5 (1/1)

— Что? Мы оба замолкли, а глаза Аркадия удивлённо заблестели. Он отодвинулся от меня, притягивая выпотрошенный рюкзак, отброшенный в сторону в пылу одностороннего побоища. Запустил в него руку, явно ища что-то, а я пытался понять, зачем вообще предложил ему проводить до ДК. Аркадий выловил из рюкзака салфетки вместе со случайно захваченным бизаком, который мне едва удалось заприметить, но тут же опомнился и спрятал его. Насколько мне известно, это слабительное. Причём сильное, и в побочках у него невесёлые вещи. Неужели он им стабильно закидывается? Аркадий аккуратно выудил одну салфетку из шуршащей упаковки. Сложил треугольничком, надевая на палец, а затем принялся вытирать кровь с моего лица. Лучше бы себе помог… Снег приложил к синяку на щеке, например. Я-то выживу, а он сломаться может на раз-два.?— Ну, я подумал, что Гога может не оставить всё это просто так. Типа… Ай! —?я шикнул от резанувшей боли, и Аркадий поубавил усердия, с коим давил мне на кожу в попытках оттереть кровь. —?Слушай, согласись, что со мной будет спокойнее.?— Вам или мне??— безучастно выронил он, продолжая вытирать моё лицо и, казалось, совсем не желая встречаться глазами.?— В каком смысле? —?я замер, не до конца поняв суть вопроса.?— Вы слишком печётесь обо мне, Дмитрий,?— то, как он произнёс моё имя, заставило сердце пропустить удар. —?Я уже привык к такому укладу жизни, а Вы из огня да в полымя за мной бросаетесь, на рожон лезете… Я и спрашиваю: кому из нас будет спокойнее от того, что Георгий меня не тронет??— Просто Дима,?— выдал я, отодвигая его руку от лица. —?И вообще, не нужно?— пожалуйста! Мог бы хоть спасибо сказать… Демонстративно закопошился, вставая с земли, но глаз с Аркадия не спускал. Он сидел всё так же без особого напряга, словно ничего и не случилось.?— Спасибо,?— вдруг обронил, будто совсем случайно. —?Дайте мне несколько мгновений, чтобы собраться. Я улыбнулся, вновь накренившись к земле, чтобы помочь Аркадию собрать разбросанные вещи. Патока лилась в горло, прожигая трахею и оказываясь на сердце. Мне совсем не чувствовались до того нывшие челюсть и живот?— словно обрубило, оставив только приятные ощущения, наслаждаться которыми так хотелось. Я медленно передавал ему вещи, наблюдая за тем, как смущённо и аккуратно он их принимает. Я был откровенно счастлив от того, что смог спасти Аркадия, но горечь от того, что не успел раньше, всё же булькала. После быстрых сборов я помог ему подняться с земли, ощутив полностью то, какой он лёгкий и невесомый. При росте в метр семьдесят вес его составляет килограмм пятьдесят, не больше… И на кой чёрт он не ест при таком телосложении? Аркадий глядел на меня слегка с недоверием. Я же не понимал, что происходит и какого дьявола я вообще всё это делаю. Вроде же забить на него собирался и плевать с высокой колокольни. А как увидел, так всё, словно обрубило. Внутри расцвёл блядский материнский инстинкт, будто я реально являюсь Аркадию и матерью, и отцом в одном лице. Он же такой маленький. Такой хрупкий… Теперь понимаю, почему он пошёл в балет. На деле, я ещё на сцене это заметил. При всей его этой неправильной ломанности изъяны становятся особенностями. Он отряхнул своё тонкое пальто, усыпанное заплатками, от снега. Закинул потрёпанный рюкзак на одно плечо и шикнул, вмиг попытавшись скрыть боль за зевком. Я приподнял брови, а Аркадий лишь утёр нос той же салфеткой, которой оттирал мою кровь, совсем ненадолго задерживая на месте. Мы так и смотрели друг на друга, пока он не приподнял голову и не шагнул в сторону поворота. Я опешил, уловив в нём желание держаться со мной на равных. Глупый. Быстро догнал и снова услышал болезненный стон. Вырвался вперёд, подбегая к своему оставленному рюкзаку, накинул на плечо и рванул обратно. Оказался подле в считанные секунды и сорвал с треугольного плеча Аркадия рюкзак. Он посмотрел на меня несколько оскорблённо.?— Не делай вид, что тебе…?— Извините, что доставляю неудобства. Обычно я хожу с дипломатом, но его залили чернилами, и, знаете, кожу так сложно очистить…?— Всё в порядке. Мне не сложно. Аркадий улыбнулся мне, потирая больное плечо и даже пододвинулся ближе. Если раньше он собирался идти на расстоянии вытянутой руки от меня, то сейчас подошёл совсем близко. Я уловил знакомый парфюм, только вот всё не мог понять, где же я его уже слышал. Он терпкий и напоминает старьё. Вещи там, книги… Всё такое, что приятно вспомнить. Об Аркадии всегда приятно вспомнить, если не брать в расчёт его замашки и вечно зелёный цвет лица. Мы наконец вышли со школьного двора. В ушах всё ещё звучал гнусавый голос Гоги и дрожащий голос только спасённого Аркадия. Я прямо чувствовал себя супергероем. Это полезно для собственной самооценки… А ещё меня просто успокаивал тот факт, что я его спас. Я его, блять, спас. Но желание его защитить до сих пор отчего-то пульсирует в груди. Видимо, это лишь верхушка айсберга. И всё же, мне сейчас нужно просто проводить его. А что будет дальше, узнаю позже. Аркадий вышагивал не в своём привычном ритме. Он постоянно глядел на мои ноги и в соответствии с шириной и скоростью моего шага подстраивался. Видимо, чтобы мы шли наравне. Смешной он. В один момент даже коснулся моей руки своею и так раскраснелся, и его губы задрожали, а мне только улыбаться оставалось. Он солнечный. Как ребёнок. Его просто надо понять. С ним хорошо, пусть немного неспокойно?— я его почти не знаю. И сейчас я отчётливо понял, что хочу узнать о нём больше, чем то, что его зовут Аркадий и что он танцует в ДК. А ещё блюёт.?— Р-ради Бога… Извините! —?продолжал извиняться Аркадий за то, что случайно попытался переплести свои пальцы с моими. —?Я просто… С маменькой всегда под руку хожу, а так всегда один… Я тихо смеялся. И где-то вдали моего беспечного разума с разогнанными тучами и солнцем ровно посередине проскочила мысль, что я был бы и не против, если бы смог погреть его холодные ладони. Его всего хочется согреть. Он напоминает мне дворового котёнка, которого хочется утащить с собой, только ты не можешь, потому что у мамы аллергия, а отец просто против. Котёнок… И тут мне вспомнился тот взгляд Алёны, которым она одарила меня в ту ночь. А ведь я с ней с того дня так и не пересёкся после школы… Она у меня занятая, в совете хлопочет. Из потока мыслей меня вырвала лёгкая тряска. Аркадий усердно пытался стянуть с моего плеча свой рюкзак, ведь мы уже пришли. Я как-то совсем потонул в раздумьях то о нём, то об Алёне и даже не мог понять, о ком мне хочется думать больше. Раньше я сразу говорил?— об Алёне, а сейчас… Что-то явно пошло наперекосяк. Или перевернулось с ног на голову, вот меня так и корёжит. Оттого и плохо, что всё уже совсем не так, как раньше. И я не знаю, хорошо это или плохо. Хочется верить, что хорошо. Плохого в жизни и так по горло. Наконец я отдал Аркадию рюкзак и вспомнил про бизак, лежащий в нём. Мне срочно захотелось запустить руку внутрь и забрать эту хуйню у него. Но я не был уверен в том, что он использует препарат не по назначению. Лучше бы он правда не использовал его не по назначению. Он смотрел на меня довольно. Глаза блестели от радости и улыбка так и норовила растянуть губы. Но Аркадий скрывал это. Только тщетно, и стоило мне только начать улыбаться, как он обнажил зубы, щурясь от удовольствия. Вышло немного пугающе, но он только учится.?— А балетки??— вдруг вспомнил я. Аркадий тут же помрачнел?— настроение упало, видимо.?— У Настасьи Ильиничны должны быть какие-нибудь… Я не могу занятие пропустить, у нас скоро выступление.?— Ещё одно??— Угу… В школе конференция будет, а наша Ольга Валентиновна решила, что будет неплохо устроить гостям представление. И слава Богу, что не в самой школе. Я бы что угодно сделал, но не появился. Вот скажите, Вы бы смогли мне лодыжку вывихнуть? Я оставил его вопрос без ответа. Ощупал себя по карманам в желании покурить и уже собрался уйти, как Аркадий вновь кинулся мне на шею и прижался всем телом. Приятная дрожь прошлась с головы до ног, его запах ударил в лицо кувалдой, отчего голова пошла кругом. Что-то разлилось в груди до желания улыбнуться, и я вправду улыбнулся. Я ощущал биение сердца Аркадия, и оно было супер быстрым. Он так волнуется. И дыхание его было таким томным, таким приторным, что обжигало мне ухо.?— Ещё раз спасибо! —?поблагодарил он и отпустил меня. В тот же момент я почувствовал, будто от меня оторвали какую-то важную часть собственного естества. Уходящая фигура Аркадия заставляла сердце обливаться кровью в нескрываемом желании догнать. И обнять ещё раз. Но я не мог. Это было бы слишком странно, а ему — простительно. Сложно смотреть на него, всего такого социально неловкого и слабого. Тут кто хочешь растает перед этой-то жалобной мордашкой. И он же не знает, как себя вести с тем, кто не собирается набить ему ебало. Как поступить и что сказать?— всё это для него в новинку. Интересно, у него друзья вообще есть? А были? Я медленно покинул территорию ДК, наконец нащупав в кармане пачку сигарет. В голове сразу заиграл Цой, а я ощутил себя героем фильма. И только собрался открыть пачку, чтобы достать сигарету, как заметил, что к ней пристала какая-то бумажка. И я бы выкинул её, если бы по цвету она не была похожа на страницы из блокнота Вадима. Пастельно-розовая. Я быстро отцепил её и развернул, жадно впиваясь глазами в выведенные узким почерком строки:И чё ты вытворяешь?Ты ей не нужен, оставь уже.Со мной ей будет лучше.Хочешь поговорить по этому поводу?— моё кафе всегда открыто для тебя. А он в своём репертуаре. Что четыре года назад уговаривал меня забыть об Алёне, что сейчас?— не меняется, это даже похвально. Только пошёл нахуй. Я не собираюсь ни оставлять Алёну, ни говорить с ним об этом. Решать только ей, с кем быть, и если она до сих пор со мной, значит, что её всё устраивает. Алёна никогда за словом в карман не полезет и ничего не утаивает. Говорит по делу и режет правду-матку. Хотела бы меня бросить?— давно бы бросила. Закипевшая во мне злость быстро зажглась огоньком зажигалки. Я прикурил от сожжённой уже записки и быстро затянулся. Весёлый денёк… Сначала подрался, а теперь это… Просто вечеринка какая-то, а я в ней?— тот, кого не приглашали. Мне надо успокоиться, а дым, гнавшийся по лёгким, только способствовал. Меня всегда расслабляло курение. Или даже скорее не само оно, а ритуал: достать сигарету, зажечь, закурить… Привычка. И снова я вспоминаю мысли по поводу Алёны. Я правда думал о том, что я уже не люблю её, а просто привык быть рядом. Но к чему тогда все эти вспышки ревности? Если ревную, значит небезразлична. Всё просто. Я шёл к дому с чётким желанием хлопнуть пару рюмок отцовской настойки. И отрубиться. Чёрт… А что сказать по поводу ссадин на лице? Хотя что тут придумывать?— скажу, что подрался. И что они мне сделают? Разочарованно пожмут плечами? Какая разница, если я дрался за невинную душу, обречённую на страдания, потому что Гога полный кретин и ему нравится измываться над слабыми? Вот и никакой. Интересно, а за что они его чмырят? Типа, когда и как Аркадий перешёл им дорогу? Он же тише воды, ниже травы… И только наведи на него палец?— тут же признает, что лично развязал вторую мировую, и сдастся. Начинало темнеть. Солнце сдавало позиции в силу времени. Как-никак, уже почти пять вечера, пора бы и в мрак погрузиться. Чёрт, а если Вьюгин подкараулит Аркадия после занятий? А хотя откуда им знать, во сколько они у него кончаются? Не будут же они стоять там весь вечер, верно?.. Я стоял уже у самого подъезда, когда пугливо обернулся назад. Сердце облилось кровью от испуга, а дыхание спёрло. Я закашлялся от задержанного в лёгких дыма и выкинул бычок. Стукнул себя по груди и сделал шаг к подъезду. Я ничего не могу с этим сделать. Или могу? Но что дадут мне эти единичные геройства? Только проблем наживу. А мне тут ещё год торчать. Я поднялся на этаж и открыл дверь в квартиру. Из комнаты тут же появилась Ира.?— Тихо давай… Витька спит. Я поднял руки в капитуляции.?— А ты чё, опять с Ренатом подрался из-за журнала с бабами? Ладно, неважно, слушай, ты пока не разделся… Выкинь, а, будь другом. Я только заметил в её руках огромную коробку, доверху набитую вещами. Принял её из рук сестры и удивился тому, что она почти ничего не весит.?— Я нуждающимся отдать думала, но проще, по-моему, на помойку вынести?— нуждающиеся сами найдутся. И пока она говорила, я позволил себе раскрыть коробку и поглядеть, что там?— любопытно же. Пошарился немного рукой, как вдруг заметил атласную белую ленту. Разгрёб всё около неё, вытягивая на себя, а потом выпучил глаза?— это была балетка. Быстро поёрзал в коробке и нащупал вторую. Моей радости не было предела?— я могу отдать их Аркадию. Они выглядят совсем как новенькие. И такие миниатюрные, тонкие, точно для него! Я обнял Иру, а она, опешившая, даже не воспротивилась. Вылетел из квартиры на всех скоростях и засеменил по лестнице. Тёплое и светлое чувство взорвалось внутри, а я так быстро сорвался, что сам опомниться не успел. И когда это я таким стал? Так быстро я не бежал никогда. И казалось, что мне, имеющему довольно хорошую физподготовку, такой кросс будет раз плюнуть. Ага, сейчас?— я в своей жизни так с одышкой мучился только в тот день, когда впервые покурил перед физрой. Эта нехватка воздуха душила, как и всеобъемлющее волнение, пока я бежал к ДК. И меня даже не волновало, что я не знаю, где Аркадий, на каком этаже… Вот он я, и я бегу?— остальное по боку. Мимо мелькавшие прохожие смотрели на меня косо. Если бы мог, я бы на себя так же смотрел. Выгляжу, наверное, как собачонка с палкой в зубах, мчащаяся к хозяину. Но от этого волнения, что цвело в моей груди, было даже приятно. Так колко и щекотно, а от представления лица Аркадия, когда я ему их вручу, вообще сносило крышу. Давно я не испытывал такой душной эйфории. Бывало в наш с Алёной букетно-конфетный период, когда я носился с цветами для неё как в жопу ужаленный. Странное сравнение, но всё же… Ощущения те же. Я искренне надеюсь, что у нас с Аркадием не букетно-конфетный период. А просто дружеская помощь. Хотя погодите, когда это я его своим другом считать стал? Чудеса чудесатые конечно, ничего не скажешь. Крыша едет?— только так себя и ощущаю. Как влюбившийся по уши. Тьфу. Тьфу. Тьфу. Я отмахнулся от этой догадки. Это не то. Так быть не может. Но ведь правда похоже… Смешно даже с себя. Давно у меня новых друзей не было, видимо, просто забыл, что это такое… Ерунда. Я остановился, как вкопанный. Передо мной словно выросла невидимая стена. Дыхание спёрло, и глаза резануло. Всё так завертелось, но стоило обратить взор на балетки, сжатые в руке, как всё стало по-прежнему. Странные вещи творятся, но хоть не блевать тянет, как в тот раз… Я посмотрел вперёд, оценивая, сколько мне осталось, а потом достал телефон. С момента нашей с Аркадием разлуки прошло чуть больше получаса. Не думаю, что занятие кончилось так скоро. Я снова стартанул, а губы расплылись в азартной улыбке. Спустя семь или около того минут я оказался у ДК. Быстро взобрался по лестнице, залитой оранжевым светом тусклых ламп, и ворвался в холл. Огляделся, крутясь на месте: я же совершенно не знаю, где тут кабинеты… Знаю только актовый зал?— и то спасибо Алёне, притащившей меня сюда. Я подбежал к гардеробщице?— уж она-то наверняка должна знать, что да как тут… И действительно. Так и оказалось: она назвала мне номер кабинета и этаж, а я только и успел, что коротко поблагодарить. Кровь закипала, и я не знал, отчего: от того, что я бежал, или от того, что я сейчас увижу Аркадия. В коридоре было тихо, и моё собственное дыхание казалось звучащим через блюющие громкоговорители. Я хищно всматривался в позолоченные объёмные цифры на дверях и только заприметил нужные, как метнулся к двери. Мгновенно открыл её и стал выискивать Аркадия, явно потревожив занятие. На меня уставилось с десяток пар недовольных глаз, а я сдал на шаг назад, тут же видя, как ко мне подбегает возмущённый?— или смущённый? —?Аркадий, выталкивая меня с порога. Его руки легли мне на грудь, и я ощутил что-то странно лопнувшее внутри. Улыбнулся и крепче сжал балетки, скрипнувшие в пальцах.?— Что Вы тут делаете? Я проигнорировал этот вопрос. Не время. Да и к тому же, меня больше интересовало его место, что он занял в кабинете?— на скамье.?— А ты чего там в углу сидел жался и не танцевал??— У… У Настасьи Ильиничны не нашлось для меня пары балеток. Она выкинула все забытые ещё пару недель назад. К сожалению. И я заулыбался ещё ярче, вкладывая в ищущие покоя руки Аркадия принесённые балетки. Он обомлел тут же.?— Это…??— Да! Тебе!?— Спасибо… Правда, не стоило… На его глаза навернулись слёзы, и внутри меня что-то треснуло. Захотелось вытереть их, готовых течь по щекам.?— Стоило. Носи на здоровье… —?Аркадий прижал их к себе как-то неуверенно, хотя мне казалось, что он счастлив.?— Ещё раз спасибо, я пойду,?— он кивнул в благодарности и скрылся за дверью. И только вечером, от Иры, я узнал, что балетки могли не подойти по размеру. А Аркадий всё равно принял Иркины.*** Я покинул ДК со спокойной душой. Было так приятно, что улыбка не слезала с потрескавшихся губ. Так ярко было на душе, что даже непривычно как-то… Я был просто доволен всем и вся, и эта нескрываемая радость хлестала из меня, как из фонтана. Ощущение ?на подъёме? определённо кроет хлеще и красочнее, чем любая алкашка. Главное не пристраститься. Или, наоборот, это будет даже полезно… И всё было бы хорошо, если бы не одно небольшое ?но?:?— Ну и что это было? Я обернулся на знакомый гнусавый голос.?— И тебе привет, Гога.