Глава 2. Закон вселенского сволочизма. (1/1)

— Ларичев, харе дрыхнуть-то уже! — раздался сбоку омерзительно бодрый голос, затем последовал весьма ощутимый тычок в бок, который всё-таки заставил меня открыть глаза.— Юль, ну чего тебе от меня надо, а? — сонно пробормотал я.— Того, — ехидно отозвалась Юля, — пара уже закончилась. Нам минут через десять уже в 621 надо быть. У нас ещё лекция по древнерусскому, если кто забыл.Забыл. Совсем забыл. Да какая разница — лекцией больше, лекцией меньше, главное не практика. Всё равно же опять отключусь. А чего ещё ждать от человека, который за последние два дня спал от силы два часа? Как-то много всего сразу навалилось: три реферата, контрольная, практические занятия, плюс подработка в виде опроса, которую Мишка с социологии подкинул. А мне ведь ещё с Никой на это их богемное собрание вечером топать.— У тебя очередное приобщение к прекрасному намечается? — посочувствовала подруга.— Намечается, — страдальчески вздохнул я.— И зачем тебе это? Лучше бы в кино сходили.— Лучше. Не спорю. Только Ника вряд ли такую альтернативу оценит. Опять заявит, что я мыслю примитивно.— А ты у нас давно ли в подкаблучники записался?— Чего только не сделаешь ради дамы сердца.— Тоже мне Дон Кихот выискался. Ладно, рыцарь недобитый, пошли уже что ли.Дотащившись до шестого этажа, мы заняли последнюю парту у окна. Лекция обещала быть длинной и скучной. Я открыл тетрадь, но даже тему записывать не стал. Сон как рукой сняло. А жаль.Окружающий мир сегодня почему-то особенно не радовал. Аудитория угнетала убогостью интерьера: обшарпанным линолеумом, жёлтыми разводами от давних подтёков на потолке, облупившейся мерзкой грязно-зелёной краской на стенах и громоздкими партами, доставшимися в наследство от советской эпохи. Скорее всего, ремонт здесь не производился с момента открытия нашего ?храма знаний?. Впрочем, ничего удивительного — это же не кафедра и не предметный кабинет, а на то, чтобы полностью отремонтировать этот девятиэтажный гроб, денег нет… и вряд ли в скором времени появятся.Я перевёл взгляд на окно, но и там не нашлось ничего жизнеутверждающего. Типичный октябрьский пейзаж: полуголые деревья, разбухшая помутневшая от затяжных дождей река и низкое серое небо.Как-то незаметно мысли, вот уже в который раз, вернулись к событиям месячной давности. Я честно пытался забыть о том, что тогда произошло, но у меня это так и не получилось. Видимо, такое забыть просто невозможно, как бы ни хотелось. Ещё бы! До сих пор не понимаю, что на меня нашло. Ну, как что-то подобное вообще могло случиться, если мужчины меня совершенно не привлекают?! Ведь они меня, правда, не привлекают. Мужчины могут быть друзьями, приятелями, знакомыми, только не… от одной мысли передёргивает. Но ведь было же.Я много раз прокручивал в голове тот злополучный вечер, когда притащил домой совершенно незнакомого парня. Более того, ещё и переспать с ним умудрился. Вроде, ведь и не красавец он был. Самый обыкновенный, ничем не примечательный — тощий и бледный…глаза серые, волосы тоже невзрачного мышастого оттенка. Нет, определённо, не покорил он меня с первого взгляда. И не пил я ничего крепче чая в тот день. Так какого же чёрта?!Самое странное, что у меня тогда даже сомнений никаких не возникло. Мне предложили — я взял. За Никой вот с восьмого класса ухаживал, а до главного у нас только на первом курсе института дело дошло. Кроме неё мне, в общем-то, никто больше и не нужен. Тем более парень.Нет, я совсем не гомофоб. Собственно, к подобным связям я отношусь… вернее не отношусь. Самого меня мой пол не привлекает и ладно, как с этим обстоит дело у остальных, меня не касается. Осыпать матами, плеваться и зверски избивать в тёмных подворотнях я из-за этого никого не буду. В конце концов, каждый сам волен решать, кого ему любить. Я вот предпочитаю девушек… наверно, этот мой безымянный об этот догадался. Он ведь тогда специально свет выключил. Сейчас я в этом практически уверен. Скорее всего, он понимал, что при свете я не смогу... совсем ничего не смогу, а в темноте разница не столь ощутима… по крайней мере с моей стороны.Бедная Ника, она ведь думает, что её парень надёжный, а я… Вот теперь и пытаюсь реабилитироваться, и даже на их чёртово собрание пойду, хотя мне туда жутко не хочется. Да что угодно сделаю, лишь бы на душе не так мерзко было.— Ларичев. Эй, Ларичев. Ты чего, завис что ли? — прошептала рядом Юлька. — Ну, хоть притворись, что пишешь, а то ведь завалит тебя наша Маркуша на экзамене, она у нас злопамятная, сам знаешь.— У меня всё в полном порядке, — отмахнулся я.— Оно и видно. А всё, поди, твоя раскрасавица виновата.— Нет, Ника тут ни при чём.— Конечно, ни при чём. Только из-за того, что она вся устремлена в иную свободную и прекрасную жизнь, ты сам не свой весь последний месяц.Юля почему-то Нику недолюбливала и, кажется, это у них было взаимно. Даже странно они ж практически не общались. Однако, ведь не рассказывать же подруге об истинной причине моего упадочнического настроения. Пусть лучше думает, что дело в Нике. Малодушно, знаю, но о том, другом, я никогда никому рассказать не смогу.После лекции, я сразу же отправился домой отсыпаться и готовиться. Морально. В полседьмого заехал за Никой. Она недовольно поморщилась на мои кроссовки, серый джемпер и чёрные джинсы, но так ничего и не сказала.Милана проживала в элитном районе, в пятикомнатной квартире, которую ей по первому же требованию купили родители. Она и её гламурно-богемные друзья, так называемая ?золотая? молодёжь. Им мир принадлежит с рождения. Ника до сих пор нарадоваться не может, что удостоилась чести примкнуть к ним. Сама-то она похвастаться богатыми предками не может. Интеллигенция, средний класс — папа инженер, мама учитель. Скучнее не придумаешь.Перед фешенебельным домом выстроились солидные, вызывающе дорогие машины. По сравнению с ними моя старушка-развалюшка выглядела бедной родственницей на барском дворе. Широкое крыльцо, просторный холл и комфортный лифт. На каждом этаже одна-единственная квартира. Ника смотрела на окружающую роскошь с неизменным восхищением, меня же всё это абсолютно не трогало. Я думал только о том, чтобы поскорее вернуться домой и отдохнуть после суровых будней перед бурными выходными.Дверь нам открыла сама хозяйка шикарных апартаментов. Красивая, как модель из модного журнала: пухлые губки, длинные ножки на длинных каблучках, объёмный красиво оформленный бюст, короткое красное платье. Ведь, вроде, ожившая мечта любого нормального мужчины, а мне не нравится. Вот не нравится, и всё тут.— О, Ники, ты сегодня с Сашиком? Замечательно, — лучезарно улыбаясь, щебетала Милана, увлекая нас в гостиную. — У Эдуарда новая инсталляция. Это шедевр! Все наши в отпаде!Мы проследовали прямо к изящному журнальному столику, на котором и располагался вышеупомянутый шедевр. Инсталляция была очень… смелая — внушительные оленьи рога, с одной стороны развешаны презервативы, с другой женские прокладки и тампаксы, а к основанию на скотч примотан памперс. Эдуард со скучающим независимым видом стоял рядом. На сей раз в белой почему-то заляпанной краской футболке навыпуск, неаккуратно обрезанных тренировочных штанах и босиком. Ну, ни дать ни взять, гений, нисходящий до простых смертных.— И что это символизирует? — рассмотрев сие творение со всех сторон, поинтересовался я.— Это Инь и Ян нового времени. Разве не понятно? — окинул меня презрительным взглядом оскорблённый Эдуард.— Эдик, не стоит так переживать. Не все могут оценить наше искусство. Это действительно круто и все наши просекли, — утешил приятеля выплывший откуда-то Ден, — Бедная Ники, парень у тебя реально не в теме.-Сашуня у меня тоже талантливый, но его окружение… — печально вздохнула Ника.Мысленно приказав себе держаться, я улыбнулся. Я продолжал улыбаться весь вечер, слушая нерифмованный бред понтовых поэтов, разглядывая мазню крутых художников и внимая не попадающим в ноты неформатным музыкантам, пытаясь определить для себя, что хуже — когда последние поют или когда играют. К концу вечера, я уже готов был выть в голос, и только чувство вины удерживало меня от позорного бегства.— Сашуня, зайчик, здорово здесь, правда? — восторженно выдохнула Ника, крепче сжимая мой локоть.— Угу, — не слишком убедительно, но на большее я уже был не способен.— Везучая ты, Ники, я тебе не раз об этом говорила, — сообщила Милана, покосившись на изрядно перебравшего и развалившегося на диване Эдуарда. — Такой Сашик у тебя правильный, такой заботливый.— Я тоже так думаю, — вдруг раздался за спиной смутно знакомый голос, — найти такого парня редкая удача. Поздравляю.Я медленно поворачиваюсь и понимаю, что вот он — ?Закон вселенского сволочизма? в действии.