Глава 10. Рога и копыта (1/1)

—?Именно этого нам сейчас и не хватало! Зачем я повёл тебя туда?! Мне следовало ожидать какой-нибудь глупости! —?причитал Герман, когда обоих моряков, обезоружив, усадили на скамейку в коридоре охранного пункта.— Заткнись. Сейчас просто молчи… Знаешь, что я вспомнил, когда увидел Валерию? —?Виктор с вызовом посмотрел на Ворожцова. —?Вспомнил, как ты приставил ей к виску дуло пистолета… Я не удивлюсь, если ты в сговоре со всеми этими сумасшедшими.— Чего? Ты в своём уме?..— Ты так и не рассказал, как выжил в шлюпке,?— не унимался Громов, на которого просто нахлынули воспоминания. —?Ты собирался куда-то в тот вечер, когда за нами приехали военные. Ты чуть не пристрелил мою дочь! —?капитан резко встал и схватил Германа за воротник, прижав того к стене.— Спокойно! Достаточно одной всеобщей истерии, чтобы у тебя поехала крыша, товарищ капитан!.. Отпусти, а то до добра это не доведёт!.. Да успокойся. Я бы никогда не выстрелил в ребёнка,?— последние слова, сказанные спокойным тоном, слегка умерили агрессивный настрой Виктора, и оба мужчины, расцепившись, молча сели на место.— Я тебе не доверяю, ни в чём. Помни об этом… И не спрашиваю даже, для чего тебе на корабле понадобился пистолет,?— сухо произнёс Громов.— Да, лучше не спрашивай,?— последовал ответ, а в следующую секунду в коридор прошёл темнокожий офицер.— Почему-то я не удивлён тому, что вы из этой роты,?— саркастически усмехнулся полицейский, просмотрев документы двоих нарушителей. —?Что же вам понадобилось от рабов? А ещё интереснее?— что им понадобилось от вас? Вы с ними старые знакомые?Герман и Виктор молчали.— Развели на рынке такой балаган!?— продолжил порицания офицер. —?Вот ты, Герман… Во-рож-цов. У тебя шестьдесят пять процентов. Твоего друга я вполне могу сейчас расстрелять, а ты зачем репутацию себе портишь?.. Но я не буду казнить вас или переводить к Людям. Ваша рота не раз показывала дурной пример вольнодумства и вредительства. Поэтому вся рота теперь на штрафном положении. Искупите свою вину с пользой для Искэра.Моряки не сразу поняли, о чём речь. Они просто радовались, что из полицейского участка их уводят живыми и невредимыми. Однако вскоре по приезде в часть объявили построение. Перед шеренгой офицер назвал всех солдат 'склонными к предательству', а главными виновниками?— Виктора и Германа. Теперь штрафной роте предназначалось этим же вечером отправиться на северную границу:— Булар готовит наступление на севере, недалеко от Шер-Самрэ. Наша рота отправится туда сегодня же в сумерки и первой примет на себя удар до прихода основных сил подкрепления.Никогда ещё Громов и Ворожцов не испытывали на себе столько полных ненависти взглядов. Благо до вечера мужчин посадили в клетку к Максу. Иначе неизвестно, какой могла бы быть месть обречённых рядовых двум нерадивым сослуживцам.— Вы не должны ехать туда,?— выслушав рассказ Виктора о происшествии на рынке, заключил Григорьев. —?Ни в коем случае. Иначе нам никогда не собраться.— И что ты предлагаешь? —?Герман вальяжно откинулся спиной на прутья решётки.— Когда клетку откроют, обезвредим охранника, заберём оружие. Если и вправду будут сумерки, то это сыграет нам на руку?— укроемся в тех гаражах,?— Макс указал на четыре небольших строения, стоящих метрах в пятнадцати. —?Там, может быть, найдём дополнительное снаряжение. Затем будем пробираться за территорию, главное, чтобы было уже темно.— А прожекторы?— От прожекторов можно скрыться?— местность довольно обширная. Если что пойдёт не так, вы всегда можете прикинуться обычными рядовыми, конвоировавшими пленного.— Бред,?— скептически хмыкнул Ворожцов.— Почему?— Охраны гораздо больше, чем ты думаешь. В центре города охранники даже на крышах домов. Это во-первых. А во-вторых, каждый в части знает двух мятежников, из-за которых целую роту отправляют на убой. Так что с маскировкой под обычных рядовых не пройдёт.— А что ты предлагаешь? Сидеть здесь и дальше? Ехать на фронт? —?глаза Григорьева загорелись возмущением. —?А я и не удивлён. Ты наверняка ждёшь, когда обзаведёшься деньгами и купишь себе Алёну в качестве рабыни! Я прав?! Или ты просто заодно с этими 'Демонами', и они приказали тебе нейтрализовать экипаж нашего корабля?! Запомни, ты ещё предстанешь перед судом,?— Макс повернулся к Виктору. —?Товарищ капитан, в сложившихся условиях я вынужден призвать Вас?— не доверяйте Герману. Он?— убийца и скрывает то, что неизвестно никому из экипажа.— Макс, не нужно сейчас этого… Я прекрасно сам всё понимаю,?— ответил капитан. Ненадолго повисло молчание, после чего Громов решил чуть разрядить обстановку. —?Герман, ты всё отдал Алёне, что я передавал?— Ага,?— Ворожцов криво ухмыльнулся,?— всё, что посчитал нужным.Макс и Виктор молча переглянулись.— Сочувствую Алёне,?— молвил Григорьев. —?Она и так в очень трудном положении, так ещё ты второй раз уже попадаешься ей на глаза.— Между прочим, она очень рада меня видеть,?— спокойно ответил Герман. —?Сейчас не время выяснять отношения.— Вот это правильно,?— подхватил Громов. —?Мы должны быть едины! А разногласия будут решаться, когда все мы наконец-таки свободно расправим крылья.— У моего отца рак,?— после недолгой паузы произнёс Макс. —?Ира Зябликова беременна. Ксению уже увели в неизвестном направлении. Если ничего не предпринимать и дальше, мы не сможем спастись всем экипажем.— Мы разыщем Ксению,?— незамедлительно откликнулся Виктор. —?Мы успеем. Сегодня. Как ты, Макс, и сказал.Так, все трое просидели в заключении около четырёх часов. Когда день начал клониться к вечеру, к клетке подошёл военный и принёс Виктору и Герману по стакану с водой, которые были сразу же осушены, Максу же вручил персонально чашку, отличающуюся от остальных. Кроме этого, от сослуживца парни узнали, что отправляться в путь будут часа через два.— Вот тебе и сумерки,?— устало проворчал Герман, посматривая на наручные часы. —?Через два часа ещё будет солнце. И что ты теперь прикажешь делать со своим планом?— Будем действовать так, как и решили,?— уверенно заявил Макс. —?Просто придётся где-то надёжно скрыться до наступления темноты.Ворожцов, может, и хотел что-то ещё возразить Григорьеву, но ему стало вдруг попросту лень продолжать утомительные дискуссии. А ещё через полчаса Герман и Виктор, спрятавшись в тени и поудобней устроившись, уже сидели с закрытыми глазами и вообще ни на что не реагировали.Так прошли и следующие два часа. Наконец Макс заметил направлявшихся к клетке двоих солдат.— Капитан!.. Эй!.. Виктор! —?начал он будить Громова, что вышло далеко не с первой попытки. Тот, проснувшись, растолкал Ворожцова. А Григорьев тем временем с энтузиазмом изучал обстановку. —?Итак. Я беру того, что справа. Герман, ты того, что слева. Следует просто свернуть шеи, но так, чтобы никто из них не подал голоса. Вы, товарищ капитан, сначала их отвлечёте, затем поможете нам с Германом, проследите, чтобы никто из этих двоих не успел применить оружия… Трое против двоих?— думаю, справимся,?— заключил он, после чего столкнулся с хмурым и непонимающим взглядом Германа.— Макс, а тебя не смущает, что около гаражей ещё трое стоят? —?устало процедил Виктор.— Тогда переходим к плану ?Б?! —?моментально соображал Григорьев. —?Вы отойдёте с этими двоими туда, где не будет посторонних глаз, разберётесь с ними… Затем кто-то один отвлечёт тех троих, а второй освободит меня. Встретимся в гаражах!Щёлкнул замок. Один из конвоиров велел Герману и Виктору выйти, второй держал на мушке Макса. Дверца клетки вновь закрылась, в ней остался лишь один пленник. Григорьев обеспокоенным взглядом провожал четвёрку, сердце парня готово было выпрыгнуть из груди.А вот прошла минута. Две… И ещё пять?— никто на помощь не спешит, а трое солдат всё также стоят у гаража… Следующие пять минут показались Григорьеву вечностью, однако снова ничего не произошло…Прошло ещё десять минут. Макс сокрушённо подумал, что двух его знакомых он больше никогда не увидит.***Виктору очень хотелось спать. Мозг буквально на ходу отключался, но капитан сопротивлялся?— поток тревожных мыслей периодически возвращал его к жизни, заставлял сердце биться чаще. Забыл ли он сделать что-то важное? Громов уже ничего не помнил. На столе стояла тарелка с какой-то кашей, а он сидел перед ней, не понимая, что происходит вокруг. Да ещё этот стакан с мутной водой… Голос командира?— десять минут, чтобы привести себя в порядок. Виктор пошёл в уборную, затем завис над умывальником, но трезвое сознание не возвращалось.Через несколько минут он уже стоял в строю. Все были непривычно молчаливы, напряжены. Ледяные взгляды сослуживцев пробирали насквозь. Раздали оружие, снаряжение. Теперь к тяжести душевной прибавилась физическая. Последовала команда ?смирно!?, и спустя минуту волшебная мелодия гимна рассекла вечерний воздух и устремилась к заходящему за священную гору солнцу. На глазах Виктора навернулись слёзы. Слёзы очарования и боли одновременно.Музыка затихла, и шеренга направилась к грузовикам. Нет, он не должен идти. Солдаты по очереди забирались в кузов, а у Громова внутри всё кричало, он готов был сорваться с места и бежать, если бы не сковывающая слабость. И вот ещё шаг, и он окажется в машине. Виктор замер. Широко раскрыв глаза, он обвёл взглядом окружающих, а в следующий миг получил грубый толчок в спину. Капитан ввалился в грузовик и, подгоняемый остальными, сел слева, прислонившись спиной к брезенту.Вскоре погрузка была закончена, и через пять минут загудели моторы. Всё вышло чётко и оперативно. Громов повертел отяжелевшей головой?— Герман сидел в самом дальнем углу около кабины и выглядел спокойным и сонным. Когда ворота военной части захлопнулись, и машины повернули на широкую окольную улицу, у капитана появилось желание ухватиться за что-нибудь, чтобы прекратить движение. Но двигался не он, а грузовик, и с этим Виктор ничего поделать не мог.Когда с глаз спала пелена, перед Громовым вспыхнули образы заключённых, томящихся в клетках. Он привстал и, сам себя не помня, направился в сторону выхода. Машину занесло, удар чьей-то ноги повалил Виктора в сторону. Он полулежал, зажмурив глаза и прижав руки к лицу. В какой-то момент ему подумалось о том, как глупо сейчас он, должно быть, выглядит. Но это было не важно... Видимо, его дочерей уже ничто не спасёт. ***Прошло около часа пути. Пустыня уже окрасилась в тёмно-синие тона. За всё это время Виктор не уснул, в отличии от большинства. Он дремал с открытыми глазами, словно в забытьи. Однажды, повернув голову направо, он посмотрел на Германа. Тот спокойно спал, опираясь на автомат. ?Неужели ему и вправду всё равно???— с ужасом подумал тогда Громов. Ещё часа через полтора утомительной дороги машина скрипнула в последний раз и, наконец, остановилась. Мрак ночи прорезали белые лучи прожекторов, которых здесь было непривычно много. В городе редкие приборы работали на специализированных генераторах, а теперь электрический свет стелился всюду.Все солдаты высыпали из машин. Холод ночи чувствовался довольно сильно. В стороне, около соседнего грузовика, Виктор заметил группу в необычной форме. Кроме странной тёмной одежды, у этих военных на одной скуле был выведен такой же чёрный знак, как у Макса и Валерии, то есть символ, каким клеймили Людей.Всех построили, прочитали все возможные указания и отправили за кордон. Оставив позади массивные стены и ворота, новоприбывшие оказались перед целым комплексом укреплений, состоящим из окопов, пулемётных позиций и разного рода блиндажей и наземных строений, организованных в несколько линий. Роте Виктора и Германа досталась линия вторая, которая чуть возвышалась над первой за счёт искусственной насыпи.— До наступления ещё три часа!?— где-то в стороне громко проговорил один из офицеров.В лагере почти не было никакого напряжения. Те, кто пробыл здесь больше недели, в основном либо спали, либо шатались по блиндажам, где непременно находили выпивку. Бродить без дела по окопам, окидывая окружающих пустыми взорами, ни Ворожцову, ни Громову не хотелось. Они прибились к группе незнакомых солдат-полукровок, где их с радостью угостили крепким напитком, напоминающим по вкусу ликёр.— Да, это и вправду Люди,?— пояснил один из рядовых о военных с татуировками на лицах. —?Иной раз злее чистокровного Демона! Есть ведь не только рабы, но и те, которые добровольно согласились быть боевой силой в наших войсках.?— Услышав это, Герман подумал о неплохой перспективе для Макса?— такая выгодная позиция в их положении не помешала бы.— А что, сегодня Кэхильмэ? Небо-то облаками затянуто, луны всё равно не видно,?— заметил кто-то. —?Да я чего говорю-то?— смотрите вон, у санчасти! Красотка какая пожаловала!Все повернули головы в указанную сторону. Рядом с одним из строений в свете прожекторов виднелся изящный силуэт.— Ну её! При мне однажды такая вот загрызла одного сержанта?— я с тех пор их боюсь жутко, а они это чувствуют!?— подал голос другой рядовой.— Ты ж говорил, что не при тебе, а просто из разговора узнал!?— пожурил его приятель. —?Ничего она нам не сделает, у меня шестьдесят три процента! Да и кухня рядом, а у них, может, потроха какие-нибудь для неё найдутся.Виктор и Герман упорно вглядывались в "неё", не понимая, говорят солдаты о человеке или о животном. В один момент им показалось, что это просто худая женщина с каким-то огромным чёрным пакетом, раздувающимся на ветру. Но спустя несколько мгновений моряки чуть не подавились воздухом от удивления.К группе военных приближалось существо. Именно существо, так как ни человеком, ни зверем его назвать было нельзя. Плавно ступая едва различимыми ступнями, оно подходило всё ближе и ближе. Фигура у него была и впрямь идеальная, но с чересчур узкими пропорциями. Кожа тёмно-серая, на спине два не слишком огромных перепончатых крыла, которые при расправлении могли издалека напомнить вздутый мусорный пакет. На голове массивные, но короткие и скрученные рога. Отдельного внимания заслуживали глаза?— юркие, пронзительные, в них будто плясали языки пламени. Лицо с очень тонкими и мелкими чертами выглядело неестественно для человеческого, однако по нему можно было понять, что это существо женского пола. Разумеется, в помощь здесь были и внешние половые признаки?— чудовище было полностью обнажённым.— Приветствую!?— шутливо раскланялся перед монстром один из рядовых, тут же отскочил подальше, едва гостья приблизилась к нему, и засмеялся.— Что, не лунная нынче ночь??— улыбаясь, проговорил другой, поспешив отвести взгляд от бешеных и беспристрастных очей. —?Есть, наверное, хочешь?Ворожцов и Громов стояли ни живы ни мертвы. Каждый из них испытывал то чувство безграничного ужаса, когда не можешь верить тому, что видишь, когда здравый смысл подсказывает бежать подальше, бежать без оглядки. В какой-то момент демоница встретилась взглядом с Германом. Прошла лишь секунда, а перед ним уже стояла Она, та прекрасная девушка с атласными локонами и загорелой кожей, та девушка, в которую влюблены все мужчины города. Ворожцов уже был готов сделать шаг навстречу… Но в следующий миг видение прервалось. Красавица вновь обратилась в чудовище, которое резко сорвалось с места, пробежало пару метров и взмыло в небо.— Эй, ну куда же ты?!?— продолжали смеяться военные ему вслед. —?Капля крови какой-то костлявой птицы для тебя важнее мужского внимания?!— Макс с Петей рассказывали о подобном, когда вы вернулись из пустыни. Я тогда не принял всё буквально, подумал, может, у парней тепловой удар случился… Но когда видишь своими глазами… —?бормотал Виктор десятью минутами позже, устроившись на ящике в окопе второй линии. —?Герман, что происходит?.. Мне кажется иногда, что я один схожу здесь с ума… Но ты тоже это видел?!.. Ну, не может! Не может быть такого!— Я заметил одну вещь,?— после паузы проговорил Герман. —?На этом кэрате слово 'дьявол' звучит почти так же, как на латинском и производных от него языках.— Значит, есть хоть какая-то связь с привычным нам миром… Бред, бред! Всё это полный бред!— О чём вы тут??— вступил в беседу только что подошедший Грайф. —?Знаете, ваша болтовня на этом непонятном языке всех настораживает.— Грайф, скажи мне?— что происходит здесь?!?— выпалил Громов. —?Что за чертовщина творится вокруг?! Зачем нас послали сюда, с кем мы воюем?! Что это вообще за место?! В какой точке земного шара мы находимся?! В Африке?! Но как мы в ней оказались?! И почему даже небо не напоминает мне планету Земля?!.. Даже люди, даже солнце!Сослуживец скептически посмотрел на Виктора:— Я не понимаю, что за ерунду ты несёшь, но могу ответить одно?— большинство солдат нашей роты в случае наступления планируют прикончить вас двоих раньше, чем это сделают буларцы. Из-за вас мы тут!?— Грайф ещё никогда не выглядел таким грустным и серьёзным. —?Вы же знали, как много косяков у нашей роты, так для чего вы устроили дебош на рынке?!.. Я давно подозревал, что вы какие-то шпионы. Справедливо было бы расстрелять вас двоих!— А отправить всю штрафную роту для защиты границы до прихода подкрепления?— практично,?— откликнулся Ворожцов. —?Сначала мы противника измотаем, нас опрокинут, а свежим, хорошо оснащённым силам останется их добить.— Да на самом деле никакого наступления может и не быть. Говорят, три раза уже разведка докладывала, что планируется, а в назначенное время ничего не происходило. Так что мы здесь, возможно, надолго.— Если надолго, то это нам не на руку,?— обратился по-русски Виктор к Герману. —?Предлагаю побег.— И куда ты собираешься бежать? В пустыню? Нас либо солнце убьёт, либо одна из этих рогатых тварей. Кроме того, мы не знаем точного направления.— Там весь наш экипаж томится в ожидании, когда же мы придём и вытащим их оттуда, ты это понимаешь?! Мы же договорились обо всём с Максом, у нас был разработан план, но что, что случилось?! Почему мы всё забыли?! Мы превратились в зомби, а наши близкие теперь могут поплатиться за это жизнью!Громов сокрушённо спрятал лицо в ладони. Ворожцов молчал.Грайф слегка откашлялся, напоминая о своём присутствии:— Будь на моём месте кто-нибудь другой, вас бы уже давно отправили под трибунал… Ясно уже всё?— вы иностранные заговорщики. Ваш язык?— не буларский, не веррийский, не кильванский, но, наверняка, языков на свете ещё много… Ну да ладно… Наступление через два часа,?— небрежно пробормотал он и ретировался.***Небо, словно атласная ткань, отливало свежим сиренево-голубым туманным цветом. Ещё ни один луч солнца не коснулся грубой почвы. Виктор стоял посреди окопа при полном обмундировании. Наступление снова сорвалось, как и предрекал Грайф. Но полную боевую готовность никто не отменял, поэтому отходить от позиций солдатам не рекомендовалось, и капитан просто наблюдал за ландшафтом.По мере того, как отступала ночь, местность становилась всё более различимой. Оказалось, колючая трава и бурые камни?— не единственное богатство здешних мест. Недалеко, по словам сослуживцев, находился оазис, благодаря чему вокруг были разбросаны зелёные кустарнички и деревца, земля не казалась чересчур безжизненной и сплошь была покрыта сухой бесцветной травкой. Взор Виктора упал меж двух возвышенностей?— там, за равниной, вставало солнце. Всё небо было затянуто облаками, на восходе напоминающими булыжники вулканической породы, плавающие по горящей золотой лаве. Трава нежно покачивалась на прохладном ветерке, и вся эта панорама приводила Громова в восторг. Эмоции усилились, когда над пограничным кордоном разлилась мелодия цимейского гимна, звучавшего в полной гармонии с картиной этого волшебного рассвета.Чем дольше Виктор глядел на восток, тем сильнее в нём развивалось неизвестное доселе чувство. Пробуждающееся солнце, окружённое грядой облаков, светило так величественно и сурово, будто сам Бог своим всевидящим взором пронизывал тёмные души всех демонов этого края. Капитан чувствовал нотки страха и тревоги лишь от того, что смотрел на восход золотого светила, ему хотелось скорее отвернуть взгляд, виновато склонить голову перед разгорающимся куполом неба. А спустя какое-то время Громов заметил, что облака так обрамляют солнечный диск, что тот делается похожим на звезду-цветок, который нашит и на военной форме, и на чёрно-золотом флаге Искэра. И непонятное чувство облегчения расцвело улыбкой на лице капитана.— Да, рассветы в этой стране потрясающие. Как и закаты,?— проговорил подошедший к Виктору солдат.— Скажи, как давно существует эта страна?.. Я никогда о ней не слышал.— Как это? Ну, тысячи лет, пожалуй, уже существует… Тысяч пять.Громов печально ухмыльнулся:— А с каким таким Буларом мы воюем? Зачем?.. И что, все эти страны на одном материке?— На одном, конечно. С географией у тебя, кажется, проблемы… А ты новичок что ли? Мы не то, чтобы с Буларом воюем, мы только обороняемся. На их северной границе?— открытый фронт, Империя их теснит, вот они и лезут на наши земли, чтобы территорию для эвакуации расширить… Буларцы народ вообще агрессивный, чего уж говорить.Капитан уже откровенно смеялся:— Да я просто… из очень… очень далёкой страны.От назначенного времени начала наступления прошло уже три часа, а всё по-прежнему было тихо. Многие успели полностью расслабиться, шныряли по окопам и блиндажам в поисках увлечений. Герман с Виктором оставались на своих позициях и скучали, изредка поцеживая воду из фляг.— Да… Мы тут действительно надолго,?— вздохнул Ворожцов.— Нет. Нужно возвращаться… Может быть, как-то убедить командование вернуться? Вынудить?..— Мы штрафники, забыл? Как ты собираешься убедить командование в чём-то, если ему на тебя плевать, если ты для него всего лишь пушечное мясо?Солнце поднималось всё выше и выше, тщательнее нагревая воздух и почву. Через полчаса уже стало душно, не спасали даже кое-где пробегавшие облачка. Большинство военных разбежались по укрытиям и развлекались там либо замысловатой карточной игрой, либо музыкой. От жары падало настроение, клонило в сон. Пустыня вокруг теперь представлялась не чем-то более-менее свежим и пригодным для существования, а жёлтой раскалённой печью, в которой от каждой песчинки веяло зноем…Рёв сирены разразил стоявшее над границей унылое спокойствие. Сонные солдаты встрепенулись, завертели головами, понадевали каски и пришипились. Меж окопов понёсся офицер и заорал на весь кордон о наступлении, которое должно начаться с минуты на минуту. Все немедленно заторопились занять свои позиции. Два почти безоружных человека в отличной от других форме для чего-то встали на пустыре и, потирая руки, принялись сосредоточенно вглядываться в небо.Так прошло десять минут напряжённого молчания, но ничего не случилось. Затем ещё десять?— некоторые стали задумываться, что тревога оказалась ложной. Однако в какой-то миг с севера в небо взмыли несколько горящих шаров. Широко раскрыв глаза, солдаты смиренно начали следить за их медленным полётом вверх.— Так и знал!!!.. Всем в укрытие!!!..?— где-то в стороне заливался криком офицер.Двое стоящих посреди кордона безоружных суетливо завертелись и стали проделывать какие-то манипуляции руками. А в следующую секунду шары зависли в воздухе, вдруг сорвались с места и с бешеной скоростью понеслись прямо к укреплениям.Первые пять шаров, не долетев до цели несколько метров, рассыпались в воздухе, будто столкнувшись с каким-то барьером. Следующий попал прямиком в двоих безоружных, разорвав тех в клочья, и с этого момента никакой шар больше не встречал на пути невидимых преград.Начался настоящий хаос. Огненные комья неумолимо сыпали градом, пробивая даже самые надёжные укрытия. Не было видно ни конца, ни края этой смертельной бури. Несколько солдат в панике побежали к одиноко стоящему в стороне грузовику. Раскалённый шар зарядил точно в машину, превратив её в груду фарша из кусков железа и горящего мяса.Герман и Виктор просто припали к земле и не вставали. Они с ужасом осознавали, что в любой момент могут попасть под удар, но иного способа хоть как-то обезопасить себя моряки не видели. А когда спустя десять минут бомбёжка начала ослабевать, Громов всё-таки решился привстать и осмотреться. На севере чернело огромное пятно войска противника. Сослуживцы вокруг были разбросаны по всему кордону, лишь немногие с искажёнными от боли лицами торопились занять свои позиции.Основная наступательная сила врага была сконцентрирована в коннице, всадники которой оказались вооружены очень мощными винтовками. Кроме этого, продолжался миномётный обстрел, и цимейцы просто не имели возможности оказать достойное слаженное сопротивление. Неразбериха и неорганизованность дали свои плоды?— вскоре противник сплошным огнём уже добивал переднюю линию укреплений.Первых нападавших вторая линия встретила яростным сопротивлением. Всадники с повязками на лицах спешились и перешли в штыковую. Ворожцов в какой-то момент потерял Виктора из виду и остался один на один с врагом. Двоих ему удалось пристрелить с расстояния. Но один буларец ухитрился напасть на Германа со спины. Завязался рукопашный бой. Противник оказался не из силачей, но всё же продолжал яростно бороться, прищурившись от натуги. Ворожцову удалось прорвать его оборону и ударить по лицу, из-за чего с головы врага слетела повязка. И в следующую секунду оба замерли… Широко распахнув глаза, на Германа смотрел Ренат. Моряки молчали, пытаясь перевести дыхание и осознать происходящее.Паузу прервал разорвавшийся поблизости снаряд. Ворожцову показалось, будто ему оторвало голову. Только спустя какое-то время он понял, что всё на месте; но перед глазами всё плыло, вместо криков и взрывов слышалась лишь звенящая тишина, а половина лица саднила от боли и горячей крови. Герман попытался встать, но это оказалось для него непосильным. Спустя какое-то время он почувствовал, как кто-то схватил его под руку. Немного сконцентрировавшись, Ворожцов приоткрыл глаза?— Ренат пытался помочь ему подняться на ноги.Затем появился Грайф. Он подлетел к Ворожцову, не обращая внимания на Ахмадуллина, и, о чём-то яростно крича и указывая рукой в сторону, схватил Германа за воротник. Сообщив нечто важное и волнующее (что бывший учитель выживания так и не услышал из-за контузии), сослуживец поспешил дальше. Ренат проследил его путь и тоже заторопился, силясь заставить Германа идти за ним. Так, вместе они прошли несколько метров, но вскоре понадобилось перелезать через окоп. Всё же преодолев преграду, Ворожцов упал. Ахмадуллин до последнего старался ему помочь, однако налетела очередная порция всадников, бомбы и пули сыпали дождём; Рената буквально отбросило от Германа, так что он даже не имел возможности разглядеть его в дыму. Где-то впереди маячил силуэт Грайфа?— курсант, гонимый ужасом боя, побежал за ним.Ворожцов, опустив голову, продолжал лежать на земле. Смерть могла наступить в любую секунду?— от бомбы, от пули или лошадиных копыт. И желание жить одержало верх. Несмотря на контузию, превозмогая усилия, Герман поднялся на ноги. Вдали он заметил бегущих с поля боя солдат. Ближе всех были видны Ренат и Грайф, и направлялись они к одной из возвышенностей, за которой, как поговаривали, и находился оазис.Осторожно пробежав вдоль окопа, Ворожцов всё же заметил Виктора. Долго не думая, Герман схватил его за локоть и повёл за собой, однако Громов оказался раненым в ногу. Капитан упорно твердил, что, как прочитал по губам Ворожцов, он не может идти, но на это Герман только проматерился и заставил Виктора бежать.Вскоре капитан уже позабыл о пули в ноге, он лишь думал о топоте копыт за спиной. Около десятка солдат бежали в том же направлении, и несколько всадников взяли их след. Одного пристрелил из пистолета Герман, другой ранил его метательным ножом в плечо, третий последовал за Грайфом и Ренатом, угоняя их обоих в неизвестном направлении.Вскоре Громов и Ворожцов достигли возвышенности. Завернув за неё, они увидели множество камней, кустарников и непроходимых тропок, уходящих вниз. А обнаружив, что один буларец до сих пор преследует их, ускорили темп и побежали влево сквозь бурелом. Теперь одна малейшая ошибка могла стоить жизни?— совсем рядом был обрыв, а редкие автоматные очереди, посылаемые преследователем, требовали моментальной реакции. Прятавшись за кустарниками и булыжниками, делая короткие передышки, моряки наконец вышли на более просторный участок и рухнули на землю. Виктор слышал, как по той же дороге спешил к ним противник. Он понимал, что нужно действовать, но усталость и боль сковали тело капитана.В какой-то момент к Герману подлетела граната. Он мгновенно взял себя в руки и откинул её обратно. В следующий миг прогремел взрыв. Последним, что слышал капитан, был душераздирающий визг врага…Через секунду моряки безжизненно склонили головы.