Дайте мне белые крылья (1/1)

– Как Рудольф? – глава клана обратился к жене, с неподдельным волнением ожидая ответ, – он уже третий день не спускается даже поужинать с нами. Наверняка что-то серьезное.– Анна относила ему еду и говорила, что с ним все в порядке, просто плохое настроение и он не хочет никого видеть. Подростковое, – ответила Фрида кладя руки мужу на плечи. Фредерик громко вздохнул и прикрыл глаза. Волнение у обоих родителей никуда не ушло: трудно быть родителями сложных подростков. Как вырос Грегори, так подрос Рудольф. – Нужно будет завтра его проведать.– Вряд-ли он захочет разговаривать. Я вчера пыталась войти, но он сказал, что не хочет ни с кем контактировать. – Нет, это не дело. Наверняка есть причина такого поведения, – Фредерик нахмурился, обдумывая ситуацию. ***Анна радостная летела из библиотеки, напевая под нос какую-то песенку, которую услышала у Эммы на радио. В руках виднелась толстая книга какого-то французского писателя о любовных приключениях. Как вдруг девушка резко остановилась, прислушиваясь. Со стороны комнаты Рудольфа слышалось странное хрипение и после – кашель. Вампирша быстро направилась к двери, но та оказалась закрыта. Бросив острое словцо, она направилась на улицу и подлетела к окну брата. Не смотря на ночь, окна были завещаны. Уже собравшись улететь, краем глаза она заметила что-то красное прямо на углу окна. Оно выделялось на фоне и поэтому девушка решила взглянуть поближе. Роза в крови. До Анны не сразу дошел смысл столь странного сочетания, но осознание резко пронзило и глаза распахнулись, а лицо застыло в ужасе.– Рудольф, впусти меня, пожалуйста, – вампирша застучала по окну в надежде, что ей откроют. Ей нужно знать наверняка. Вдруг она ошибается и на деле ее брат не болен ханахаки. Кашель, окровавленные цветы – ей хотелось верить, что это просто глупое совпадение. – Зачем?– Я... Я знаю о ханахаки. Но я обещаю, что никому не расскажу, если ты впустишь меня.В комнате послышалось шуршание и дверцы окон со скрипом открылись, впуская в комнату холодный воздух. Рудольф выглядел напуганно. Никто до его смерти не должен был знать его страшную тайну. Девушка влетела внутрь.– Откуда...– не успел он договорить, как Анна протянула ему розу. Комната наполнилась гнетущей тишиной. У Анны было много вопросов, на которые она хотела бы прямо сейчас получить ответ, но ей казалось, что Рудольф просто выпроводит из комнаты, не смотря на то, что она легко может обо всем рассказать родителям. А Рудольф этого, судя по всему, не очень хочет.– Это из-за Тони?– Да.– А что, если это взаимно?! – с надеждой спросила вампирша. Она не может поверить в то, что ее брат заболел смертельной болезнью, которая может в любой момент убить его. Уж слишком это неожиданно и не особо приятно. Да, между ними было много разногласий, споров, недолюбливания, но родственная внутренняя любовь, желание поддержки дают о себе знать, хоть и не показываются наружу. Ее пугал полностью безэмоциональный взгляд брата. Она никогда не видела его таким. Посмотрев на сестру секунд пять, отмечая что-то про себя, Рудольф полез в карман куртки. Протянув скомканный клочок бумаги, который когда-то был письмом с самыми искренними эмоциями в виде слов, вампир отвернулся не желая вспоминать содержимое. Анна принялась читать (точнее, пытаться, ибо состояние письма оставляло желать лучшего). Неподдельная заинтересованность постепенно сменилась непониманием, грустью и сожалением. Она с тоской посмотрела в его сторону и положила на плече руку, с попыткой показать, что поддерживает и понимает его.– Нет, я не могу это просто так оставить. Наверняка должен быть выход. Да чтобы ты, Рудольф Сэквилбек, умер от любви к какому-то глупому смертному! Не бывать такому!– Спасибо, конечно, Анна, но тут выхода нет и мы вдвоем это прекрасно понимаем, - промямлил вампир. Он действительно не видел выхода из ситуации: его просто напросто нет. И тешить себя мыслями о выздоровлении без взаимности не было смысла. Вампирша лишь хмыкнула и направилась к выходу, громко хлопнув дверью. ***Нужно написать Тони ответ на его письмо. Но что писать? "Оу, Тони Томпсон, я так рад тому, что ты нашел прекрасную девушку, с которой проводишь время, пока я постепенно умираю от любви к тебе. Когда ты приедешь, то, скорее всего, бредово, но все это чистая правда. Придется писать все однообразно и скучно: про благополучие клана, общие планы на будущее, новости про семью, но самое главное – о себе. Хотя что можно написать? Все стабильно. Ну, почти. Не отсылать тоже не вариант. Тони обидется и будет сильно волноваться. Лишней нервотрёпки никому не пожелаешь.Сил не было даже встать с кровати. А взять ручку и написать письмо хотябы кое-как формулируя мысли и вовсе казалось невозможной задачей. Поэтому Рудольф попросил сестру. Она единственная, кто знает про его ханахаки. После этого Анна начала всячески помогать брату и хранила его тайну словно зеницу Ока. Может, под конец бессмертной жизни вампира их натянутые отношения станут лучше? Возможно. Сейчас это как нельзя кстати. В конечном итоге письмо содержало в себе самый непримечательный, обычный и, в какой-то степени, скучный текст, который Тони в любом случае с удовольствием прочтёт.***Сейчас Рудольф лежал в ванной, полностью заполненной холодной водой. Голова полностью пуста – никаких мыслей. Кроме осознания скорого конца, не чувствовалось больше ничего. Складывалось ощущение, что вампир превратился в холодный камень, который от природы своей не испытывают чувств и эмоций. Только вот существуют скульптуры, способные превратить обычный кусок грунта в необыкновенно красивую скульптуру, наделённую теми самыми чувствами и эмоциями. Все искусство на этом построено, если задуматься. Люди поэтому и стремятся к духовному обогащению. Так работает и с живыми существами: нужно найти своего "скульптора". Для кого-то это может быть друг, брат, возлюбленный. Другие отдают нам себя и свои чувства, душу, переживания, секреты полностью, так как любят. На каждый кусок камня найдется свой скульптор.Так где же твой "скульптур", Рудольф Сэквилбек?– Как же так получилось? – острым шёпотом начал вампир, – тот, кто был для тебя самым близким, стал причиной такой жгучей боли, постоянно уничтожающей тебя? – сам себе задавал вопросы Рудольф, натянув еле заметную усмешку. Эта ситуация действительно казалась парню комичной. Было смешно от того, насколько жизнь бывает несправедлива и бессмысленно жёстка к тем, кто этого по сути не заслуживает. В принципе, никто не заслуживает такой участи. Кроме, возможно, безжалостных убийц и маньяков. Но и они не становятся преступниками просто так: всегда за их кровавыми поступками лежит мрачная история. Так значит, по сути никто не заслуживает плохого к себе от судьбы отношения? Возможно. Рудольфа смело можно отнести к той категории вампиров, которые самые невинные (по вампирской шкале естественно). Он ни разу за свое долгое существование не убил ни единого живого существа даже для пропитания, всегда старался помогать взрослым, и в общем то держал планку примера для остальных. Естественно, он не безгрешен, нет, один только его характер сколько может натворить, хотя скорее – наговорить. Да, вампир не умел контролировать слова, если кто-то задевал его. Ему было все равно с кем он говорит. Это была некая защитная реакция. Но он буквально всегда извинялся, переступая через гордость. Хотя если учесть то, насколько его гордость большая, ее приходилось перелетать. Парень правда думал о других. Он не заслуживает этого всего. Откинув голову назад, вампир устремил стеклянный взгляд куда-то в потолок. Кажется, если бы Тони рассказали обо всем, что случилось с его другом по его вине за время отъезда, он бы ни за что не поверил. Вспоминая про Тони, внутри появляются смешанные чувства: Рудольф безоговорочно влюбился в его рассыпчатые по лицу веснушки, в шелковистые волосы, которые солнцем цепляются за глаза, в громкий и порой глупый смех, в характер, от которого веяло мягкостью, храбростью, простотой; но в тоже время мысли о нем заставляли внутренности сжиматься и неприятной нугой отдаваться где-то в районе желудка, глаза намокали от болезненной (во всех смыслах) зависимости, а горло разрывалось с каждым разом всё сильнее и больнее. Вот Рудольф стоит напротив большого зеркала в ванной, как и положено, не видя свое отражение. Резко схватившись за раковину, вампир почувствовал, что в этот раз кашель будет не слабый. И вот, глаза автоматически наполняются солью, руки со своей силы сжимают керамику до хруста, комната наполняется рвущим горло кашлем и лепестки роз сыпятся в разные стороны. – Почему именно розы, Тони? – непонимающе совсем тихо говорит вампир подрагивающим от боли голосом. Шипы болезненно царапают до искр в глазах. Капли слез и крови эстетичным сочетанием капают на пол и раковину. Ответа на вопрос не было дано услышать. Даже быстрая вампирская регенераци я не способна устранить те убивающие ощущения, которые испытывает Рудольф, когда эти ненавистные розы своими особенно острыми шипами впиваются в него.В такие моменты Сэквилбек жалеет, что и вовсе встретил Тони. Он лживо ненавидит его. Как это отвратительно. Вампир пугается собственной ненависти. Смертный оказался ясным лучиком света, освещающим мрачную жизнь Рудольфа. Но всем ведь известно, что солнце губительно для вампиров. Сэквилбеку остаётся только сгорать от любви, героически представляя себя под лучи светлой души Тони Томпсона.