Деталь шестая (1/1)

Вымоченная в настое корпия не смогла полностью остановить кровотечение из рваных ран, оставленных крючьями. Вместе с постепенно сочащейся из жил кровью кунари покидала сила. Несколько раз он останавливался передохнуть, приваливаясь к холодным стенам и тяжело переводя дыхание. Ноги с порванными связками отказывались нести его дальше, но что самое худшее — опять вернулись голоса. Голоса мертвецов, окликавшие, звавшие к себе. Звонкие голоса детей, играющих на поляне под стенами форта в Сегероне, шелестящий, искрящийся солнечными зайчиками лес. Живые дети, мертвые дети.Железный Бык брел по темным коридорам, вспугивая крыс и мрачно сравнивая себя с животным, гонимым на убой. В этом заброшенном доме он видел странные вещи — а может, они ему мерещились. Он прошел мимо закутка, посреди которого навсегда застыл в коленопреклоненной позе мертвец. Желтоватые кости прорвали коричневую, тонкую как пергамент кожу, оскаленная в последней ухмылке нижняя челюсть перекосилась на истлевших связках. Судя по уцелевшим длинным ушным хрящам и общей хрупкости скелета, покойник — или покойница? — был эльфийских кровей. Правая рука незадачливого эльфа была запихнута в подвешенный на цепях стеклянный куб и застряла там, охваченная сомкнутыми в спираль зеркальными лезвиями. Внутри куба лежал так необходимый ему ключ. Пленник сумел засунуть кисть внутрь и ухватить свой приз, а вот обратно уже не вытащил. Истек кровью из перерезанного запястья и умер. Не повезло бедолаге.Пыльный и узкий, затянутый паутиной коридор вывел Быка в освещенное несколькими лампами помещение с четырьмя квадратными выемками в полу, выложенными голубой мозаикой. Здесь было относительно чисто — ни тебе куч мусора, ни осыпавшейся штукатурки, ни рассыпанных повсюду катышков крысиного помета. Потускневшие медные краны, мраморные умывальники в виде больших морских раковин. Купальня, вот что здесь прежде было. Выемки, надо полагать, осушенные бассейны. С каким удовольствием кунари рухнул бы в такой, с обжигающе горячей водой и медленно уходящими в глубину струйками ароматизированного масла.На круглом возвышении посреди бассейнов валялся скрюченный труп — давний, мумифицировавший естественным путем. Уже не разобрать, мужчина или женщина, ясно только, что человек — дверги и эльфы не бывают такими рослыми. Кто-то нанес покойнику сокрушительной силы удар, проломивший череп, и бросил подыхать. Зазубренную дыру в башке мертвеца облюбовали пауки, затянув ее прочной сетью с останками сожранных мух.Истлевающий мертвец Быка не заинтересовал. Лежит себе и лежит, не вскочит же. А вскочит, так огребет по полной, на это его силенок вполне достанет. Кунари на удачу покрутил надрывно заскрипевшие краны в виде фигуристых русалок. Из одного брызнула вода, сперва бурая от многолетней ржавчины, но постепенно посветлевшая. Поблагодарив неведомых богов, Бык ополоснул лицо и жадными глотками напился так, что аж в брюхе забулькало. В голове малость прояснилось, былые страхи шмыгнули в темные уголки разума и до времени затаились там. Кунари огляделся в поисках выхода из купален, приметил тусклые переливы алых, синих и золотых красок на одной из стен и подошел ближе. Задрал бровь и сдавленно гыкнул — сперва тихо, затем погромче.Давно сгинувшие владельцы поместья отличались редкостной фантазией и непомерным жизнелюбием. По их заказу бойкая кисть живописца сотворила большую полукруглую фреску, запечатлев представителей народов Тедаса во всех возможных сочетаниях и позициях для занятий любовью. Из золотого круга посередке на творящееся безобразие благосклонно взирала красивая леди в белых одеяниях и звездной диадеме. Здрасьте, пророчица Андрасте, каким шальным ветром вас занесло в обитель беспечного разврата?Бык склонил голову набок, вглядываясь в частично облупившиеся, но без труда узнаваемые фигуры. Спешить некуда, из дома с ловушками он выберется, лишь одолев положенные испытания. Отчего бы не потратить малость времени на отдохновение измотанной души? Вот эта группа, с торчащими бородами и членами наизготовку, явно дверги в попытках уестествить каменное изваяние. Это элвен, никто, кроме листоухих, не способен так извернуться, что не разберешь, сколько их, где чьи руки, где ноги и кто кому присовывает. Парочка рогатых кунари, увлеченно сношающих грудастую человеческую женщину в рот и задницу. Бык по праву гордился своим мужским достоинством и своей фигурой, но ему было очень далеко до нарисованных соплеменников. Круговорот сплетающихся тел — женщины и мужчины, люди, эльфы, гномы. Даже мабари не остались в стороне, хотя собачку-то неразумную за что, спрашивается?Хрюкая, Бык неохотно отошел в сторону от занимательной картины. Под босой стопой жалобно хрустнуло, словно он мимоходом раздавил хрупкий стеклянный бокал. Запоздалый прыжок в сторону не вышел, искалеченная нога подвела — и яростно рычащий Бык рухнул в зев открывшегося под ним квадратного люка, замаскированного гранитными плитками.Спуск по наклонной узкой трубе был стремительным и болезненным. Через пяток заполошных ударов сердца Бык вылетел из жерла и, охнув от рези в рваном плече, грузно шлепнулся набок. Круглое отверстие, через которое он прибыл, туда же наглухо закрылось выкатившейся из стены плитой.Тряся головой, кунари сел, озираясь по сторонам и проклиная себя за то, что отвлекся нехитрой приманкой. Квадратная комната удивительно четких очертаний, под потолком качается плоская лампа, наполненная тускло тлеющими угольками. Посредине громоздится ящик с высокими стенками.Валявшаяся у соседней стены куча тряпья завозилась, поднимаясь и превращаясь в человека.— Ты?!Быку захотелось встать и прикончить кого-нибудь. Желательно начать с устроителя игрищ в заброшенном особняке. Проникновенно сгрести его одной рукой за плечо, вторую опустить на чрезмерно умную макушку и повернуть, с наслаждением слушая хруст переломанных позвонков. Почему, почему всем так хочется поставить его перед выбором и насладиться его мучениями? Он просто пытался стать обычным. Тем, кто живет сам по себе, не следуя законам Кун или чужим указаниям. Хотя бы разок последовать зову сердца, а не обоснованному, выверенному наблюдениями решению тамаззаран — вот идеально подходящая тебе партнерша, с которой вы обязаны зачать безупречное потомство и немедля позабыть друг о друге. Взращивание и воспитание детей — не ваша забота.— И тебе не скучать, Дориан. Кого поджидал — Архидемона на огненном драконе, что ли? Давно сидишь?— Н-не знаю, — сделав пару неуверенных шагов, магистр рухнул рядом, обессиленно привалившись к плечу кунари. — Ничего не понимаю. Ничего не помню. Жози! Мы уехали вместе с Жози Монтилье!..— Жози мертва, — коротко обронил Бык.— Н-но... Как она погибла? Ты знаешь, кто ее убил?— Ага. Я.— Создатель всемогущий, — Дориан шумно и длинно втянул воздух, осмысливая услышанное. — Надо полагать, у тебя нашлись очень весомые причины так поступить, иначе Инквизитор будет крайне разгневана. И я тоже. Мне всегда нравилась Жози.— Весомей некуда. Она нас продавала. Оптом и в розницу. Возможно, с самого начала возрождения Инквизиции.— Час от часу не легче, — магистр присвистнул сквозь зубы. — Ладно, ладно, потом разберемся. Она мертва, а мы нет. Где мы, что происходит, зачем все это — знаешь?— Какой-то старый особняк, — осторожно дернул ноющим плечом Бык. — Взятых в плен подвергают испытаниям. Я прошел два, видимо, это третье. Насущный вопрос: какого демона ты сидишь на жопе ровно и не разносишь все вдребезги пополам?— Ты вот это видел? — Дориан резким движением вскинул обе руки. Манжеты рубашки съехали к локтям, открыв плотно охватывающие запястья широкие бронзовые браслеты с вплавленными нитями лириума, образующими сложный узор. — Они еще и ошейник нацепили! Мне! Усмиряющий ошейник!— Дориан, успокойся.— Какое, нахрен, успокойся? — тевинтерского магистра затрясло от высокопробного бешенства пополам с осознанием утраты врожденной способности изменять мир щелчком пальцев. — Я не могу колдовать, понимаешь ты? Как если б тебе вырвали оставшийся глаз, отрубили руки и ноги и бросили в гущу сражения! Я так не могу! Просто не умею! Я точно знаю, что магия кружит рядом, я могу спалить тут все от горизонта до горизонта, но не в силах до нее дотянуться! Я сейчас с ума сойду и начну биться головой о стену!— Добро пожаловать в мир обычных людей, — кряхтя, Бык извернулся, обняв беснующегося друга за плечи. — Большинство, знаешь ли, именно так и живет. Ничего, выкручиваемся как-то.Под тяжестью руки кунари Дориан притих, злобно выплевывая сквозь зубы успокоительную мантру.— Двери в комнате искал? Ящик осматривал?— Да. Дверей нет или я их не разглядел. Стены выглядят цельными. У ящика прозрачная крышка, серанское закаленное стекло. Ящик заперт, внутри что-то блестит. Похоже на целую груду битого хрусталя. Бык, что с нами станется?— Оба прошлых раза мне позволили осмотреть ловушку, а потом звучал женский голос, — раздумчиво произнес кунари. — Женщина объясняла правила испытания и запускала песочные часы. Справишься с заданием за отведенный срок — пойдешь дальше. Не справишься — умрешь. Просто и действенно.— И в ходе такого испытания тебе пришлось расправиться с Жози?— Угу.— Но это отвратительно. И унизительно. Нас стравливают между собой, как псов на ринге! — вскинулся магистр.— Что с того? Я привык. Сейчас нужно выжить и победить. Мстить и наводить справедливость станем, когда выберемся.— Как у тебя все просто, — Дориан судорожно сглотнул.— Ага. Ведь именно это тебе и нравится.— Бык.— Что?— Только не смейся. Мне до усрачки жутко, — едва шевеля губами, выдохнул магистр. — Даже в Глубокой Тени не было так хреново. Даже когда я застрял в кольце безмагии. Даже во время перехода через Недремлющее море. Желудок выворачивает наизнанку, перед глазами плывет... руки трясутся, как у запойного пьяницы.— Это из-за браслетов. Ты утратил магию и потерялся, — мягко растолковал кунари. — Она же не навсегда тебя покинула. Она непременно вернется, и мы всласть посмеемся, вспоминая, как сидели и тряслись в каком-то занюханном подвале. Наши друзья уже наверняка обшаривают город, разыскивая тебя. Ты ведь теперь важная шишка, забыл? Прибывший с визитом магистр из Тевинтера не может запросто сгинуть на улицах Киркволла. Наместник вздрючит всю городскую стражу, совокупно и поочередно. Заставит их перевернуть каждый камень и обыскать все таверны. Мы справимся. Первый раз, что ли?Дориан зашевелился, выворачиваясь из-под оберегающей руки. Уже догадываясь о том, что сейчас последует и в глубине души страстно желая этого, кунари склонил голову навстречу подставленным губам. Медленно и томительно они целовались в полумраке, едва прикасаясь друг к другу, точно неопытные юные влюбленные, хотя близость между ними насчитывала уже третий год.— Доверие, — голос женщины прозвучал настолько тихо и вкрадчиво, что Бык едва не упустил миг, когда она незримо проникла в их застенок. Отпрянув от горчащей на языке сладости, кунари накрепко зажал Дориану рот ладонью, придушив сердитый вскрик. Тевинтерец непременно начнет сыпать вопросами, а ему нужно внимательно выслушать. В речах собеседницы всякий раз таились подсказки и намеки, но не станет же она повторяться из-за не в меру говорливого чародея? — Ответственность. Необходимость выбора. Трудные решения. Четыре крепкие стены дома, что каждый из нас стремится возвести на зыбких песках взаимности. Стены, что защищают и оберегают — и которые однажды могут рухнуть, похоронив нас под собой. Кто выберется, кто останется погребенным? Что больнее — уйти, остаться или разделить последний миг на двоих? Выбор за вами.С отчетливым сухим щелчком крышка ящика откинулась на петлях, маслянисто блеснув прозрачной плоскостью.Магистр яростно дернулся, укусив Быка за пальцы. Вскочил, шарахнувшись прочь от стены:— Она движется!— Тебе показалось...— Какое, в задницу, показалось! Говорю тебе, стены перемещаются! — голос Дориана исходил паникой, вонючей, как запах разлагающегося на солнцепеке трупа. Теперь Бык сам почувствовал, как стена жестко уперлась ему в хребет, толкнув и сдвинув на пару пальцев. Охнув, кунари вскинулся на затекшие и ноющие ноги, сделав шаг к центру комнаты. Глянул в распахнутый ящик, теперь более напоминавший саркофаг той принцессы из Орлея, которую по навету злобной мачехи похоронили заживо. Раскрошенное стекло ослепительно сверкало тысячами заостренных граней, даже смотреть на него было больно.— Тот, кто заберется в хрустальный гроб, имеет сомнительный шанс уцелеть, — подвел итог Бык. — Давай, полезай.— Ты что, не понимаешь? Если стены продолжат смыкаться, ящик тоже раздавит! — заорал Дориан.— Она говорила о доверии. Обещала, один из нас выживет, — возразил Бык. Сужающаяся в размерах комнатушка удушала, как напяленный на голову мешок. — До того она играла честно.— Бык, ты ведь понятия не имеешь, кто именно с тобой говорит! Нет никакой женщины, это все фальшивка, сборище безумцев, которые хотят нас прикончить! Может, мы мимоходом оттоптали им яйца, может, уцелевшие прихвостни Корифея мстят за своего вождя!— Может быть, — согласился кунари. Ощутимо дрогнув, стены еще немного придвинулись друг другу, наступая со всех четырех сторон. — Но для меня это неважно. Ты — важен. Ты должен выжить, так что заткнись и лезь.— Нет, — упрямо набычился магистр. — Я им не верю. А если они не лгут, то спастись должен ты.— Я туда не впихнусь, — Бык озадаченно выпятил мясистую нижнюю губу.— Еще как упихнешься! Сам посмотри!— А как же ты?— Ну, я... — Дориан в растерянности умолк, пытаясь как-то примириться с мыслью о неизбежной, очень скорой и мучительной смерти. — Я... как-нибудь... выкручусь...— Ага, — Бык рассчитывал на него, краткое мгновение, когда Дориан будет всецело поглощен темным, оглушающим сознанием близкой кончины. Магистр был достаточно ловким и крепким парнем, чтобы вздуть противника, обходясь без помощи магии на кончиках пальцев и верного посоха под рукой. Но сейчас Дориан не ожидал нападения и только взвыл, когда Бык сгреб его руку в выворачивающий захват.Магистр успел разок врезать кунари под дых свободной левой рукой, прежде чем Бык толкнул его в ящик, одновременно сбивая с ног и разворачивая лицом к себе. Зазубренные осколки всей массой впились ему в спину, раздирая одежду и кожу, Дориан заблажил, хватаясь за края ящика в попытках выбраться. Бык кулаком надавил ему на грудь, удерживая на месте, и второй рукой с усилием захлопнул прозрачную крышку. Замки двергской работы клацнули, замкнув тевинтерского магистра внутри. Забыв о боли, он замолотил кулаками изнутри по толстому, неуступчивому стеклу. Бык слышал его приглушенный, отчаянный голос, взывавший:— Бык, будь ты проклят, открой! Выпусти меня! Бык, пожалуйста! Не надо жертвовать собой ради меня, я того не стою! Бык! Кадан, сердце мое, зачем?..Стены снова переместились. Теперь можно было отчетливо различить дребезжащее лязганье огромных шестерней, передвигавших тяжелые железные плиты. Дориан больше не метался и не кричал, плотно прижав лицо к прозрачной грани и расплющив свой аристократический нос в белесую лепешку. Из спасительного убежища или погребального мавзолея он неотрывно глядел на Быка. Кунари приложил растопыренную ладонь к стеклу, и Дориан внутри повторил его жест. Человеческая ладонь была похожа на бледную раздавленную медузу, всплывшую из глубин сверкающего радужного океана, смертельно опасного и завораживающе прекрасного.Ящик вздрогнул и медленно поплыл вниз, под углом соскальзывая сквозь распахнувшийся в полу длинный люк. Бык с облегчением перевел дух — он до последнего сомневался в честности устроителей игрищ. Теперь все правильно. Он сделал свой выбор, единственно верный из возможных. Однако он не намерен сесть, сложив руки, и так запросто расстаться с жизнью. Он выжил в Тени, сражаясь с обретшими реальность кошмарами, побарахтается и здесь.Саркофаг с Дорианом внутри исчез полностью, черный проем под ним мгновенно сомкнулся, не дав шанса прыгнуть следом. Наклонив голову, Бык стоял в одиночестве посреди тесной комнатушки. Кончики его рогов уже почти коснулись противоположных сходящихся стен. Кунари хрустнул костяшками сложенных пальцев, поочередно напряг перекатывающиеся под кожей мускулы. Чуть затянувшиеся коркой остановившейся крови раны от крюков немедля разошлись, брызнув желтоватой сукровицей. Развернувшись на пятке, Бык привалился спиной к одной из стен, ногами, руками и рогами уперевшись в противоположную. Выдохнул, стиснул зубы и приготовился к сопротивлению.Столкнувшись с внезапным противодействием, механизм, казалось, удивленно застопорился. Задрожав, стена остановила свое неумолимое движение. Бык поднажал, пытаясь одолеть хитроумное двергское изделие. Надеясь, что одна из частей механизма, пусть самая крохотная, соскочит с положенного ей штыря, упадет и застрянет между движущихся деталей. Работа собьется с положенного такта, а ему только того и надо.Шатуны и рычаги снова задвигались. Тяжело дыша, Бык удерживал надвигающуюся железную стену, чувствуя прокатывающуюся по напряженным мышцам судорожную дрожь. Стена наступала. Давила. Крушила. Общество кунари — отлаженный механизм, сложный конструкт, в котором нет места негодной детали. После Сегерона он стал одной из бесполезных, надломанных деталей. Согласно закону, его надлежало удалить из системы, но было решено попытаться починить его. Дать возможность начать все заново. А он не придумал ничего лучшего, чем отринуть Кун и впустить в сердце человека.Его стиснуло между плоскостей. Бык успел повернуть голову, так что рога стали подобием расширяющегося клина, уперся растопыренными локтями. Заорал без внятных слов, просто длинный тягучий звук страдания, мучительно вытекающий из перекошенного рта вместе со слюной и кровью. Стены наваливались с обеих сторон, раскатывая в лепешку. Ребра хрустели, прогибаясь и сжимая легкие, лишая возможности дышать. Под жутким нарастающим давлением могучие рога затрещали, покрываясь тысячами крохотных трещин, расслаиваясь и крошась. В сплетении толстых мышц на загривке что-то разорвалось, выстрелив тысячью жгучих искр.С душераздирающим хряском рога переломились у самого основания. Теряющему сознание Быку помстилось, его череп рассекло легендарным топором Кослуна, вошедшим аж до самых глубинных слоев мозга. Кунари еще успел заметить, как мимо скользнуло нечто навроде здоровенного полена, загнутого на кончике, и осознать, что видит свой обломавшийся рог, прежде чем единственный глаз подернулся непроглядной тьмой.Механизм с клацанием застопорился, зажав обмякшую тушу кунари в просвете шириной не более двадцати дюймов. Шестеренки дернулись в попытке продолжить вращение, но не смогли.Что-то сломалось.