4 (1/1)

Около месяца спустяОн стоит возле постели Шизуо уже около четверти часа, не в силах отвести взгляда от бледного лица, точно задавшись странной целью запомнить каждую его черточку, навечно сохранить этот образ в своей памяти, как будто вплавленным в янтарь…

Янтарь…Его глаза цвета янтаря, возможно, никогда больше не откроются…Нужно уйти. Давно уже пора. Не стоит медлить, ведь время играет против них.

Но Изая не может сдвинуться с места, ноги как будто приросли к полу. Он долго не появлялся в больнице. Сперва у него не было возможности. Да и желания тоже не было. Он не хотел запоминать Легенду Икебукуро таким. Почему изменил своим планам - и сам не мог точно сказать, но вчера приехал в Минато*. Проторчав под окнами с полчаса, так и не решился войти, потому что заметил припаркованный у входа автомобиль Юхея. Ему не хотелось видеть Каску. Да и вообще видеть кого-либо из немногочисленных посетителей. Ему необходимо было побыть с Шизуо наедине, прежде чем...…И сейчас он просто стоит и молча смотрит, не в силах на что-либо решиться.Наклониться и, поколебавшись с долю секунды, осторожно накрыть своими губами его тёплые бесчувственные губы.

Мягко провести по ним языком.Первый поцелуй — было бы смешно, не будь так, как есть...Тихо, шёпотом, пообещать, обжигая эти плотно сомкнутые губы своим дыханием:– Я иду, Шизу-чан… Дождись...

И самому станет тошно от приторной ванили в этих словах. Изая ненавидит сладость. Ещё больше он ненавидит "слёзы в сахаре". Но гораздо сильнее в этот момент он ненавидит самого себя.Усмехнуться, уничтожая невидимые следы ванильной мерзости, против воли сорвавшейся с губ. И прибавить:– Надеюсь, там, где ты сейчас, нет ни дорожных знаков, ни автоматов с колой. А то я себе вдвойне не завидую.И отстраниться.Украсть этот мимолётный безответный поцелуй. Подло? Трусливо? Может быть. Но у него есть оправдание…Когда Изая вышел из больницы, было ещё светло.Можно вызвать такси или попросить Селти подвезти, но Орихара предпочёл идти до офиса пешком. Это займёт много времени, но, уговаривал Изая сам себя, он вправе позволить себе эту короткую отсрочку. Это ведь такая малость…

Чёрт!!!В этом не хотелось признаваться. В этом, в конце концов, противно было признаваться даже самому себе, но более всего промедление сейчас походило на то, как будто он просто тянет время.Он ускорил шаг.Порой Изая ненавидел себя… Сам себе бывал отвратителен. За свою слабость. За старательно продуманный образ. За те далеко не маленькие слабости, которые он себе позволял. Прежде. За то, что не такой, каким хотел быть. За то, что вообще существует...

Орихара поймал такси.Городские сумерки медленно и неслышно вползли в просторный кабинет, чёрными тенями притаившись в углах… Холодный отсвет, отбрасываемый монитором на лицо информатора, ещё больше чем обычно заострялхищные черты, резко оттеняя и тёмные круги под глазами, и едва заметные морщинки, и сжатые от нервного напряжения губы, придавая ему сходство с гротескной призрачной маской. Эта картина непременно навеяла бы непредвзятому наблюдателю, окажись таковой сейчас в офисе Орихары, мысли о чем-то потустороннем, мистическом, тайном, пожалуй, даже зловещем.Но кроме Изаи в офисе, конечно же, не было ни души.Он сидел в кожаном кресле за своим рабочим столом и задумчиво вертел в руках нож. Легонько проводил кончиками пальцев по плохо заточенному, в мелких зазубринах, лезвию, потемневшему от времени и оттого казавшемуся почти чёрным. Осторожно поглаживал холодную багрово-алую, цвета запёкшейся крови, рукоять, сделанную из неизвестного металла и сплошь испещрённую затейливой, напоминающей экзотический орнамент вязью древних рун. Рун давно забытого мёртвого языка народа, тысячелетия назад исчезнувшего с лица земли, не оставив даже памяти о себе. Мощная аура запретного и опасного, которой буквально сочился нож, ощущалась почти физически.Время… Это отняло непростительно много времени. Хотя, он и спешил, как только мог.Алгоритм был таков: перерыть все возможные (и невозможные – тоже) источники в поисках жалких крупиц крайне противоречивой информации. Собрать накопанные обрывки сведений воедино и сопоставить с тем, что рассказала Сэлти. Обдумать, проанализировать, откинуть лишнее и вновь проанализировать то, что получилось в остатке. Тщательно всё взвесить. И убедить самого себя, что – да, такое возможно. Теоретически возможно, хотя и вовсю противоречит и логике, и законам физики, и всем известным на данный момент представлениям науки об устройстве мироздания. Впрочем, и сама Сэлти противоречила этим представлениям не меньше, так что у Изаи были веские причины сомневатьсяв их объективности.Он мало спал, наскоро перекусывал заказанной в офис едой и почти сутки напролёт копался в информации, тщательно отделяя зёрна от плевел, отсеивая реальные факты, заслуживающие хоть какого-то доверия, от вымыслов и мистификаций.Связался с нужными людьми, заплатил за необходимые сведения. И вышел, наконец, на след археолога, который при раскопках в Монголии, возможно, наткнулся на одну очень любопытную находку. Нет, Изая не был на все сто уверен, что археолог действительно обнаружил что-то стоящее. Тем более, не был уверен, что это та вещь, которую он ищет. Но это была единственная ниточка, и Орихара ухватился за неё.Ещё какое-то время ушло на то, чтобы разыскать археолога во Франции.Вот тут произошла очередная заминка. На встречу археолог согласился, беседу о своих научных изысканиях поддерживал охотно. Но и не более того. О своей экспедиции в Монголию он не особо распространялся, стремясь перевести разговор на другую тему. И лишь внушительная сумма в евро помогла его разговорить - на счастье Изаи слуга науки оказался весьма неравнодушен к материальным благам современного мира. Как Изая понял, семь лет назад из экспедиции действительно был привезён один интересный артефакт, по описанию весьма похожий на тот, что ему нужен. Но когда Орихара выразил желание купить его за любые деньги, археолог заявил, что находка уже продана. И ни в какую не желал добровольно сообщить имя нового владельца. Ни один из методов Орихары, десятки раз успешно опробованных на практике, не сработал: француз отказывался от денег, ссылаясь на свои ?железобетонные? принципы, которые несколькими минутами ранее ничуть ему не помешали принять щедрое вознаграждение.Никакие уговоры на него не действовали, а завуалированные угрозы он поначалу не воспринимал всерьёз. Не иначе, перспектива лишиться состоятельного покупателя внушала ему гораздо больше опасений, нежели дотошный иностранец. В конце концов, Орихаре ничего не оставалось, как приставить нож к горлу. В буквальном смысле. Он не любил действовать так топорно, осознавал, чем это может грозить в данной ситуации... Но просто не мог поступить иначе: ему дорога была каждая минута. К счастью, француз оказался человеком здравомыслящим и логично рассудил, что его покупатель далеко, а холодная сталь в руках парня с горящими бешеным блеском глазами - близко.Имя коллекционера, однако, проблему не решило, а, наоборот, лишь добавило Изае головной боли. В чужой стране добиться встречи с учредителем крупной корпорации, помешенным на древностях и холодном оружии, оказалось непростой задачей для Орихары. Знал ли этот человек об уникальных свойствах своего приобретения или же нет, неизвестно, однако продавать его наотрез отказался и без излишней деликатности выставил Орихару из своего особняка, для убедительности попросив парочку шкафоподобных охранников ?проводить гостя?. Они и проводили, предварительно аккуратно припечатав Изаю кулаком в живот… На всякий случай.Идти на кражу было, безусловно, слишком рискованно: после того, как попытка заключить сделку провалилась, даже пятилетнему ребёнку не составило бы особого труда догадаться, делом чьих рук это было. Но в сознании Изаи как будто запустили секундомер, который ни днём, ни ночью не давал покоя, отмеряя время… Мгновение за мгновением.

Орихара просто не мог ждать. Не имел права.

Да и, в конце концов, даже если до него когда-нибудь и доберутся с весьма чётким намерением объяснить, что дескать ?брать чужое без разрешения не есть хорошо?, это покажется сущей мелочью в сравнении с тем, что Изая собирался сделать… К тому же, осторожность и дальновидность не позволили ему не попытаться замести следы. Как можно более тщательно. Под ?следами? подразумевались исполнители его заказа. После того, как артефакт был похищен и с соблюдением всех предосторожностей доставлен Орихаре, ему пришлось во второй раз отступитьот своих правил и собственноручно избавиться от исполнителей. Наверное, именно это оказалось самым сложным, ведь по натуре своей Изая не был убийцей. Он мог толкнуть на смерть, мог убрать неугодных чужими руками, но сам пошёл на убийство впервые... Без всякого изящества, подло и просто: первый нож вошёл точно под лопатку, вторым Изая перерезал горло. В половине третьего ночи в заброшенной больнице, пользующейся у местных дурной славой, свидетелей не нашлось. Изая опустошил карманы своих жертв, не обращая внимания на озноб и нервно дрожащие руки. Вывез тщательно завёрнутые в плёнку тела в багажнике взятой напрокат машины и прикопал в ближайшем лесопарке. Все вещи и уплаченный им же самим гонорар за работу сжёг, ножи выбросил в реку по пути. А уже на следующее утро вылетел в Токио, увозя с собой "сувенир, купленный на блошином рынке".Теперь же он оправдывал себя, старательно убеждая в том, что у него просто не было другого выхода.Конечно же, всё это отняло много сил и вымотало как морально, так и физически.Стоил ли того результат? Сегодняшней ночью Орихара собирался выяснить это.Нормальный человек никогда не пошёл бы на такое. Но Орихара Изая не был нормальным человеком.* Район Токио