, мисс.Женщина облегченно благодарит и уходит. Проститутки до восемнадцати на другом конце кафе заливаются хихиканьем, и смотря на Джагхеда, облизывают губы. Он смеется в ответ.Гермиона оказывается тупее своего сказочного прототипа. Она не сдерживает своих ностальгически-романтических порывов, а ее, как оказалось, достаточно тупой мозг не смогло остановить даже знание того, что изменять мужьям, сидящим за решеткой, дело летальное.—?И вы еще спрашиваете,?— думает Джагхед, смотря на скрепленные за ужином руки Гермионы и Фреда,?— почему я ненавижу женщин?От этой идиллии тянет блевать. Нанюхавшись дыма со свечей и пригорелой курицы, он смотрит на Бетти.—?Но, знаете,?— думает Джагхед,?— я никогда не воспринимал Бетти за женщину.Она поворачивается к нему и улыбается слащавой улыбочкой без зубов. Сара говорит, что вежливость?— основа, на которой держится манипуляция. Джагхед улыбается в ответ.Вскоре землю драйв-ина заарендовывает ?анонимный?, желтокожий предприниматель, а Гермиона больше не сосется с Фредом. Гермиона оказалась слишком слабой, чтобы противостоять мужу.Поэтому Джагхед сидит на лестнице под окном Бетти и думает, правильный ли делает ход. Если самолично найти Полли, то благодать родителей Бетти ударит только в него. Чтобы это закрепить, стоит завлечь саму Бетти и сделаться для нее идеальным, заботливым бойфрендом, лишь бы он вечно маячил перед глазами ее родителей, как чертов святоша. И когда он спасет Полли, к примеру, от маньяка, убившего Джексона, или от угнетателей Монтекки, то сможет без зазрений совести сказать:—?Купите мне землю, на которой я живу.И они согласятся, хотя бы потому, что слишком сильно жаждут потешить свое Куперское эго, и смилостивятся над ним, и примят его в свой кровный круг, и нарекут его новым Тибальдом, что победил в поединке, и разгромил чету Блоссомов, и в знак благодати сделают все, хоть упадут на колени, хоть отдадут новоиспеченных сестер. Проблема заключалась в другом: Джагхед знал, кто был замешан в убийстве, и через кого он выйдет к убийце.Однако Джагхед пока не мог расстаться с тем человеком окончательно.Бетти сейчас как никогда похожа на Сару с этой маниакальной искрой на губах и нервным дыханием. Джагхед распускает ее светлые волосы, которые струями расходятся по тонким плечам. После косички они завиваются, и он хочет проглотить ком в горле. Хочет сказать:—?Я бы жаждал поцеловать тебя, чтобы у меня сердце забилось. Чтобы мы сняли дом где-нибудь в Лос-Анджелесе и колесили бы по Америке, как те герои из рассказов Керуака, а потом завели бы какого-нибудь отбитого ребенка, который будет похож на тебя. Я бы поцеловал тебя и смог бы сказать правду: знаешь, меня воспитывала мать-наркоманка, которая продавалась любому бомжу, а весь мой анус в шрамах от того, что десятилетним я давал в жопу ее ухажерам, а моя мама, знаешь ли, умела выбирать мужиков с большими членами, и на самом деле мои волосы светлее твоих, и я люблю красить губы красной помадой.Он целует Бетти на пробу. Без слов, без всяких намеков, с бесчувственным лицом. Целует без языка, как какую-то английскую школьницу. Она улыбается, держа свою руку на его шее, и говорит:—?Машина.Джагхед спрашивает:—?Ты серьезно?В его голове проносится слегка изменное:—?Ты, блядь, серьезно, продажная сука? Господи, а я ведь поверил, поверил, что ты хоть немного дошла до планки, грязная шлюха.Лицо Бетти начинает меняться, превращаясь в страшную гримасу, как на хэллоуинских масках. Она говорит:—?Если мы найдем машину, о которой говорила Полли, то это будет подтверждением ее истории.Джагхеду хочется прыгнуть в окно. Он хочет сказать:—?Ну ты и тварь.Но он говорит:—?Или опровержением.Во время поцелуя, кстати, сердце его так и не забилось.Ее ответный поцелуй происходит в дождливый Ривердейл, и она держит его руки так, словно они фарфоровые. Он, как будто бы случайно намекнул ей, где искать Полли. У Бетти губы мокрые и скользкие, Джагхед улыбается, когда они отрываются друг от друга. У Бетти отрастают волосы, а за ними черные корни, и Джагхед начинает от нее отдаляться, а лицо Бетти перед глазами мутнеет, превращаясь в неразборчивое, однотонное полотно. Стоит ей отбежать на пару шагов, как с лица Джагхеда сходит умилительная улыбка. У него ниспадающая изогнутая на губах, полная сарказма и насмешки.—?Господи, Сара,?— шепчет он, хлюпая кедами по дождевым лужам,?— она реально наивная, как овца.Дождь, точно соглашаясь, хлестает с удвоенной силой.***К счастью, его дело приобретает новые краски, играющие на его руку: потому что Джагхед сидит в доме Блоссомов, в четвертый раз перекидываясь взглядом с посеревшей Шерил, и пятый их молчаливый диалог происходит в ее комнате. Джагхед расслабляет воротник рубашки, потому что теперь имеет при себе два патрона, и мушку не сводит. Она единственная, кто не вызывает в Джагхеде прилив пламенной, убийственной ненависти. Несмотря на это, у него к ней нет и симпатии. Шерил была единственной, кто смогла ощутить настоящую трагедию так, как ее должны ощущать?— с гордо поднятой головой перед лезвием гильотины. И Джагхед считает, что на его месте безразличие легко преобразиться в симпатию, стоит лишь подыграть. Он думает, что смог бы провести с ней остатки своей жизни, катаясь по Калифорнии и Техасу, грабя банки, перестреливаясь с индейцами и проигрывая миллионы непременно в незаконных точках Невады. Лицо у нее эксклюзивной порно-актрисы, а характер?— настоящей, дорогостоящей шлюхи из нуар-фильмов. Он мог бы мазаться ее багровой помадой, а она пользоваться его изворотливым умом, чтобы протиснуться на подиум Бродвея. Они бы жили на трех составляющих: зависти, украденных миллионах и похоти. Они в этой зашторенной комнате, напоминающей престижный бордель, сидят на мрачно-багровых простынях чересчур близко, слишком понимающие потерю и слишком ненавидящие этот город.—?Человек…?— голос Шерил срывается.Джагхед впервые снимает шапку в ее присутствии, открывая свои отросшие, бледные корни. Шерил долго смотрит на него, взглядом пронзительным и глубоким, словно давно знала, кто он и откуда пришел. Их бедра неосознанно соприкасаются, когда она наклоняется ближе.—?Ты тоже?.. Я слышу его, голос… Тоже?Джагхед кивает.—?Постоянно.Она улыбается этой не уходящей улыбкой приговоренной Мученицы, беззащитная и эфемерная, как призрак. Иеремия неожиданно чувствует прикосновение к своему лицу, но не отстраняется. Ее нежные, гладкие руки проходятся по щеке и трепетно зарываются в русые корни.—?Ты такой же.Они смотрят друг на друга, чувствуя один огромный шквал пустоты, тяжелым грузом оседающей между ребер.—?Он зовет меня.Ее веки подрагивают в преддверии горячих слез, и Джагхед сжимает тонкое запястье, прижатое к своему лицу.—?Когда я сделаю это, ты…Джагхед улыбается и говорит:—??Пусть мертвые сами хоронят своих мертвецов?.Расплавленное серебро неторопливо скатывается по ее щеке, смывая пудру. За секунду до того, как стать холодной и соблазнительной Кармен**, Шерил шепчет ему:—?Спасибо.