3 (1/1)
В этом году палящее солнце особо жгло землю, вытягивало из ее недр последнюю влагу. Русла многих подземных рек истончились, превратились в узкие ручейки, растекавшиеся среди ила. Но вода из них никуда не делась - она перешла в белесый туман и на долго зависла в воздухе, делая его слишком сырым и теплым. Ксага превратилась в пароварку.Повозка, а следом телега с рабом, подкатили к дому Айзека, когда почти стемнело. Низкое двухэтажное здание представляло собой приемную эскулапа на первом и пару жилых комнат на втором. Оно было нелепо втиснуто между дешевой гостиницей и трактиром, и казалось таким же уродливым, как и те, что подпирали его с обеих сторон.Старик въехал в него много лет назад, когда этот городок еще не оскудел, и за долго до того, как постоялый двор начал достраиваться и беспорядочно разрастаться во все стороны, словно бы наугад, постепенно примкнув к левой стене дома. Позже, с другой стороны на скорую руку тогда соорудили и пивнушку, которая добавила жилью лекаря непривлекательности.Два матроса вытащили юношу из телеги и поволокли к входу, поддерживая за штаны и обернутый вокруг тела кусок старой парусины. Гном поспешил отвести взор от ткани, сквозь которую сочилась кровь с растерзанной спины.Тураску старался шагать, с трудом переступая ногами. Колени вздрагивали и подгибались, когда началась лестница, ведущая на второй этаж. Матросы не обращали внимания на его слабые попытки проявить хоть какую-то самостоятельность, они нетерпеливо тащили его вверх. Гном ощущал, с каким трудом юноша держал голову прямо. Но через несколько секунд он уронил ее на грудь, потеряв сознание. После того, как существо сбросили на пол, матросы быстро ретировались и Айзек остался один: принц Нуада пожелал задержаться в доке и обсудить кое-какие детали с капитаном "Сефара".Старик ополоснул руки, смыл с лица пот и грязь, и приложился к бурбону, однако желудок напрочь отказывался что-либо принимать в себя. Он так устал, что мог думать разве о ванне и чистой постели, но одно неудобное обстоятельство заставляло со всем этим подождать. Нужно было незамедлительно обработать и перевязать раны, пока замусленная тряпка не приросла к ним. Гном привычно зачесал седые волосы назад и с тоской глянул в угол, где свернувшись в клубок, еле зримо вздрагивал юноша. Незаметно для себя он вдруг пожалел этих существ, несмотря на то, что они были людьми. Краем своего толстого уха он слышал байки, что их выкрадывают еще в младенчестве, переправляют в подземные города и продают на черных рынках, подобных тому, что располагался в Ксаге. Не слишком брезгливые жители обычно держали их в качестве домашней прислуги до определенного возраста. Но позже, когда тураску становились старше, сильнее - их сдавали на работы в карьерах и рудниках. Там все они были осуждены на труд в тяжелейших условиях, без перерывов, под пристальным надзором надсмотрщиков с плетками и дубинками в руках, но никто из них не знал за что.Очнувшись от этих раздумий, старик выбранил себя, представив, как был бы удивлен принц Нуада, если бы прочел зародившиеся в его голове вольнодумные мысли. Он облачился в рабочий халат, заранее приготовленный к утру, и собрался принялся за дело, но повременил.Айзек был растерян. "Этот человек - каторжник. А теперь известно, что он еще и опасен", - мелькнуло в его голове. Однако внешний вид существа обнадеживал. Страшная худоба от длительного голодания на тюремном корабле, побои и большая потеря крови - даже если бы тураску захотел навредить, он не смог бы этого сделать. Внезапно юноша пошевелился и застонал. Звук его голоса вернул старику самообладание.Гном настороженно шагнул к нему, стараясь не выронить медикаменты из трясущихся рук и не разбудить его раньше времени. Он знал, что чуть попытается наложить мазь на раны, тураску проснется. Айзек тянул время.Собравшись, наконец, с мыслями, гном выдохнул и только развернул загвазданный кровью лоскут, как внезапно почувствовал, что существо крепко схватило его за запястье. Старик буквально задохнулся от неожиданности и попытался высвободиться. Но горячая, ладонь тураску не уступала. Айзек точно околдованный созерцал тонкую руку с длинными цепкими пальцами, которые обхватывали его широкое запястье. Потом он воззрился в лицо человека. Оно было черным от сажи и бордовым от запекшейся крови. Его обрамляли волосы, спутанными комьями едва достающие плеч. Очевидно, он не мыл голову много месяцев подряд.Невольно Айзек стал узником этого существа. Свет настольной лампы скользил по лицу тураску, играл в его зрачках. Глаза юноши были широко распахнуты и рассматривали гнома внимательно, напряженно.- Что вам нужно? - хрипло прошептал он.- Я… я пришел помочь. Необходимо смазать раны на спине, - оробел гном и облизнул сухие губы, отчего слова прозвучали невнятно. Гном уже ждал, что вот-вот ему придет конец.Но тураску не набросился на него и старик немного успокоился. В конце концов, это существо, должно быть, понимает, что не добьется ничего, если навредит ему. Но, несмотря на все доводы разума, Айзеку никак не удавалось унять охватившую его дрожь. Никогда раньше ему не приходилось быть так близко к людям. Он даже не знал умели ли они говорить, думать, чувствовать, просто никогда не размышлял над этим. Гном был смущен и обескуражен.Но еще больше его смутила нагота тураску: Айзек заволновался, увидев обнаженную грудь: небольшую, но высокую и почти острую. Это была женщина. Заметив, что она поняла его озадаченный взгляд, гном начал медленно багроветь. Он дернулся, но хваткие пальцы все еще крепко сжимали его запястье.- Мне не нужна ваша помощь! - женщина резко оттолкнула его руку, прикрылась обрезком изношенной парусной ткани и приподнялась на локте.- У тебя есть какое-нибудь имя или... кличка?- Кличка как у животного? - она заскрипела зубами и вскинула на гнома глаза, нескромно сверля его.Айзек замялся, осознав глубину бестактности своего вопроса.- Имя, у меня есть имя! Фрия, - глухо выдохнула женщина.- Что ж, Фрия, устраивает это тебя или нет, но необходимо залечить раны на спине. И я собираюсь сделать это.- Хотите купить место в раю добрым делом? - насмешливо поинтересовалась она. - Забудьте об этом. Ваше милосердие мне ни к чему, - Фрия уже открыла рот, чтобы сказать очередную грубость, но промолчала, почувствовав чье-то присутствие у себя за спиной. Она повернулась к двери.- Это не милосердие. Отнюдь, - в проеме появилась высокая темная фигура мужчины. - Я лишь просил друга позаботиться о целостности своего товара, - эльф вошел в помещение, сделал пару шагов в ее сторону и остановился, в свете огня блеснув глазами.- А, это тот самый добрый самаритянин, верно? - с трудом присев и с болью выпрямив спину, тураску холодно уставился на принца. - Ваш голос в моей памяти, но вы представлялись мне совсем не так, - по язвительному тону Айзек понял, что она помнит случившееся днем. - В таком волглом климате раны быстро нагноятся и очень скоро я могу потерять свой товар, а я бы не хотел этого, - Нуада говорил мягко, но кичливо, с высока.- Значит, у меня нет выбора? Конечно нет - вы владеете мной. Вы купили меня сегодня, - криво усмехаясь, раб откровенно глумился над принцем.Эльф недовольно поджал губы и подтвердил:- Верно, купил. И спас тебе жизнь. - У вас странная точка зрения относительно спасения, - высказался тураску, намекая на кинжал Персиваля. Глаза смотрели на принца с нескрываемой ненавистью.- Если бы ты сполна получил назначенные две сотни ударов, то уже кормил рыб в Ксагском порту. Теперь ты принадлежишь мне. Не забывай это, будто прицеливаясь, он прищурился, желая выстрелить этой мыслью и засадить ее глубоко в голову существа.- Никто не будет владеть мной! - в этой грубой и одновременно страстной фразе зазвучал легкий ирландский акцент, придавший голосу некую мелодичность.Самоуверенность тураску только прибавила эльфу злости. Обычно сдержанный и уравновешенный, сейчас он был поражен той остротой и горячностью, с которой мог говорить раб. Невероятно, что в этом неприметном человеке, в котором должно содержаться исключительно смирение, таилось столько темперамента. Лишь пронизывающие кофейные глаза ожесточенно сверкали, предупреждая о пылкости их обладателя.- Тебе придется делать все, что я от тебя потребую, - Нуада в упор изучал существо, а тот почти рычал, медленно поднимаясь на ноги:- Никто, тем более, такое чудовище как вы, у которого мужества не больше, чем у крысы, - выпалил он, встав во весь рост.- Если ты не закроешь свой поганый рот, - начал эльф...- Вы меня высечете? - тураску надменно оборвал его. - Выльете ведро соленой воды? - едко подсказав с убийственной точностью. - Это вас заводит? Что же: наблюдать или сечь лично?- ... я отрежу твой ядовитый язык, - принц шумно и возбужденно дышал. Лицо его сморщилось от ярости. Он буквально буравил существо, требуя повиновения, и был готов рвануться вперед, крепко сжимая свои кулаки. Но раб горделиво вздернул подбородок и даже не сдвинулся с места.- Тебе нужно остыть, - влезая в самую гущу Айзек приметил, как опасно напряглись руки принца, и попытался прекратить разыгрывающуюся в стенах бурю.- В чем дело? Вы, наверное, не можете найти грелку для постели? Вы никому не нужны и настолько одиноки, что пришлось раскошелиться, чтобы купить раба?Эти слова стали последней каплей, чаша терпения переполнилась. Нуада в мгновение пересек комнату и наотмашь ударил по лицу наглеца. Кожа треснула, тураску резко отступил и прикоснулся пальцами к ссадине.- Будь ты неладен, это женщина! - негодовал гном.Принц, казалось, слегка оторопел, услышав старика, но быстро поборол свое изумление, старательно сдерживая эмоции.- Не имеет значения, - он отпрянул и завел за спину пульсирующую ладонь.Фрия стерла с горящей щеки алую струйку и усмехнулась, посмотрев на окровавленные пальцы.- Я не намерена плясать под твою дудку, - произнесла она ледяным тоном, умышленно выделив обращение. Нуада заглянул ей в лицо. Изможденное, оно застыло, словно высеченная из камня маска.- Если ты еще раз позволишь себе подобным образом обращаться ко мне, придется сдать тебя туда, где тебе самое место, - ему стоило больших усилий, чтобы говорить с ней ровно и сдержанно.- Да, господин, - последовал ответ. Преувеличенное почтение в голосе звучало почти издевательски. - Как прикажите, господин. Но по крайней мере там не будет вас, господин.Она взирала на него высокомерно, выдержанно, бесстрастно. В неярком свете Нуада увидел, как веки ее заговорщицки опустились и снова взметнулись вверх. Принц догадался о ее желании воспользоваться любым удобным случаем, чтобы сбежать.Эльф старался справиться с собой, успокоиться. Он подошел к Айзеку, наклонился и что-то шепнул на ухо, лишь однажды метнув угрожающий взгляд в сторону женщины. Фрия заметила, как неприкрытая злоба светилась в глазах принца, и укрепилась в своем решении: что уж лучше она будет рвать жилы в каменоломнях, чем окажется во власти столь жестокого существа.- Чтож, должно быть, ты совсем не знаешь Ксагу, - ему едва удавалось сдерживать рвущуюся наружу ярость.Женщина пристально смотрела в белоснежное лицо эльфа. Она не собиралась показывать, что внезапно испугалась его слов.- Сколько нужно времени, чтобы привести ее в порядок? - Нуада обратился к гному.- Тут потребуется... думаю... несколько недель, пока я вылечу ее спину, - поразмыслив, ответил старик.- До отплытия два дня, постарайся успеть, - принц отвернулся и покинул комнату.