Глава 21. "Оно". (2/2)
Несколько тяжелых, наполненных болью минут – и вдруг маг расслабляется, приваливаясь к груди Тора. Синева медленно сходит, растворяясь... И Бог Грома чувствует, как к глазам подкатывают слезы...
Локи слабо шевелится и тихо выговаривает:– Спасибо...
Громовержец мягко прикасается губами к уголку рта брата и, слизнув крупную каплю, стекающую на подбородок, отвечает:– Что бы ни было внутри – оно никогда не поможет тебе. А я – рядом. Всегда, слышишь?
И целует закрытые глаза.Сознание оставляет измученное тело легко... Тор почти чувствует это. Как откидывается голова младшего, как выравнивается постепенно тяжелое хриплое дыхание...
Он мягко отнимает трикстера от себя и укладывает на живот, осторожно пододвигаяего правую руку. По всей ее длине – уродливая воспаленная ссадина. Локоть разбит. Ссажен до мяса. На обожженном, покрытом язвами от наручников запястье – широкий темный синяк. Предплечье чуть припухло, как обычно бывает если треснула кость, а под воспаленной кожей проступают тонкие черные линии...
Тор закусывает губу и прижимает ткань, пропитанную антибиотиком к первой ссадине. И благодарит всех богов за то, что младший сейчас без сознания.***Наконец наложен последний шов, и Тор устало ложится рядом с братом. Тягучая тишина заливается в уши. Обволакивает разум... Время будто остановилось. За окном – полная луна. Как в ту ночь, когда Локи не стало... Мысль глухой болью устраивается где-то глубоко в груди. Накатывает вдруг смутное беспокойство, какой-то тянущий страх... И Бог Грома прижимает подрагивающие пальцы к артерии мага.
Кровь слабо толкается под прозрачной кожей, и громовержец вдруг понимает, насколько тонка сейчас нить, удерживающая трикстера в мире живых.Нет... Не в этот раз. Он больше не отпустит младшего от себя. Не даст ему умереть.
И вдруг, прерывая мутную полудремоту, под потолком вспыхивает яркий слепящий свет.
На пороге стоит Фригг, с ужасом смотря на сваленные в кучу трупы...И тут же Локи, резко дергаясь, широко распахивает глаза.– Мама? – почти беззвучно проговаривают чуть подсохшие губы, и по бледной щеке ползет крупная прозрачная капля, ярко блестящая в сиянии светильников.***Тор накрывает тонкие пальцы трикстера ладонью и успокаивающе сжимает.А Фригг опускается на колени рядом с трупом мужа, поднимает на братьев наполненные ужасом глаза и тихо спрашивает:– Кто из вас это сделал?Бог Безумия вздрагивает, бросает на старшего быстрый, наполненный болью взгляд и глухо выговаривает:– Я. Это сделал я.
И Тор чувствует, как лопается что-то в воздухе.
Верховная Богиня поднимается на ноги. И когда она начинает говорить – в ее голосе звучит металл:– По закону я должна назначить казнь. За все что ты сотворил. Но это будет слишком милосердно. Поэтому я изгоняю тебя. В Мидгард. В тот мир, который ты с такой жестокостью уничтожил, – и жестко добавляет, глядя в глаза приемного сына, – яне ожидала от тебя подобного, Локи. Ты разочаровал меня.
– Ты вот так вот вышвырнешь его? В таком состоянии? – растерянно выговаривает Тор, – это ведь...
– Жестоко? – спрашивает Фригг, – конечно. Но это даже близко не сравнится с деяниями, совершенными им. И с тем, как он накажет себя сам, – и снова обращается к трикстеру:– Воины доставят тебя к Мосту.– Нам не нужна охрана, – тяжело выговаривает Бог Грома, поднимаясь с постели, – я сам позабочусь о своем брате.На секунду воцаряется гробовая тишина, а потом Верховная Богиня холодно отвечает:– Ты только что добровольно отказался от трона, Тор, сын Одина. Забирай предателя и уходи. Вас не должно быть здесь через час.
И выходит, щелчком пальцев погружая комнату во мрак...