Глава 11 (1/1)

У Феликса с Чанбином было немного договорённостей?— полностью отсыпаться два раза в месяц в выходной была одной из них. Парень лежал в кровати и размышлял, как он дошёл до того, что Чанбин ставит ему какие-то условия, а он на них соглашается. Зачем Чанбину это вообще было нужно? И, главное, как давно Феликс стал начинать утро с мыслей о хёне?Эта тема была очень странной, поэтому углубляться в недра души и размышлять над последним вопросом хотелось не сильно, но состояние Чанбина его всё же волновало, особенно последние две недели. Хён поранился на рождественской фотосессии, вернулся домой, а после замкнулся в себе. Феликс заметил, что это начали ощущать и остальные.Он перестал проводить с Чанбином время в студии, потому что тот буквально поселился там с Чаном и Джисоном. Зимой всегда было много работы: съёмки, выступления, написание новых, уже запланированных на будущий год треков, и потому их продюсерский юнит?— святая рэп-троица?— работал на нижнем этаже без продыху. Иной раз они даже не поднимались в комнаты, засыпая в креслах за столами или просто сползая на маленькую софу и накрываясь полюбившимся Феликсу пледом. Хоть парни и проводили почти всё время втроем, Джисон и Чан не переставали встревоженно переглядываться?— Феликс знал про это, потому что на днях подслушал их разговор. Это произошло случайно: он заснул на диване, засидевшись за написанием текстов, и проснулся среди ночи от возни на кухне. Не замечая из-за высокой спинки, что на диване кто-то есть, парни обсуждали нездоровый, насколько он может быть в их ситуации, трудоголизм Чанбина. Чан сказал, что тот будто назло кому-то?— или самому себе?— загружался работой по самое горло и абсолютно перестал обращать внимание на остальные вещи, а все связанные с этим вопросы избегал. Даже сейчас, когда они втроём завершили трансляцию для фанатов, Чанбин отказался сделать перерыв, сразу же надел наушники и уткнулся в экран ноутбука.Чанбин безукоризненно отрабатывал с группой всё, что было необходимо, но в свободное время и перерывы уходил в себя и контактировал с остальными только в случае необходимости. На себе эту отдалённость Феликс прочувствовал особенно, когда вновь остался один?— на занятиях по вокалу, на дополнительных тренировках, в гостиной за учебником. Ему было не в новинку заниматься всем этим самостоятельно, только сейчас он начал чувствовать одиночество. Это раздражало, заставляло жалеть себя. За это недолгое время Чанбин обосновался в нём так крепко, что его отсутствие зашкаливало, ощущалось слишком ярко.Феликс сел на кровати и огляделся: доброе утро за стеклом, четыре стены комнаты, молчаливые, похожие на бутафорские, предметы, мобильный телефон. Парень сидел в комнате будто в телефонной будке, где их было только трое?— он, прямоугольный кусок стекла и пластмассы с выключенным экраном и застывший в воздухе, как пыль, вопрос: написать или нет?В мире было мало вещей, которые Феликс не любил, и текстовые переписки входили в этот незначительный список. Тем не менее, парень несколько раз переступал через себя и набирал сообщения?— интересовался у Чанбина, все ли в порядке. Тот отвечал, что всё хорошо, что у него просто много работы, но писал это с большими паузами и очень выверенными, почти сухими словами. Феликс допускал, что хён всегда так пишет, но серый червяк сомнения продолжал грызть изнутри?— что-то подсказывало, что это Чанбину не свойственно.Несмотря на долгий сон, отражение в зеркале выглядело уставшим. Феликс горько усмехнулся: главное, что оно не может отразить усталость внутреннюю, а уж с внешней он как-нибудь справится. Парень разгладил руками одежду, расчесал волосы и собрал их в маленький хвостик?— за последние месяцы они прилично отросли. Он подошёл к столу, забрал телефон и положил его в передний карман толстовки?— той, что принадлежала хёну. В ней одиночество ощущалось ещё громче, но убрать её подальше на полку не хватало сил.Если Чанбину нужно было время на решение вопросов, в которые он не хотел его посвящать, или пространство, чтобы побыть одному?— Феликс был готов ждать. В момент, когда он понадобится хёну, он будет рядом. В конце концов, не впервой.Феликс встрепенулся, когда понял, что последние несколько минут просто стоял и, прижимаясь носом к вороту толстовки, обнимал себя руками в широких и свисающих с кистей рукавах. Тот самый приятный запах уюта и заботы давно выветрился, но парень продолжал носить её, старательно отгоняя от себя мысленный комментарий ?как старую кожу?.?Он вышел в коридор и, игнорируя ванную комнату, спешно пошёл в сторону кухни: ему хотелось как можно скорее оказаться среди ребят. Он был уверен, что лишняя пара минут одиночества могла свести его с ума.***Ещё в коридоре Феликс почувствовал непривычный для их нового общежития запах?— кто-то готовил еду. С момента переезда плита на их кухне использовалась только в качестве дополнительной поверхности, на которую, вопреки правилам безопасности, парни складывали пакеты с закусками из круглосуточного магазина. Феликс завернул за угол и, застав чудесную картину, невольно улыбнулся: Джисон, безуспешно орудуя лопаткой, пытался снять со сковородки бесформенную массу и положить её на тарелку. Ребята за столом болели за него так, будто смотрели решающий матч. Феликс с замиранием сердца украдкой оглядел всех присутствующих?— собрались все, кроме Чанбина, и парень, пытаясь контролировать разочарование во взгляде, сел на высокий стул и спросил:—?Хан снова готовит?Джисон, пресекая чужие остроты, успел высказаться первым:—?Джин сказал, что мои руки растут откуда угодно, только не из плеч, и что я никогда в жизни не научусь готовить. Поэтому я здесь, готовлю всем английский завтрак, только без бобов, бекона и тостов.—?То есть просто яичницу-глазунью,?— подытоживая, произнес Сынмин, с восторгом наблюдая за происходящим. —?Хотя я бы сказал, что итоговое блюдо больше похоже на разорванный на части омлет.Феликс, изо всех сил стараясь не рассмеяться, повернулся к Хану:—?То есть ты решил разубедить Хёнджина и доказать ему делом, что это не так? Можешь тогда и мне сделать порцию, пожалуйста?Джисон звонко разбил скорлупу о край сковородки:?—?Нет, я просто учусь мастерски разбивать яйца, чтобы в будущем он тысячу раз подумал, прежде чем заявлять подобное. Но завтрак тебе всё равно приготовлю.—?Что-то от тебя в последнее время слишком много шума! —?легко толкнув своим плечом руку Хёнджина, произнес Минхо. Он сидел рядом, уткнувшись в телефон, и особо не принимал участия в происходящем.Хёнджин закатил глаза, напуская на себя нарочито оскорбленный вид:—?Жаль, что большинство гениев до конца жизни остаются непризнанными. Всё, что я делаю, направленно только на всеобщее благо. Например, благодаря мне у каждого из вас есть сегодня завтрак.—?Нет, я буквально.??Минхо придвинулся к нему поближе и громко, чтобы услышали все, зачитал с экрана телефона: ??—?После того, как вчера были опубликованы снимки с рождественской фотосессии, хэштег ?#HyunjinChest? находится в топе твиттера. Только я не понял, имеется в виду ?грудь? или ?сундук?. В любом случае, мы открыли настоящий ящик Пандоры.Кухню наполнили многозначительные восклики, и Хёнджин, скромно улыбнувшись, неторопливо отпил из кружки и произнёс:—?Костюм выбирал не я! Поэтому, Чан, прекрати так на меня смотреть.Лидер уставился на него сощуренными глазами, сложив руки на груди, и уже открыл было рот, чтобы прокомментировать услышанное, как в разговор вмешался Чонин, который тоже достал телефон и, не отрываясь от экрана, продолжил тему:—?Но это ещё не всё?— сразу после него по популярности идёт хэштег ?#HyunjinFelixGetARoom?, также приуроченный к вашим с Ликсом фоткам.?—??Снимите уже отдельную комнату?,?— выдавливая из себя слова, на всякий случай перевёл Чан.Мысль о том, что среди ребят Феликс мог бы расслабиться, растаяла как дым вместе с его самоконтролем. Он чувствовал, как стремительно наливается краской того оттенка, какого был ставший знаменитым за одну ночь костюм Хёнджина.??Его лицо стало насыщенно красным.Феликс даже не обсудил с Хёнджином эту до ужаса странную и нелепую съемку. Парни вернулись на площадку сразу, как только менеджер увез Чанбина и Чана в больницу, а вместе с ними?— и все мысли Феликса. Единственное, что его тогда заботило?— это состояние хёна, поэтому, отсняв финальный кадр, парень убежал в гримёрку за телефоном, чтобы спросить Чанбина о самочувствии. Отличие было только в том, что вечером Чанбин вернулся, а мысли Феликса?— нет. Они по-прежнему были рядом с хёном, потому что его самого рядом не было.—?Всё ещё ?не смотреть на тебя так?, да? —?Чан перегнулся через стол, глядя на Хёнджина в упор, пока тот очаровательно улыбался и просто разводил руками в стороны. —?И на какое же ?благо? было направлено это твоё действие?—?Я подарил фанатам лучшие моменты этого года… —?Хёнджин, привлеченный движением в коридоре, повернул голову и замолк.Феликс проследил за его взглядом и замер: с серым лицом и мешками под глазами, Чанбин, больше похожий на привидение, а не на человека, неторопливо выплывал из своей комнаты. Он прошел мимо стола, кивнув всем в знак приветствия, и достал с полки кружку, чтобы налить кофе. ?Атмосфера стала тяжелее. Парни вернулись к разговору, но всё же коротко переглянулись между собой. Чонин, будто не замечая изменений, продолжил непосредственно улыбаться и, глядя в спину Чанбина, сказал:—?Хён, у нас сегодня на раздаче мастер-шеф, блюдо?— все пять мишленовских звезд. Будешь с нами завтракать?Чанбин не повернулся и просто продолжил готовить кофе. Потом мотнул головой и коротко ответил:—?Я уже завтракал, поэтому не буду. Спасибо. Может, в другой раз.—?Тогда, может, просто посидишь с нами? —?Сынмин приглашающе отодвинул стул рядом с собой, отчего металлические ножки неприятно заскрипели о плитку. —?У нас сегодня выходной, коих в последнее время немного.—?А еще у нас есть грудь Хёнджина на обсуждение,?— подлил масла Минхо, наслаждаясь возродившимся за столом хихиканьем. ?Только Феликс продолжал сидеть тише воды, будто его вовсе здесь не было, и украдкой ловил каждое движение Чанбина. Тот сильнее, чем было необходимо, ударил по ручке крана, закончив мыть принадлежности после приготовления кофе, и произнёс:—?Она теперь есть у всего интернета, её там и без нас обсудят,?— он взял кружку, развернулся и поплыл обратно в сторону своей комнаты. —?Я сегодня работаю у себя, поэтому не смогу составить компанию. Наверное, вечером еще пересечёмся.?За столом повисло молчание: каждый думал, что нужно что-то сказать, но как именно стоило прокомментировать возникшую ситуацию?— никто не понимал. Такому стажеров на лейблах не учат. ?Единственное, что все знали наверняка?— Чанбин не в порядке.?Воспользовавшись общим смущением и непониманием, Хёнджин аккуратно спрыгнул со стула, потер себя за плечи и сказал:—?Как-то прохладно сегодня. Пойду натяну на себя что-нибудь, скоро вернусь.Он отошел от стола и направился по следам только что ушедшего Чанбина.—?Ликс!??— Парень вздрогнул и перевёл взгляд с уже пустого коридора на Чана. ?—?В последнее время вы часто были вместе. Вы не ссорились?Феликс тяжело выдохнул, ощущая, как в бессилии опускаются плечи. В этом-то и была проблема?— они даже не ссорились. Между ними не произошло ровным счетом ничего. А может, Феликс просто ничего не замечал, ослеплённый долгожданным вниманием со стороны Чанбина, закутываясь в него как в толстовку, рукава которой он сейчас натягивал на кисти, или как в серый вязаный шарф. ?Воспоминания ударили в голову резко, как аромат кофе, который хён пронес мимо него пару минут назад: неровный свет фонарей, первый снег и ощущение, что Феликс впервые чувствует себя настолько живым.Чан заметил, что парень завис, погружённый куда-то внутрь себя, и обеспокоено положил ему руку на плечо:—?Ты не хочешь что-нибудь рассказать?Феликс хотел. Можно было собрать целую библиотеку из всех слов, что копились внутри него последние две недели, но он лишь медленно помотал головой и произнёс:—?Нет. Не ссорились.Старший внимательно смотрел на него ещё пару секунд, после чего убрал руку и облокотился на стол:—?Чанбин даже перестал ездить со мной в офис, чтобы писать с Рюджин песню.—?Они вместе пишут песню? —?Феликс почувствовал, как вслед за плечами опускаются и все внутренности?— валятся одной неровной кучей, оставляя вместо себя пустое тело.Он никогда не спрашивал, чем занимается Чанбин, когда тот уезжал вместе с Чаном, и почему допоздна задерживается в домашней студии. Феликс полагал, что это всё связано с работой над треками для их группы. Хён, в свою очередь, ничего ему не рассказывал.—?Может, в ней как раз и дело? —?задал вопрос Минхо и лукаво улыбнулся, когда на него посмотрели сразу несколько пар глаз.Чан недоверчиво переспросил:—?В Шин Рюджин?—?Ну, явно не в песне,?— ответил Джисон, подхватывая догадку Минхо.Феликс, почувствовав лёгкую тошноту, встал из-за стола и направился в сторону ванной. В отличие от первых минут после пробуждения, сейчас побыть наедине с собой было необходимостью.***Хёнджин еле успел поставить ногу между косяком и дверью, прежде чем Чанбин её закрыл:—?Не торопись, а то я окончательно решу, что ты меня избегаешь.Парень молча отпустил дверную ручку, подошёл к столу, поставил на него кружку и сел в кресло. Хёнджин вошел, прикрыл за собой дверь, огляделся: разбросанные вещи и листы бумаги, незаправленная кровать и внушительный слой пыли. Он медленно провёл пальцем по тумбочке, поднёс его к глазам и, разглядывая серую грязь, спросил:?— Бинни, что за сцену ты там устроил?Ответом было молчание, изредка прерываемое тихими щелчками мыши. Хёнджин отряхнул руки, подошёл ближе и, загородив собой часть монитора, присел на край стола. Чанбин перевёл взгляд на друга, подвинул кресло в сторону и снова уставился в экран, продолжая своё дело:—?Со мной всё в порядке. А вот тебе не помешало бы научиться себя вести.Хёнджин в удивлении вскинул брови, но голос остался неизменно-спокойным:—?И что же я сделал не так?—?Издевался. Ты мог ему навредить,?— в этот раз ответ последовал мгновенно.—?Так вот, в чём дело,?— Хёнджин сложил руки на груди и переступил с ноги на ногу. Усмехнувшись, он продолжил:?— Ты прекрасно знаешь, что нет.—?Только он этого не знает.??Чанбин продолжал избегать зрительного контакта, отчего друг продолжил наседать:—?Феликс даже слова не сказал. Он, в отличии от тебя, имеет чувство юмора. Оскорбился здесь только ты. Уже который день ходишь и пытаешься вызвать жалость каждого, кто на тебя смотрит.??Хёнджин, зацепившись взглядом за мусорную корзину рядом со столом, наклонился, чтобы рассмотреть содержимое?— абсолютно нетронутые коробки с едой из доставки и чистые одноразовые приборы.??—?Это такая тактика?— объявить голодовку, чтобы завоевать внимание Феликса?—?Ты даже не обратил внимания на его выражение лица.Блондин выпрямился и нахмурился:—?Обратил. Выглядел он до сумасшествия притягательно. Вообще, я надеялся на благодарность, учитывая то, что ты получил в подарок: Феликса у своих ног и волнение от него впридачу. Не этого ли ты всегда хотел?—?Какая разница, чего я хотел? —?Чанбин отпустил мышку и сжал руку в кулак, отчего ладонь колко заныла. —?Ты поступил некорректно.Хёнджин оттолкнулся от края стола и, глядя на парня сверху вниз, повысил голос:—?Или ты? Ведёшь себя, как истеричка. Сначала не общаешься с Феликсом?— и срываешься на нём же. Потом начинаешь общаться?— и уже я виноват во всех смертных грехах. Давай ты сначала в своем глазу с бревном разберёшься. Может, отвлечёшься разочек от жалости к себе и увидишь, как твой обожаемый ангел провожает тебя грустным взглядом. Когда ты с ним в последний раз разговаривал, Бин? Опять игнорируешь его? Поздравляю. Делать одни и те же вещи, рассчитывая на разный результат?— явно не признак высокого IQ,?— парень сорвался с места и подошёл к двери. —?Про наше с тобой общение, которого как будто никогда и не существовало, я вообще молчу. Конечно, друг подождёт, он всё понимает без слов.Чанбин вскинулся, резко развернулся в кресле и в сердцах ударил по подлокотнику ладонью:—?Да кто ты такой, чтобы постоянно читать мне мораль?! Отъебись от меня, я тебе не маленький мальчик! Если хочешь кого-то полечить, то доставай своего пони и выезжай обратно на кухню, как белый рыцарь без страха и упрека, лучше всех знающий, что нужно другим людям, и не считающийся ни с чем, кроме своего непомерного самолюбия и самомнения!Хёнджин молча выслушал эту тираду, потом развернулся и нажал на ручку двери. Прежде, чем уйти, он сухо и безэмоционально кинул через плечо:—?Если надумаешь?— моя комната напротив.Тихий щелчок замка прозвучал как взведённый рядом с виском курок. Чанбин только сейчас почувствовал острое жжение в руке. Он поднял ладонь, которой ударил по креслу?— корочка на только затянувшемся буром рубце лопнула, и на коже выступили несколько тёмных вязких капель, размазавшись по руке. А ведь он только убрал бинт, и пары дней не прошло.Полностью соответствуя названию группы, Чанбин потерялся и абсолютно не понимал, куда идёт?— и потому, кажется, зашёл слишком далеко.***Бесконечно раздавлен и потерян?— так бы Чанбин описал своё состояние, если бы хоть раз решился честно ответить на вопрос о своём самочувствии. Парень сидел и бесцельно смотрел на время в верхнем углу экрана, ожидая, когда новая цифра сменит предыдущую, отсчитывая очередную пустую минуту.Метаморфозы, которые начали происходить с мыслями и действиями, очень сильно его испугали. Чанбин понимал, что контролировать ситуацию становится всё сложнее, и уйти в работу, чтобы привести голову в порядок, казалось самым правильным решением. Но, как назло, эмоций становилось только больше: отсутствие Феликса давило так же сильно, как и постоянное присутствие рядом с ним. Нужно было притупить их, обесцветить?— и вслед за бесконечной работой пришли депривация сна и ограничения в еде. Организм был настолько истощён, что энергии на какие-либо сильные чувства и правда не оставалось.Даже Чан и Джисон перестали сидеть с Чанбином в студии до утра. Коротко переглядываясь, они снимали наушники, закрывали ноутбуки и уходили наверх?— считали, что если он не принимает никакую помощь, то лучше оставить его одного. Чанбин неизменно выдыхал, когда за ними закрывалась дверь?— можно было не отвлекаться на обязательное общение и полностью отвлечься от происходящего, хотя он понимал, что серьёзный разговор с Чаном касательно его состояния и профессиональных успехов в ближайшее время будет неизбежен. Обсудить это с кем-то и решить проблему действительно хотелось, только что Чанбин ему скажет? Уж точно не то, что чувствует на самом деле.Как тогда, во время их последней встречи с Хёнджином. Чанбин медленно откинулся на спинку кресла и устало прижал пальцы к глазам. От того, что друг так верно всё описал, становилось только больнее, потому что его недугу могла помочь только поддержка, а не лечение. Получить её можно было за честное описание симптомов, но Чанбин не был готов обсуждать это даже с самим собой. Стоил ли этот страх их дружбы? Определённо, нет. Но он так сильно обидел Хёнджина, что рассчитывать на его понимание не приходилось.Усталость брала верх, и сознание постепенно покидало его. Чанбин слышал, как сон наполняется звуками, среди которых были открывающиеся двери, чьи-то шаги, звон ложки о чашку. И замер: он на самом деле их слышал. Все органы чувств мгновенно напряглись, ощущая присутствие человека, чей звук босых ступней он бы не спутал ни с чьим другим.Чанбин убрал с глаз чуть подрагивающие пальцы, глядя в такой же уставший, как и его собственный, взгляд, будто в отражение. За последние недели парень практически врос в кресло, постоянно проводя время с ноутбуком, и уже привык смотреть на людей снизу вверх. В целом, это более чем подходило его состоянию?— он и так ощущал себя на дне, вязком и илистом.Чанбин медленно изучал бледное лицо напротив: в полутьме комнаты оно казалось прозрачным. Протяни руку?— исчезнет, рассеется как дымка. Он физически сидел на месте, но морально был уничтожен, растерзан и погребён под взглядом этих глаз.Как же сильно он скучал.Феликс молча поставил на стол чашку с чаем и треугольник лимонного тарта?— того самого, что они всегда заказывали в кафе. ?Неужели он специально ходил туда за ним?—?Я не знаю, что у тебя происходит. И я не буду на тебя давить. Просто знай, что я всё равно буду рядом.Парень, переступив с ноги на ногу, развернулся и сделал шаг в сторону выхода.Чанбин не знал, что делает. Но Феликс, вопреки всему, всё ещё сиял в его глазах так ярко, что темнота вокруг отступала. Рассеивала её даже внутри него самого. Чанбин вытянул руку и схватил Феликса за запястье?— порез на ладони снова обожгло. ?Будто очередное предупреждение, после которого стоило остановиться.—?Останься.Феликс открыл было рот, но тут на столе коротко завибрировал телефон. Парни синхронно перевели взгляд на слишком яркий экран, на котором появилось несколько новых уведомлений. Сообщения от Рюджин.Чанбин машинально протянул руку и резким движением перевернул телефон экраном вниз. Единственный источник света, который был ему нужен в этот тёмный час, он уже держал в руках. Парень снова поднял глаза, ожидая ответа.Феликс молчал слишком долго, не отводил взгляд от перевёрнутого телефона. Чанбину захотелось выкинуть этот раздражающий кусок пластмассы, чтобы Феликс, наконец, посмотрел прямо на него. Тот набрал в грудь побольше воздуха и напряжённым, дрожащим голосом произнёс:—?Ты нужен мне на тренировке. Завтра. У меня без тебя не получается.Каждое слово давалось ему с трудом. Феликс сглотнул, и его нижняя губа задрожала.—?Ты мне нужен.Только сейчас Феликс перевёл взгляд. Болезненный, отчаянный. ?Почему он так смотрит?Чанбин чувствовал, будто его ударили в солнечное сплетение, выбили весь воздух и запретили дышать. ?Они оба были на пределе, будто в ожидании катастрофы. Еще немного, и они исчезнут с лица Земли.Нельзя было соглашаться. Чанбин столько сил потратил на то, чтобы возвести вокруг себя границы?— не от Феликса, а чтобы защитить его от самого себя.—?Я приду.Чанбин обещал себе, что будет помогать Феликсу. Вопреки всему, и, в первую очередь, вопреки себе. Он был обязан выполнить это обещание. Быть достойным старшим товарищем. Его проблемы никак не должны были отражаться на Феликсе, а в итоге он эгоистично взвалил их на него в полном объёме. Оставил в полном одиночестве.Как Феликс вообще себя чувствует? Достаточно ли он ест? Как долго истязает себя тренировками? Получает ли он поддержку от других парней, чтобы чувствовать себя увереннее? Хорошо ли высыпается? ?То, что Феликс был здесь в четвёртом часу утра, с тёмными кругами под глазами, такой же зажатый, как и в самом начале их общения несколько месяцев назад, отвечало на все его вопросы доходчивее любых слов. Чанбин пожалел, что в его ладони больше нет того большого острого осколка, который оставил саднящий порез: он бы прямо сейчас всадил его себе в самое сердце.Феликс был в праве не приходить сюда. Он мог, как Хёнджин, закрыть дверь с другой стороны. Оставить Чанбина вариться в своей желчи в одиночестве. Но он мягко вытащил кисть из цепких пальцев и, бросив последний мимолетный взгляд на перевёрнутый телефон, прилёг на софу, как раньше, накрылся пледом и положил под голову руку. Закрыл глаза и просто остался рядом. ?Как должен был с самого начала сделать для него сам Чанбин.***Удивив самого себя, Чанбин не сделал в этот вечер ни одной глупой ошибки и не поймал ни одного недоуменного взгляда по этому поводу, хотя они отрабатывали хореографию для очередного выступления уже четвёртый час, если не считать короткий перерыв. Даже Минхо украдкой подошёл к нему и тихо спросил с несвойственной ему серьёзностью в голосе:—?Тебе уже лучше?Чанбину хотелось рассмеяться, потому что в том состоянии, в котором он находился, кажется, уже целую вечность, нельзя было сказать, что хоть что-то может стать лучше, но он всё равно коротко кивнул, чтобы избежать дальнейшего разговора. Определённые изменения всё же были: парень, наконец, смог поднять глаза от пола и посмотреть в зеркало, цепляясь, как за спасательный круг, за светлую макушку, ради которой он пришёл сюда?— взял себя в руки и усердно старается, глядя на его пример. И кто из них ещё старший?Наконец, Чан объявил, что тренировка окончена, и Чанбин машинально посмотрел в зеркало, встречаясь с немым вопросом в тёмных глазах Феликса. Кивнул. Конечно, он останется.Когда все остальные парни покинули зал, Чанбин молча включил музыку и встал в исходную позицию, ожидая, когда Феликс сделает то же самое. У него не было слов, чтобы как-то объясниться перед Феликсом, и парень был благодарен, что тот их и не требует. Им было достаточно просто находиться рядом, будто и не было этих недель молчания?— двигаясь в одном ритме, в идеальной синхронизации и гармонии.И Чанбин вновь увидел это: Феликс, отходя от основной хореографии, начал танцевать самостоятельно. Смотреть на него вот так, не подглядывая из-за двери, будто вор, было почти больно. Наслаждаться его движениями, такими эмоциональными, открытыми, будто этот танец?— последнее, что он делал в своей жизни.Абсолютно совершенный.Прозвучал финальный аккорд, и Феликс с силой опустил ногу на пол, завершая танец. В тишине, оставшейся после окончания трека, было слышно только частое тяжёлое дыхание. Чанбин повернул голову. Впервые за всё время их совместных тренировок он посмотрел на Феликса не через зеркало, но прямо на него. ?Парень отчаянно винил себя за каждую секунду, которую не смотрел на Феликса, потому что тот был невозможно прекрасен.Чанбин жалел, что не умел рисовать глазами. Хотелось быть до боли откровенным, глядя на произведение искусства?— как иначе назвать парня, один вид которого заставлял чувствовать себя настолько мелким перед этим пронзительным великолепием? Как назвать это чувство тянущей тоски и первородного очищения, от осознания которого щипало в носу?Феликс улыбался ему будто впервые, без задней мысли. Широко, ярко. Он выглядел, как праздник: живой, искрящийся. Пах сладко и немного терпко, как шампанское. Кружил голову. Сводил с ума.Тот Феликс, в которого он влюбился с самой первой встречи.Чанбин мог сколько угодно убеждать Хёнджина, что все под контролем. Быть примером и опорой для младших. Обещать Чану, что не подведёт его. Но сил обнадёживать в этом себя больше не было. Последняя капля выдержки испарилась, оставляя на своем месте неутолимую жажду, и Чанбин ненасытно пил взглядом влажные светлые волосы, россыпь маленьких веснушек, идеальные черты лица, полуоткрытый рот, вздымающийся под тонкой кожей шеи кадык.Потому что… да, он отчаянно, безнадёжно влюблён.Чанбин думал, что идёт в гору, но только сейчас понял, что всё это время шёл к обрыву, и вот он?— край. Он самостоятельно сделал каждый шаг в его направлении. Осталось только одно?— спрыгнуть.Улыбка на лице Феликса медленно таяла. Он смотрел в ответ, явно не понимая, почему взгляд хёна такой темный. Проникающий под самую кожу.—?Феликс, прости меня.Светлые брови на идеальном лице напряглись, явив миру маленькую вертикальную морщинку. Чанбин сделал короткий и осторожный шаг вперёд.—?Прости меня.Ещё один шаг. ?Чанбин видел в Феликсе самый чистый свет. И под страхом смерти касаться его было нельзя. ?Только смотреть. Только греться в лучах.—?Я не должен.Чанбин уже мог рассмотреть морщинки от сощуренных глаз. Так близко. В них не было страха?— только непонимание, затягивающая чёрная пропасть и его, Чанбина, отражение. Он хотел запомнить этот взгляд именно таким. Без отвращения. Без презрения. Без разочарования.Феликс смирно стоял, когда его хён поднял руки?— одна дрожащая ладонь аккуратно взяла его за затылок, а вторая мягко, но плотно прилегла к глазам, погружая мир в полную темноту. ?Чанбин поморщился от прорезавшей ладонь боли при соприкосновении с Феликсом. Снова.Он сглотнул, громко вдохнул через нос и прошептал:—?Не смотри. Прошу, прости меня.Шёпот казался оглушающим. Он подошёл вплотную, чувствуя, как под рукой затрепетали ресницы, будто он поймал маленькую бабочку. Чанбин мог подавиться воздухом, но его будто выкачали из зала. В легких остался только Феликс со своими мешками под глазами, любовью к учёбе по ночам и ровным почерком, губами, на которых имя Чанбина звучало редко, но так идеально правильно.Чанбин потянулся вперёд, немного наклонил голову набок и осторожно накрыл губы Феликса своими, покрываясь мурашками от собственной дерзости. Не осталось ни ?адекватности?, ни ?черты??— переходить было уже нечего. Он просто стоял, прижавшись к мягким пухлым губам, и обмирал. ?Феликс не отталкивал его?— и не отвечал.Чанбин знал, что продолжить то общение и те отношения, которые, наконец, родились между ними некоторое время назад, будет уже невозможно. Но ему было мучительно мало. Феликса хотелось касаться, хотелось быть для него гораздо большим, чем просто старшим товарищем, хотелось забрать его себе, защитить от всего мира и показать, насколько он удивительный.Чанбин знал, что Феликс видит в нём не более, чем пример. Только лишь своего хёна. Он не мог нарушить контракт, в соответствии с которым им запрещалось иметь какие-либо отношения внутри группы и, как минимум, ещё ближайший год за её пределами. Он никогда бы не поставил свое эгоистичное и стыдное желание против общей мечты всех парней. Он не заберет её и у Феликса. Он не должен был впутывать его в это. ?Общение с Чанбином не приведёт Феликса ни к чему хорошему. Впереди их ожидали только осуждение и неприятие.Чанбин мечтал об этом парне с того момента, как впервые увидел, и теперь он должен навсегда от него отказаться, потому что эти отношения невозможны. У них не было общего будущего, но был один совместный поцелуй?— единственное, что Чанбин позволил себе забрать.Он медленно отстранился и посмотрел на прикрытое ладонью лицо. На секунду показалось, что Феликс чуть подался вперед и приоткрыл рот, но Чанбин понимал, что это очередная игра его воспаленного воображения, изуродованного бессонными ночами. ?Старший сделал шаг назад, отнимая от головы Феликса руки, которые больше не дрожали. Тот продолжал стоять с закрытыми глазами, пока Чанбин пятился в сторону выхода из танцевального зала.—?Феликс. Прости меня. За всё.Чанбин горел изнутри, и огонь забирал с собой всё, что у него было, сжигая моменты в обратном порядке, как старую кинопленку в хранилище памяти.Вот Феликс сидит перед ним на полу и смотрит обеспокоенным взглядом.Вот он ловит первый снег.Спит у него на коленях.Выходит из общежития в его толстовке.Счастливый, возвращается на шоу.Не видит, как плачет после его ухода Чанбин.Каждый взгляд украдкой на Феликса.Каждый сон с ним.Момент их первой встречи.?Привет, я Ли Феликс!?,?— и незнакомый темноволосый парень улыбается ему, сияет, как само солнце.***Феликс открывает глаза, только когда слышит щелчок закрывшейся двери. Он подносит ладонь к губам, будто запечатывая в памяти чужое касание. Нос всё ещё улавливает в воздухе еле различимый тёплый, сладковатый, смешанный с потом запах. Так пахла толстовка. Так пах шарф. Так пахла о нем, Феликсе, забота. Сейчас это запах того чувства, что крюком поддевало живот и заставляло кровь ускорить бег по венам.***Чанбин пробежал весь путь с нижнего этажа до своей комнаты, но пульс абсолютно не чувствовал. Свое сердце он оставил там, в танцевальном зале, в тонких белых пальцах. Парень закрыл за собой дверь на замок, лег на кровать и отвернулся к стене. Впервые за долгое время он не ощущал никаких внутренних спазмов. Хотелось просто не видеть эту комнату, общежитие, парней.Через несколько минут раздумий он достал из заднего кармана телефон, набрал сообщение, после чего отправил его и закрыл глаза.?Мы сможем завтра встретиться??