Глава 21. "Оно". (1/2)
Едва Бог Грома дотрагивается до окровавленнойспины брата – трикстер вздрагивает и вцепляется здоровой рукой в край подушки. На предплечье уродливо выделяются татуировки, которые сейчас кажутся только ярче.
Тор старательно не замечает этого судорожного движения и продолжает наносить на изуродованную кожу белую жидковатую мазь. Пальцы скользят по краям глубоких рассечений, задевают лоскутки отстающей кожи на пояснице...
Они хлестали плетью прямо по открытой ране. По той, что снова открылась...
Ее края воспалились и выглядят жутко... Обычно с подобным сталкиваться приходится редко. Раны воспалялись только от отравленного оружия... Да и площади поражения были всегда меньше...
– Я не бог теперь... – едва слышно выговаривает Локи, будто считывая мысли, – все раны будут выглядеть, как раны обычного человека... Это воспаление пойдет дальше, потому что попала грязь. Мази недостаточно. Нужен антибиотик. Тот, что ты использовал... в камере. Он должен помочь...
Тор уже открывает рот, чтобы напомнить, что в коробке были и другие дезинфицирующие средства, как вдруг на лопатке мага проступает синее пятно, растекается все больше... перебирается на правую сторону...
– Нет!– с губ трикстера срывается протяжный крик,– только не это...
Младший дергается в сторону и резко переворачивается на спину, одновременно натягивая одеяло. Правая рука неудобно подгибается, вызывая у мага резкую судорогу и болезненный стон.Тор прижимает трясущиеся плечи Лофта к постели и осторожно пытается откинуть причиняющую боль ткань... Но трикстер почти со злобой отталкивает брата от себя и прижимает ладонь к стремительно меняющему цвет лицу. Ногти на тонких пальцах черные, будто покрытые лаком и Бог Грома заворожено протягивает руку, пытаясь дотронуться до гладкой поверхности, но маг отворачивается от старшего и истерично шепчет:– Сейчас... Подожди, я сейчас уберу это...
Тор осторожно подцепляет пальцами край одеяла и резко откидывает его в сторону.
Тело Бога Безумияпокрылось йотунской синевой с головы до ног. Ярко выделяются узоры, пересекающие руны на руках...
Громовержец осторожно касается хрупкого плеча, чувствует, как лопается кожа на подушечках пальцев... Но ничего не происходит. Цвет не растворяется...А Локи вдруг выгибается на измазанной черным постели и хрипло кашляет, зажимая разбитые губы ладонью. Холодные капли просачиваются сквозь пальцы, капают на грудь, текут по подбородку... Кровь буквально выплескивается из младшего. Такого не было даже тогда...
Тор забывая о боли, которую причиняет холод,обхватывает мага поперек груди и поворачивает на бок, чуть приподнимая голову трикстера.
– Это... защитная... реакция, – с трудом выдыхает Лофт, сквозь кашель, – йотунская часть чувствует, что тело умирает... И пытается взять под контроль... Но я... человек... И организм не вынесет этих перегрузок... Я истеку кровью... – худое тело снова выгибает судорогой. Локи бьется в руках Бога Грома, обжигая открытую кожу. Но Тору плевать. Он вслушивается в отрывистые, едва различимые слова брата, пытаясь понять хоть что-то... – Лопаются капилляры... –хрипит трикстер,– сердце слишком быстро... Тор...
По впалым щекам вдруг катится кровь... Черные крупные капли текут из широко распахнутых глаз вместо слез. А Локи вдруг с силой вцепляется в рубаху на груди старшего и хрипит, брызгая с разбитых губ каплями черной влаги:– Оно здесь! – в голосе не испуг. Паника. Настоящий темный ужас, лишающий способности анализировать происходящее, – оно пришло!– Очнись, брат! – Тор чувствует, как страх младшего передается ему, липкими щупальцами обхватывая тело, – здесь ничего нет! Мы одни!Бог Безумия поднимает окровавленное лицо к брату и, трясущейся рукой дотрагиваясь до своей груди, шепчет:– Во мне... Оно снова во мне...И хрупкое тело прошивает очередной судорогой. По подбородку стекает кровь...
Тор уже не чувствует боли от ожогов. Он судорожно сжимает брата и отчаянно перебирает в голове варианты...Успокоительное! Оно должно замедлить сердцебиение!Времени на размышления нет. Да и, в общем-то... громовержец как-то не верит, что положение может ухудшиться еще больше. Поэтому он выхватывает из ящика склянку из черного стекла, вырывает пробку и буквально насильно заливает раствор в рот младшего.И зажимает рот трикстера, чувствуя, как скользит под ладонью изуродованная плоть губ. Локи давится, дергается, вырывается... А Бог Грома прижимает брата к постели и шепчет в холодное ухо, касаясь губами прядки слипшихся волос:– Потерпи... Пожалуйста, только терпи!