XIX (1/1)
Ада вздрогнула.В сгущавшихся сумерках пустые хижины стояли, как привидения. Кривобокие, занесенные снегом.Руби уверенно вела коня под уздцы. - Тут было индейское поселение. Ада огляделась. Сколько лет прошло с тех пор, как жители покинули эти хлипкие домишки? И где они теперь? Вспоминают ли это место? Как они называли его – на своем, непонятном языке?..- Оно стояло брошенное еще в мое детство. Я его нашла случайно. Пряталась тут, когда он сильно буянил.- Руби, а ты уверена…- Парочка лачуг неплохо сохранилась. Сейчас увидишь. И ручей поблизости. Лучшего места не найти. С этим мерзавцем придется день-другой повозиться, прежде чем мы сможем отвезти его домой… Хоть он этого и не заслуживает!.. М! Гляди-ка!Дверь цела, кое-как, косо висит на кожаных петлях.Внутри темно и холодно. Окон нет. Под ногами, на утрамбованном земляном полу зашуршали листья. Руби отпихнула их носком сапога.В углу очаг с вытяжной трубой из обмазанных глиной жердей. Руби шагнула к нему и сунула в него голову.- Да… трубу-то вряд ли когда прочищали. Ада улыбнулась. Вспомнилось, как Руби с таким же деловитым, почти хозяйским видом осматривала каждый закуток ее фермы.В другом углу – деревянная лежанка. Даже с остатками серой соломы. Руби мотнула на нее головой. Ада кивнула, и они вышли на улицу.В потемневшем воздухе медленно, большими хлопьями падал снег. Конь стоял мокрый и весь дрожал. Ада поймала себя на том, что невольно старается поддерживать голову Стоброда, тогда как Руби обхватила отца без всяких церемоний, словно мешок с мукой. Он был очень тяжелый. Но Ада сейчас почему-то больше думала о том, как бы случайно не задеть рану. Она поглядела ему в лицо. Cовсем белое, рыжие ресницы сомкнуты. Он так и не издал ни одного звука, ни стона. Только дышал тяжело, со свистом.Пока Руби возилась над очагом, Ада снова вышла на воздух. Щеки щипало – мороз усиливался. Она взяла коня за повод и попыталась завести в одну из хижин, но он не хотел наклонять голову, чтобы пройти в дверь, тряс мокрой гривой и фыркал. Ада не сдавалась и тянула его внутрь. Конь присел на задние ноги и попятился – Ада не удержалась и плюхнулась в снег. - Ну ладно…Поднялась, не отряхиваясь, отыскала еловую ветку. Со всей силы хлестнула коня по заду – он обреченно нырнул в темный проем. В хижине, по размеру не сильно отличавшейся от его стойла, конь мгновенно встряхнулся, расставил ноги и пустил длинную струю.Ада взяла из мешка небольшой запас овса, который был у них с собой, разделила его на несколько горстей, одну насыпала в котелок и накормила животное. Потом пошла к ручью за водой. Стало совсем темно и холодно. У самого берега – тонкая серебристая корочка. Ада осторожно присела на камень, протянула руку и надломила лед. Сперва она напоила коня. Потом вернулась к ручью, сполоснула котелок, набрала еще воды и пошла в хижину.Стоброд лежал тихо и неподвижно.Руби разогревала захваченные из дома кукурузные лепешки, положив их на большой плоский камень.Огонь трещал уютно, убаюкивал. Ада только сейчас поняла, что не чувствует рук. Затекли обе – правая, которой она держала мешок, и левая, которой подхватила голову Стоброда. Ада не помнила, как долго она так шла – держа его затылок ладонью.Ноги окоченели. Ада вытянула их поближе к очагу.Поленья хрустели – как шаги по сухому снегу. Ада закрыла глаза – и под веками вдруг ожило бескрайнее белое полотно. А потом на нем мелькнула тень. Она не помнила, успела ли подумать имя.