Странные кривые любви (1/1)

"Я всегда думал, что отношения, завязанные в экстремальных ситуациях, непродолжительны.— Придется завязать их на сексе. — Как скажете, мэм..."(к\ф "Скорость")Меня раздражает, когда в конце фильма героически или просто счастливо спасшиеся главный герой и главная героиня страстно целуются с перспективой на долгосрочные отношения. Глупо, по-моему.Но вот незадача - каждый раз, как я попадаю в экстремальную ситуацию и счастливо выхожу из нее, мне хочется целоваться. Не знаю, может я таким образом стараюсь утвердить победу жизни над смертью, добра над злом, летающего макаронного монстра над ползающим... Правда, в машине рейнджеров, к моему удивлению, Хидео меня опередил, но он явно не рассчитывал на продолжение - я прямо-таки набросилась на него, и уже примеривалась, как бы поскорее сорвать с него одежду, когда появление его коллег меня несколько отрезвило. Чертова жажда жизни! Чертов японец!Я позвонила в оргкомитет конференции и отменила все свои завтрашние встречи. Не знаю, что подумал про меня Хидео, когда я почти приказным тоном потребовала отвезти меня в номер, а потом тем же тоном потребовала от него остаться. Убеждена, что угроза близкой смерти является сильнейшим афродизиаком - особенно после того, как эта угроза счастливо миновала. Во всяком случае, я живое тому подтверждение - мы целый день провели в постели, даже обед заказали в номер. Правда, когда завечерело, Хидео куда-то таинственно смылся, сказав, что сейчас вернется. Он вернулся действительно очень быстро и принес коробку с маленькими мягкими шариками, обсыпанными порошком зеленого чая. - Это моти, - пояснил он. - И мы сейчас будем их есть.Моти оказались чертовски вкусной штукой, но есть их просто так мне показалось неинтересным. Мы стали выкладывать из них узоры на животе друг у друга и есть без помощи рук. Таким способом мы, правда, и до половины коробки не добрались, потому что слишком много появлялось... отвлекающих ситуаций.Я не думала, чем это все закончится, я вообще не думала о том, что это должно закончиться, что через неделю я улечу из Японии. Я просто хотела этого парня и я его заполучила.Тревожный звоночек прозвенел через день. Конференция закончилась, я сняла номер в самом городе. У Хидео началась работа, но мы договорились встретиться следующим вечером, когда закончится его смена. Вообще-то я думала, что ему дадут отдохнуть пару дней после приключения в тоннеле, но мне объяснили, что поскольку он не пострадал, то и отдыхать не с чего. Адреналиновый маньяк этот так и рвался на работу.Чтобы развеяться, я поехала в университет - там преподавал один профессор, чью работу по сейсмическому разжижению грунтов я недавно прочла и очень ею заинтересовалась. По дороге раздался звонок - мне предлагали работу в Японии, консультантом в штабе координации всех спасательных служб, как я поняла. Не знаю, чем я их заинтересовала - я не сейсмолог и не вулканолог, я геолог и геодезист, хотя и вулканология, и сейсмология входит в круг моих научных интересов, пусть и на его периферии. Чтобы не обижать моего собеседника, я вежливо обещала подумать, но сказала, что у меня много своих проектов. Привыкшие к непрямым отказам японцы, подумала я, поймут меня правильно. Профессор Ямада оказался душкой, и вскоре мы увлеченно обсуждали моменты колебания, связи между частицами, отжатие воды в супесях и прочие занимательные вещи. Профессор также вел курс лекций по общей вулканологии, и это мы с ним тоже обсудили. И как раз когда он пригласил меня пообедать в университетском кафе, мне позвонила Марисоль и настояла на том, что нам необходимо сегодня встретиться. Дальнейшая беседа о вулканологии и сейсмологии был оттенена пробивавшимися то и дело мыслями о том, что же так спешно собиралась обсудить моя взбалмошная подруга.В маленьком баре, куда я приехала на такси, Марисоль сидела одна. По телефону я взяла с нее слово, что Тейлора не будет, но думала, что своего маори она все же притащит.- Я хотела сказать тебе спасибо, - Сольсита выглядела непривычно задумчивой и даже губы накрасила темнее обычного. - Мы с Виремой наконец поговорили по душам."Силы небесные, а до этого вы как говорили?!" - едва не вырвалось у меня.- А причем тут я? - спросила я вместо этого.- Если бы ты все это не затеяла, если бы у Тейлора с Виремой не сорвался их инвестиционный проект, я бы по-прежнему переживала, что просто встречаюсь с "денежным мешком", - ответила Марисоль.Сказать, что она меня удивила - это ничего не сказать. Марисоль уже почти год морочила голову своему маори, и я была свято уверена, что он для нее "денежный мешок" и не более того. И вот бы она еще из-за этого переживала! У нас с ней еще со школы было похожее отношение к парням - скептическое, я бы сказала. Разница только в том, что Марисоль всегда предпочитала пользоваться парнями открыто, а я, если и пользовалась, то косвенно. Но в общем, для обеих нас мужчины были объектом, а не субъектом. Это нормально, я считаю - ведь во всем мире объектом являются женщины, так что мы с Марисоль всего лишь пытаемся внести в мир гармонию.И вот новость - Марисоль-то, оказывается, из-за чего-то переживает! Из-за того, что ее маори - "денежный мешок".- Вирема вовсе не "денежный мешок", - продолжала между тем Марисоль. - Он добрый и заботливый. Когда я это поняла, то сразу ему сказала, что не хочу спешить со свадьбой.Я окончательно перестала что-либо понимать, так что появление официанта с двумя порциями мохито было очень кстати. Темно-вишневые губы Марисоль сомкнулись на соломинке, оставляя жирные следы цвета запекшейся крови. Не люблю такую жирную помаду.- А теперь оказалось, что он вовсе не такой богатый, как мне казалось. Вернее, как он хотел казаться, - сказала Марисоль, до половины опорожнив запотевший высокий бокал. Ну слава Богу, теперь понятно! Не ожидая того, я не только помогла разоблачить гада-суперинтенданта, но и уберегла лучшую подругу от фатальной ошибки. Я улыбнулась во всю ширь и пожала украшенное золотым браслетиком запястье Марисоль. - Всегда пожалуйста. Обращайтесь.- Подружкой будешь?- А разве я уже не?.. - начала я и вдруг остановилась. - Кем?!- Мы венчаемся через месяц, в Окленде, - промурлыкала Марисоль. - У меня будет кремовое платье с живыми цветами, я уже примерно присмотрела дизайн. Нужно будет попросить тетю Консепсьон - она сможет сшить так, чтобы получилось не слишком дорого, как ты думаешь? Если не брать натуральный шелк, например...Я не верила своим ушам - Марисоль, Марисоль собирается экономить? На собственной свадьбе? Да что же творится в этом богоспасаемом мире - неужели я что-то пропустила?- И в чем высокий смысл? - не выдержала я. - Выйти за толстого потного урода, у которого к тому же нет денег?- А что, любят только красивых? И богатых? - тихонько сказала Марисоль с каким-то странным выражением. - Лю... любят?! - я поперхнулась. Мое восклицание прозвучало, наверное, как-то зловеще, потому что Марисоль, почувствовав неладное, перехватила мое запястье - теперь она держала меня. - Ну, об этом потом. Расскажи лучше, как у тебя дела? Как твоя конференция? - перевести разговор у нее получилось не очень ловко, но я схватилась за этот ее вопрос как за соломинку - ругаться с Марисоль из-за понимания любви у меня не было никакого желания. Если ей взбрело в голову стать вдруг эксцентричной бескорыстной романтичкой и болтать о любви к этому неандертальцу - на здоровье! Но без меня, я лучше подожду, пока она морально протрезвеет. Eso es incurable*, как говорила бабушка Лупе - это как раз о мозгах Марисоль.Я начала рассказывать о конференции, о докладе, о встречах, и Марисоль стоически делала вид, что все-все понимает. Потом она спросила о происшествии в тоннеле, и, конечно, я не могла не рассказать о Хидео. Впервые мне настолько не хотелось говорить с Марисоль о новом парне - после того, что она сказала мне.- Не стоит тебе с ним крутить, - очень серьезно сказал Марисоль.- Знаю-знаю, Сольсита. "Кто ты, а кто он", ты мне это уже говорила, - отмахнулась я.- Да, вы совсем друг другу не подходите. Неравный брак - очень нехорошая вещь, - все так же серьезно ответила Марисоль. - Типун тебе на язык, я через неделю улетаю. Какой-такой брак? - я искренне расхохоталась. - Но в постели с ним хорошо.Марисоль улыбнулась материнской улыбкой.- Смотри, не влюбись. Для тебя это опаснее, чем для меня.- Это еще почему?- Потому что ты не умеешь быть слабой. И потому что ты слишком любишь себя.Началось, старая шарманка о роли женщины. Марисоль была настолько же слабой, насколько и я - то есть вот ни на столечки. Но считала, что женщине необходимо хотя бы притворяться слабой, чтобы удержать возле себя мужчину. Очевидно, теперь эта взятая ею на себя роль стала прирастать. Моя Солита превращалась из стервы в обычную телку, и это было грустно.- С твоим людоедом приходится быть слабой, - поддела я. - Чтобы не быть съеденной.Марисоль взглянула на меня в упор, и улыбка с ее лица сползла. Она полезла в сумочку, достала тысячейеновую купюру и аккуратно положила под свой стакан.- Всего наилучшего, Майте, - сказала она сухо и вышла.*** Впервые Марисоль так на меня обиделась. Нет, конечно, мы ссорились и до этого, но всегда это было громко, визгливо, бурно и коротко. Через час, максимум два мы бежали мириться, а став взрослыми, звонили друг другу и тоже мирились взахлеб, со слезами и соплями. А тут вдруг - ни полслова, ни бурных эмоций. Мне стало неловко, хотя я была определенно права. Как и всегда, впрочем.В то китайское кафе, где мы договорились встретиться с Хидео, я пришла минут за пятнадцать до условленных семи вечера. Японцы возмутительно точны, они всегда приходят раньше времени, и я расчитывала, что спасатели будут уже там. Но столик, за который проводил меня хозяин (по-моему, он все же не китаец, хоть и представился Ченгом) был пуст. Хозяин, кажется, меня слегка побаивался - Хидео говорил, что он слегка того, с приветом, но со мной господин Ченг был в высшей степени корректен. Мне принесли грейпфрутового сока, и сидя со стаканом в руках, я думала о том, что говорила Марисоль. Ну, насчет любви она перебесится, конечно. А вот насчет моей силы - да, я сильная. Я сильнее многих, и мне это нравится. И я не собираюсь притворяться слабой - наоборот, мне доставляет удовольствие ставить на место зарвавшихся понтярщиков, особенно мужчин. Я делаю это при каждом удобном случае и не стыжусь.Во время этого пламенного внутреннего монолога мой телефон пискнул, сообщая о полученной смс-ке. Сообщение было от Хидео - он писал, что задержится минут на двадцать, и просил извинить его. Отчего-то я даже обрадовалась - у меня было время успокоиться и настроиться на приятный вечер.Хозяин кафе и его смешная помощница по имени Рин подошли ко мне и - сначала робко - завели на ломаном английском разговор. Я отвечала вполне дружелюбно, и они очень быстро перестали меня бояться. Ченг начал хохмить, и хотя понимала я в его английском примерно каждое пятое слово, он был такой смешной, что скоро и я хохотала. - Мое кафе - это кафе героев, - разглагольствовал Ченг, обводя свое заведение широким жестом. - Куда не тыкни - всюду герои.И правда, стены были увешаны фото, на полочках располагались игрушечные пожарные машины, каски и даже дыхательные маски с баллонами. - Вот тут вся оранжевая команда, провалиться мне, если я вру. Они специально своих новеньких фотографируют в юбочках.На фото я увидела и капитана Токунагу, и этого смешного цыпленка Дайчи, и того щекастенького, которого как-то встретила на улице с девушкой. Дайчи и щекастенький были в юбочках. - А вот это Игараши-сан, - грустно сказала помощница Ченга, показывая на одного из старших спасателей на фото. И я вспомнила это имя - тот человек, который погиб в тоннеле. Мне стало не по себе.Помимо воли я взглянула на часы - Хидео и остальные опаздывали уже на двадцать пять минут. Мне вдруг стало страшно; я смотрела на улыбавшегося с фотографии седоватого крепыша и вспоминала рассказ Хидео - Игараши-сан погиб в свой последний рабочий день, вызов пришел за пять минут до окончания смены. И вот тут мне стало так жутко, что я едва удержалась, чтобы не зажмуриться. А когда Ченг и Рин отошли, мои руки сами потянулись к мобильному. Когда Хидео ответил на вызов и торопливо и виновато заговорил, что вот-вот придет, что уже вышел из автобуса, я едва под себя не пустила от облегчения. И действительно, через пять минут они ввалились в кафе - впятером, капитан Токунага вместе с Дайчи Китаджимой (милая из них парочка, должна сказать - macho y chico**), тот щекастенький зайчонок со своей ушастенькой подружкой - их звали Юкио и Аои, - и Хидео.Хидео сходу принялся извиняться, а потом сообразил, что первым должен был говорить капитан как старший, и резко замолчал. Токунага-сан со своей мужественной улыбкой покорителя и завоевателя рассказал, что у них были перебои с водой, и пришлось ждать возможности принять душ после смены. Я мысленно чертыхнулась, вспомнив свое разыгравшееся воображение - я-то уже представила Хидео где-нибудь в горящем здании, под завалом или задыхающегося от газа. Никогда не отличалась сентиментальностью, старею, должно быть.Дайчи и Юкио стали соревноваться в подтягивании - в кафе даже была перекладина, вот уж точно кафе для настоящих мужчин. Аои и еще несколько девочек визгами и хлопками подбадривали соревнующихся, Токунага смотрел на них с мудрой улыбкой Будды и напоминал матерого кота, следящего за возней двух котят. - А ты почему не соревнуешься? - я слегка толкнула Хидео в бок. Он вздрогнул, словно очнулся. - А зачем? - Доказать, что ты сильнее. Как положено настоящему мужчине, - отчего-то я стала злиться. Хидео был таким спокойным и уверенным, и он был определенно рад видеть меня. Его спокойная уверенность почему-то меня почти бесила.- Я и так знаю, что я сильнее их, - с мягкой улыбкой ответил Хидео. - Зачем еще раз доказывать? - А как же тогда, с Хадсоном? - не унималась я.- Тогда я знал, за что и почему... - он замолчал, старательно подбирая слова, - за что я сражаюсь.... Мы возвращались уже поздно, на автобусе, потом пешком. Такси мне брать не хотелось, хотелось пройтись и подышать свежим ночным воздухом. Шел дождь, мелкий и теплый, и я подумала, что уже почти привыкла к японским дождям.Мне было все еще здорово не по себе, казалось, что начинается что-то жуткое, непонятное и незнакомое. А когда мне не по себе, я начинаю говорить. Я говорила много и долго, о профессоре и беседе с ним, о забавном предложении из какого-то управления чрезвычайными ситуациями - не запомнила, как точно называлось сие учреждение, - работать на них.- И ты не согласилась, - констатировал Хидео. Выглядел он каким-то заторможенным. - Конечно, не согласилась, - засмеялась я. - У вас достаточно своих специалистов, зачем тут еще я?Хидео взглянул на меня и ничего не сказал.- У тебя завтра выходной? - спросила я. - И послезавтра?Хидео чуть выше поднял зонт над моей головой и молча кивнул. - А через неделю у меня отпуск, - сказал он. - Через неделю я улетаю, - ответила я. - Может, все-таки свозишь меня к горячим источникам, завтра и послезавтра? Как-то этот прозвучало капризно, но мне было плевать. Тем более, что мы уже подошли к моему отелю.- Давай послезавтра, - Хидео улыбнулся чуть устало. - Что-то случилось? Он покачал головой. И вдруг в меня словно бес вселился - я схватила его за руку и потащила в отель. От неожиданности он не успел запротестовать, а когда мы были в холле, наверное, не хотел поднимать шум. Портье, правда, на нас даже не взглянул. В номере я оставила Хидео в спальне, а сама побежала к телефону, заказала бутылку белого вина и кой-какую простенькую закуску. А когда вернулась - увидела, что мой храбрый спасатель уже спит. В чем-то Марисоль права, я сильнее многих. Например, я не заснула бы на свидании.Я дождалась заказа, потом поставила бутылку и закуску в минибар-холодильник. Потом мысленно поблагодарила японцев за традицию снимать обувь. И наконец, быстренько сполоснулась под душем, надела пижаму и улеглась рядом с Хидео. В голове моей бушевал самый настоящий торнадо из сумбурных мыслей. Бабушка Лупе всегда говорила, что это высшее доверие - когда человек может заснуть в присутствии другого. Я бы не смогла, если бы не крайние обстоятельства - например, когда я очень испугалась после обыска в моем номере и того звонка (черт бы побрал этого Ямадзаки!) И тогда я заснула в присутствии Хидео... да нет, я тогда вообще забыла о Хидео, я просто заснула. Сейчас же сон не шел. Утро вечера мудренее, сказала я себе. Надо бы его разбудить, сказала я себе через десять минут, покосившись на спящего Хидео. Но у него был такой усталый вид, что мне стало его жалко. Потом я вспомнила, как глупо испугалась за него, пока ждала в кафе. Потом вспомнила дурочку Марисоль и ее маори. И то, что Марисоль сказала мне. Я тихонько сползла с кровати, прошлепала к сумке и вытащила телефон. Быстро зашла на сайт авиакомпании и забронировала билет на Мехико на ближайший рейс, на завтра. Прекрасно, успею выспаться, успею перезвонить кому надо. Успею попрощаться с Хидео. Потом я аннулировала свою бронь на рейс через неделю и удовлетворенно улыбнулась, когда на телефон пришли сразу две смс - о списании со счета денег за билет и о возвращении на счет денег за аннулированную бронь. Немножко потеряла в деньгах, но что это была за потеря в сравнении со свободой?Теперь я со спокойной душой устроилась рядом с Хидео, обняла его сзади за плечи и уткнулась носом в острящиеся под тонкой тенниской позвонки. Все хорошо. Все правильно.*** Хидео почти не удивился, когда наутро Майте сказала ему, что что ей нужно срочно улететь. Мысленно он с ней попрощался еще тогда когда она рассказала о предложении работать в Японии - кто знает, чего стоило ему уговорить капитана переговорить с Серидзавой-доно, временно исполнявшим обязанности суперинтенданта, чтобы ей предложили эту работу. Он, простой рейнджер, сумел убедить такого человека как Серидзава-доно - потому что до последнего надеялся на чудо. Но для специалиста уровня Майте, это, наверное, совсем не заманчивое предложение, ей не для чего оставаться в Японии. Это было грустно, больно, но, наверное, справедливо. Но в тот момент в нем будто что-то умерло.Когда Майте почти втащила его в свой отель, Хидео себя не помнил от досады. Но обнаруживать свою досаду перед нею, перед портье, перед посторонними в холле отеля - ну уж нет! И он дал привести себя в номер, потом просто лег на кровать и закрыл глаза. Это было позорно, непростительно, он терял лицо - но Хидео чувствовал, что все силы, вся воля его сжались в бесконечно маленькую точку, такую крохотную, что она затерялась где-то в его сознании. Он устал за сегодняшний день так, как не уставал еще никогда - словно он поднял гору. Хидео и сам не мог бы с точностью сказать, спал он, когда Майте обняла его, или нет. Скорее, ему просто не хотелось сейчас что-то говорить или делать. Хотелось завернуться в одеяло, как в кокон. Но почувствовав сквозь ткань тенниски теплое дыхание, он вдруг понял, что саднящего чувства досады как ни бывало. Просто сейчас не время для действий - сейчас время для сна. Пусть все идет как идет.