Игра в прятки (Дарт Вейдер/Лея Органа, Лея Органа/Хан Соло) R, пытки (1/1)

Раз, два, три.Кто не спрятался, я не виноват.У нас с тобой такая игра.Ты убегаешь — я догоняю.Раз за разом попадаешь ко мне в руки, видимо, бежишь не очень охотно. Видимо, тебе нравится у меня. Каждый раз сценарии похожи: я, разрушая, вторгаюсь в твое убежище, волоку тебя по коридору, слушаю твои подколки и крики. Тонкие запястья, которые ты все стараешься вырвать из моих широких рук, пока я, низко склоняясь к тебе, задаю какой-нибудь бессмысленный вопрос.Мы оба играем: я делаю вид, что мне очень важен ответ. Ты делаешь вид, что скорее умрёшь, чем расскажешь.Но на самом деле нам интересно другое, о, совсем другое.Я обхватываю твое лицо ладонями, заставляя на себя посмотреть. Запрокидываю твою голову — смешно, как будто для поцелуя. Интересно, ты тоже видишь эту схожесть? Вокруг тебя вьется куча всякого сброда. У них жадные, блудливые руки, сальные взгляды и черные, проваленные от болезней губы. А ты очень белая, хрустальная, чистая. Если я узнаю, что какой-то из них касался тебя, то оскоплю его, отрежу руки и ноги и оставлю жить.Я приковываю тебя кандалами к стене. Ты закусываешь белую губу, пытаясь сдержать стон. Мне это нравится.Я выбираю иголки. Никогда — до настоящей боли. Никогда — до шрамов. Просто немного освежить чувства. Просто немного притвориться, что я тебя пытаю. Чтобы мой Император поверил, если ворвется в мой разум, когда я не буду готов.Я оставляю синяки на твоей коже. Четыре с одной стороны, один — с другой. У меня железная хватка, а твоя талия так тонка, что я могу обхватить ее двумя ладонями.… И переломить пополам.Нет, я не стану.И все-таки я каждый раз довожу тебя до изнеможения.Когда ты оседаешь на пол, не в силах уже держаться после стольких часов допроса, я беру тебя, сомлевшую, на руки. Этот момент я люблю больше всего. У тебя тяжёлое, безвольное тело. Я ношу тебя по камере — механические руки не устают — и качаю, как ребенка.Я пою тебе Песню Ночной Пустыни, которую пела мне мать.Во сне ты совсем беззащитна. Ты похожа на мертвую. Ты не шумишь, не вырывается, не оскорбляешь меня. Ты спокойна и печальна. Я пока не знаю, что мне нравится больше.Ты похожа на моего Ангела. Очень похожа. Только у нее глаза были веселые, а у тебя — скорбные. Как у моей матери. У тебя глаза моей матери.Мой яростный дух.Восхитительное белое тело.Но если бы я хотел только тело, я бы пошел и взял себе любую, и никто не посмел бы мне отказать.У тебя нежное, одухотворенное лицо.Но если бы я хотел только лицо, я бы нашел такую, что была бы похожа на мою мертвую жену, и взял бы ее себе.Нет, мне душа нужна твоя.Мятежная принцесса.Нет, не только душа — еще и кровь.Моя дочь.Ты хороша — но всё-таки не до конца. Ты гнешься под ударами судьбы, но выпрямляешься, как молодой побег. Ты боишься меня, но отважно бросаешься в борьбу, из которой — ты хорошо знаешь — тебе не выйти победительницей.Ты росла так долго. А ещё они прятали тебя от меня. Если бы ты росла быстрее, быть может, я не забыл бы каких-то вещей. Я разучился уважать. Я разучился сострадать. Я могу только любить.Но любовь моя очень страшная.Твоей матери она стоила жизни.Может быть, ты и не так уж неправа, что каждый раз убегаешь.Нет, я буду осторожен в этот раз. Как с иглами в пыточной.Ты не умрешь. Нет, только не ты. Я больше не дам себя обмануть или запугать.Мне неважно, во что ты будешь верить. Какую сторону Силы выберешь. Главное, в итоге ты будешь со мной.Я укрою тебя краем своего плаща.Ты будешь со мной, даже если ты сейчас меня ненавидишь.Жаль, что я не знал о тебе раньше.Если бы ты досталась мне в канун своего шестнадцатилетия, ты бы не была такой отчаянной и злой. Ты была бы совсем другой, моя маленькая Лея.Моя непокорная дочь.Органа мертв, но если бы я мог, я убил бы его ещё раз. И ещё. И ещё.Однажды, я видел, как потрескалась твоя броня. Как ты действительно испугалась. Как ты поверила, что надежды больше нет.Контрабандист, пират, пропойца, бабник.Я пытал его просто так, чтобы причинить боль. За то, что каждый раз, когда его, окровавленного, полумертвого, слабого, жалкого, вталкивали в твою камеру, ты подбегала к нему, ты гладила его лицо и утешала его. Просто за то, что он существовал. Что не смог уберечь тебя — от меня.С тобой — я хорошо помню — мне надо быть бережным.Но с ним… Никакого запрета нет.Мои подчиненные недоумевали, зачем я делаю это сам. Я бы мог приказать или просто запрограммировать дроида. Глупые, они ничего не понимали.Я выламывал ему пальцы, медленно, один за другим. Чтобы он успел осознать. Чтобы он успел насладиться болью. Чтобы он успел испугаться. Я ничего у него не спрашивал, и это, кажется, пугало его ещё больше, чем боль.Я смотрел в его лицо и видел серый, смертный ужас.— Я пока их не режу, — сказал ему я, пожимая распухшую, покалеченную руку — но ты только представь… Никогда не сыграть на валакорде живыми руками. Никогда не коснуться девушки своими собственными пальцами…— По своему… опыту? — яростно прохрипел он, косясь заплывшим глазом на мои руки.Я ударил его по лицу. Мои железные руки били точно и больно. Я не считал ударов. Остановился, только когда его смазливое личико все заплыло кровью. Я отстегнул его от пыточного кресла, и он свалился прямо к моим ногам, заливая кровью стерильно-чистый пол.Но после того допроса ты гладила его еще с большей нежностью.Я смотрел на вас из-за решетки, а ты смотрела на меня.Твои глаза сверкали чистой, великолепной, возбуждающей ненавистью.Моя дорогая дочь, сияющая до рези в глазах своим невыносимым Светом… Однажды ты всё-таки не выдержишь.Ты признаешь во мне отца и властелина.Ты признаешь мое полное право делать с тобой все, что я захочу. Ты сама придёшь ко мне, сама сядешь на мои колени, сама обовьешь мою шею своими тонкими руками. Ты спрячешься от мира за моими сильными плечами, ты, опустив глаза, будешь шептать мне на ухо свои обиды и горести.Я стану самым близким твоим человеком, как и должен был быть.И вот тогда, моя дорогая…Но, что бы ни случилось, знай, моя дорогая: стоит тебе позвать, и я приду. Назови меня по имени, и я приду к тебе. Золотым светом, сиянием дня, защитой и любовью. Где бы ни был — на том ли свете, на этом. Где бы ни была ты — на дне морском, в кипящей лаве, даже в открытом космосе…Я приду, я вынесу тебя на руках. Моя Сила будет хранить тебя. Она не убережет тебя от горя, потерь, разочарований, но я всегда буду за твоим плечом.Твоей тенью — самой черной из всех теней.Просто оглянись.Или нет.Никогда не оглядывайся.Я выныриваю из видения.База повстанцев обнаружена на какой-то захудалой планете. Донесение выглядит как бред сумасшедшего, ему нельзя верить, но я всё-таки верю. Чутье подсказывает мне.Раз, два, три.Я иду искать.От меня не спрячешься.