День Империи (Император, Дарт Вейдер, darkЛея, Люк, R); часть 1. (1/1)

На старых лохмотьях –пыль сотни дорог.Кто юной царевнепосмеет перечить, –оборванный пленник,безумный пророк?!..(С) Екатерина МихайловаAU?— Вейдер воспитывал Лею с десяти лет.Таймлайн - канонные события примерно эпохи Эндора, за вычетом Леи.УТРО—?Дочь.Лея закручивала косы перед зеркалом, девять рябиновых рубинов вставляла в прическу. Восемь?— по числу лет, которые она провела с отцом, один?— что бы уронить его и проверить честность слуг. Чтобы принесть жертву в честь воссоединения: рубин, если слуга окажется верным; человека, если его обуяет жадность.—?Отец. Я готовлюсь к пиру.—?Император велит тебе надеть на праздник черное платье, что прислали вчера.Лея, казалось, бессвязно ответила, не глядя на своего отца:—?Император стар. У него морщины по всему лицу и почти нет зубов. У него под ногтями грязь. Он безумен, полностью безумен.—?Выполни его волю.—?Я выполню, отец.—?А я велю тебе спуститься в казематы, там заключен молодой мятежник. Он Одаренный. Соблазни его. Приведи его к Темной Стороне. Сделай его нашим.Лея подняла черные глаза на отца.—?За один день? Сегодня? В тюремном блоке пыль, грязь, кровь, я боюсь запачкать платье.—?Император считает, что чужая кровь тебе к лицу. Сегодня день Империи, и это будет драгоценным подарком ему и мне.—?Что же,?— медленно сказала Лея, опуская тяжелый гребень в водопад своих кос,?— Я выполню ваше желание.Когда она вошла в камеру, он не спал. Лежал на кушетке, и его золотые волосы разметались по лицу и плечам так, как бывают лохматы желтые цветы, щедро напоенные солнцем. Он повернулся к ней, и глаза смотрели на нее без страха. С любопытством.—?А ты не маловата ли для того, чтобы допрашивать меня?Он не был прикован, и даже не сильно ранен: его не пытали так, чтобы нанести увечье. Лея заключила, что он, вероятнее, дороже отцу, чем тот пытался показать. Видимо, он действительно сильный Одаренный.—?Я не буду допрашивать тебя. Я здесь не за этим,?— промурлыкала Лея. Лишь по звуку своего голоса она поняла, что ее заносит, и попыталась себя немного притормозить.Ее всегда пьянила власть, особенно власть над мужчинами. В конце концов, она выросла на Альдераане, где правил матриархат. Но Лея понимала, что отдаться желанию власти значит власть утерять, и инстинктивно не переходила некоторых границ.Палпатин, зная эту ее черту, часто сажал ее у своих ног, когда вершил расправу, гладил задумчиво по тонкой шее. Радовался как ребенок, когда она говорила что-то гордое или надменное. Подталкивал ее к тому, чтобы выносить приговоры и назначать казни. Но она пока могла этого избежать?— и избегала.—?Зачем тогда?Лея прошла стремительно через всю комнату и села рядом с ним. Ближе, чем подходят к незнакомцам, ближе, чем к друзьям. Между ними осталось лишь несколько танцующих пылинок. Лея знала, как это пугает, как это волнует, как это обжигает. Она знала, что красива, знала, что желанна. Он не отодвинулся, но медленно вдохнул ее запах.—?Я не желаю тебе зла. Просто поговорить.—?Обсудить погоду?О, это было смело и колко. Любопытный повстанец. Она представляла его совсем по-другому: старым, уродливым, холодным. Как отец или Император. Она никогда не думала, что Одаренный может быть так молод, что у него могут быть такие синие глаза.—?Погода? О чем ты? Ты можешь никогда не увидеть больше никакого неба над головой. Только стены этого звездного разрушителя.Юноша пожал плечами. Он был изумительно спокоен.—?Многие так живут.—?Да,?— тихо согласилась Лея,?— И я в их числе. Знаешь, как мучительно не видеть белых башен своей родины? Как, просыпаясь, вдыхать стерильно-ненатуральный запах корабля? Вместо того, чтобы услышать в аромате - далекие горы, запах грозы, золотые цветы? И понимать?— война идет. И ты не можешь быть дома.Повстанец посмотрел на нее с удивлением, но в уголках его глаз мелькнуло сочувствие. Хорошо. Он промолчал, но Лея и не ждала ответа. Она продолжала, Сила подталкивала ее, вкладывала слова в уста:—?Ты кажешься честным человеком. Мне интересно, почему ты хочешь утопить весь мир в крови. Вы взорвали звезду смерти. Ты хоть знаешь, сколько людей там было?Повстанец посмотрел на нее так, как будто мог долго рассказывать о злодеяниях Империи, но Лея, которую что-то вело, не дала ему ответить:—?О, ты сейчас скажешь про все проблемы Империи. Я знаю,?— и она закрыла глаза, как будто от боли,?— Я знаю про все. Про рабство, ксенофобию, социальное неравенство. Но пойми простую вещь: процесс идет, перемены не мгновенны. Тем более, перемены к лучшему. Для реформ нужно время. И силы. И деньги. Которые сейчас уходят на борьбу с Альянсом. Много есть страшных вещей в мире, но есть ли что-то страшнее гражданской войны?—?Ты действительно в это веришь,?— удивленно сказал он.Она поверила в это сейчас, чтобы он поверил ей. Если Лея чему-то и научилась при дворе Императора, так это тому, чтобы подстраиваться под собеседника. Чтобы становиться кем-то. О, она так хороша в этом. Все, чем была когда-то она сама, у нее отняли. Ей осталось только быть Луной и с беспощадной ясностью отражать весь свет и всю тьму, что направят ей.Она спросила:—?Откуда ты родом?..—?Это все указано в моем файле,?— сказал он, внимательно изучая ее черты.—?Я его не читала. Я даже не знаю, как тебя зовут.—?Я тоже не знаю, как тебя зовут.—?Лея.Тут его лицо, наконец, потеряло всё спокойствие. Он дернулся от нее прочь, отшатнулся, как будто увидел что-то, к чему неприятно прикасаться.—?Лея? Лея Органа, королева Альдераана?Лея доверительно сказала, вложив в свои слова Силу, чтобы вызвать его ответное доверие.—?Да. Но всем правит Наместник. Меня не отпускают туда.Пленник встал, отошел от нее подальше. Лея слегка откинулась назад, положила ногу на ногу. Усилила нажим Силы, чтобы очаровать, притянуть, завладеть. Он не сопротивлялся, ее воздействие было слишком тонким, чтобы отследить. Но одновременно он и не поддавался. Почти против воли она залюбовалась им, его ловким телом, нимбом золотых волос. Ей вдруг показалось, что она видела его когда-то?— во сне.—?Тебя ведь взяли с боем? Ты могучий воин, наверняка многих свел в могилу, прежде чем был сражен сам.—?Нет, вообще-то.—?Нет?—?Нет, без боя. Я пришел к лорду Вейдеру добровольно.Лея вскинулась:—?Ты хотел к нам присоединиться?Ее раздирали два чувства: разочарование, что все так быстро закончится, и легкое презрение?— почему? Сама не знала. Как будто вместо врага, которого можно уважать, с которым опасно играть, она увидела очередного льстеца и труса.—?К вам? К Империи? К Темной стороне? Нет, я не хотел присоединяться.—?Тогда зачем тебе лорд Вейдер?—?Это дело лишь мое и его. Ты можешь ему передать, что я хотел бы поговорить с ним наедине?Лея хмыкнула:—?Хорошо, но не надейся особенно на разговоры. Обычно все предпочитают меня отцу, а не наоборот.Юноша вздрогнул всем телом: уверенность слетела с него, как наносная:—?Отцу?..—?Лорд Вейдер?— мой отец,?— твердо сказала Лея, зорко наблюдая за ним. Он не боялся пыток, Императора, ожидания казни, но дрогнул от вести, что Лея?— дочь Вейдера? Он спросил судорожно, глядя на нее как-то искоса:—?Сколько тебе лет?—?Восемнадцать. Послезавтра исполнится. Почему ты спрашиваешь?Он прошелся по камере, не ответил на ее вопрос. Он выглядел, как человек, который думал омыть ноги в ручье, а увидел перед собой безбрежный океан. Лея продолжила:—?Что тебя так испугало? Ты думал, кто я?Он сделал еще несколько шагов по комнате. Белыми губами сказал:—?В Альянсе все считают, что ты любовница Палпатина.—?Нет, никогда! —?в ужасе воскликнула Лея раньше, чем успела подумать. Она вскочила, и сделала несколько шагов от него, сжимая и разжимая руки.?А ведь это станет однажды правдой?,?— сказала какая-то холодная ее часть,?— ?Он не трогает тебя только из-за твоего отца. Но стоит Вейдеру ошибиться, и он сам не сможет защитить тебя. Стоит тебе самой ошибиться?— и ты сама придешь к спальне своего Императора. Стоит тебе пожелать невозможного?— он сделает это для тебя, но возьмет плату…?Юноша улыбнулся вдруг ей:—?Я рад, что это не так. Посмотри на меня, пожалуйста.Лея медленно обернулась. Он подошел к ней близко. Внимательно и ищуще посмотрел на ее лицо. Протянул к ней руку, коснулся нежно щеки и сказал тепло:—?Ты очень красивая. Ты похожа на… свою мать. Я видел ее изображения. Глаза у тебя теплые, хоть ты это и скрываешь. И ты не ситх. Почему ты не ситх?—?Откуда тебе знать? —?вспыхнула она,?— Может быть, я еще страшнее, чем они?От его прикосновения теплая волна прошла по ее телу. Кожа рук подернулась мурашками, как рябью, и Лее вдруг захотелось, чтобы он никогда не убирал руку.—?Нет. В тебе много светлого. Ты никого не убивала. Я это знаю.Почему он поверил ей? Этого никогда раньше не случалось. Никто и никогда не верил ее слову, особенно узнав, кто ее отец.—?Правило двух,?— медленно сказала Лея,?— Один?— чтобы олицетворять могущество. Другой?— чтобы к нему стремиться. Третий… внесет дисбаланс. Меня не обучали. Почти. Но когда ученик убьет учителя, или умрет, пытаясь, я встану на место погибшего… Но не думай, что я сейчас беззащитна в Силе!—?Нет, конечно,?— серьезно сказал он. А потом с тревогой добавил:—?Они… обижают тебя?—?Что?Он находится в казематах Империи, самом страшном месте в мире и спрашивает ее, не обижает ли ее кто-нибудь??Мама! Мама!??— кричит до хрипов маленькая Лея,?— ?Где моя мама? Я хочу к маме!? Она проплакала так целый день. На второй ей велели замолчать. Она подчинилась, потому что ей было страшно. Потому что она помнила, как железные, безжалостные руки вырвали ее из объятий испуганной матери.Но то, как он спросил… Как мама или папа… Нет, нельзя о них думать.—?О себе подумай. Знаешь, как мучительны казни Императора?—?Это неважно. Ты сейчас важна.От него исходила такая уверенность, что Силу закружило водоворотом. Лея вдруг покачнулась. Он шагнул вперед и поддержал ее, подхватив за плечи. Она, наконец, заглянула за его щиты. От него шли сводящие с ума эмоции, целый спектр, в которых встречались и такие, что человеческому глазу не угадать.Нечаянная радость.Страх?— за нее?Забота?— о ней?—?Почему ты так хочешь защитить меня? Я же твой враг… —?хрипло сказала Лея. Ее плечи горели, кожа пошла волдырями в тех местах, где Леи бережно касались его руки. Лея почувствовала еще одну эмоцию?— светлую, нежную, как касание утреннего солнца. Головокружительную. Сильную. Она не чувствовала ее с тех пор, как мама и папа…—?Ты не враг мне, Лея. Но я не могу сказать тебе,?— тихо ответил юноша,?— Я боюсь, если расскажу, поставлю тебя под удар. Или перед выбором. Я знаю, что ты ни в чем не виновата…Любовь. Это была любовь. Вот как это чувство называлось. Оно исходило от юноши волнами, в которых Лея хотела бы утонуть. Она смотрела на него, и вспомнила, что в мире, оказывается, есть свет. Радость. Не только мрак, в котором она жила последние годы.—?Ты не знаешь! Я была жестока, очень жестока…Ей захотелось исповедоваться перед ним. Он был как факел, как солнечный луч, ворвавшийся в темную пещеру ее души: и все темные углы, уродливые нагромождения, брошенные по углам, вдруг дали тени. И эти тени ужаснули Лею, в преломлении его невиданного Света каждое ее деяние представало перед нею громадным, непрощаемым грехом.—?Ты прошла ад,?— и он притянул ее к себе и обнял. Лея перестала дышать. С ней происходило что-то страшное и одновременно прекрасное. Ей казалось, что она стоит над краем пропасти, и хочет прыгнуть. И верит?— почему-то бессмысленно и глупо верит?— что она не падет, а воспарит.—?Тебе нужно бежать отсюда. Чем скорее, тем лучше. Так или иначе, здесь будет бойня. Я не хочу, чтобы она тебя задела. Ты и так через многое прошла.Лея подняла свои дрожащие руки и обхватила его за талию. Ей казалось, что она нашла свое место в мире. Она почувствовала себя целой. Живой. Чистой.—?Ты не знаешь… Мне ночи не хватит, чтобы рассказать обо всем… Я… столько людей… я даже не помню их лиц. Всех, кого я обидела, обрекла, по своей прихоти… Я даже не знаю их имен.—?Нет. Ты можешь плакать о них. Ты живая. Никто не удержался бы, а ты осталась человеком,?— твердо сказал он. Его вера в нее заставляла ее распрямить плечи. Сделаться лучше.—?Тебе нужно бежать. Но не в Альянс. В Альянс нельзя. Не поймут. Убьют. Превентивно,?— он закусил губу, просчитывая варианты. Они все также не размыкали объятий,?— Стой! Есть одно болотистое место, где ты можешь спрятаться и тебе помогут. Но тебе понадобится корабль.—?Я могу воспользоваться кодами отца, чтобы получить его,?— сказала Лея, желая увидеть улыбку на его невозможном, прекрасном лице. Вейдер прислал ее, чтобы она соблазнила этого человека. Чтобы он пал. Но повстанец соблазнил ее. И пала?— она. Или воспарила?Повстанец разомкнул круг своих рук и сказал:—?Ты сможешь придти ко мне, когда подготовишь все? Я скажу тебе, куда лететь. Это опасное знание, тебе лучше поменьше думать об этом месте. Вдруг Император прочтет название планеты?Лея подумала, что это может быть ловушка, но даже если так?— пусть. Она лучше попадет к повстанцам, чем поверит в то, что этот человек тоже предаст ее.—?Мы могли бы бежать вместе,?— вместо этого сказала она.—?Нет,?— упрямо и чуточку гордо ответил он,?— Я должен встретится с Вейдером.—?Зачем? Ты не понимаешь! Он не гнушается ничем! Ни пытками, ни убийствами… Он планомерно, методично, жестоко идет к своей цели. Он не терпит не то что никакого намека на бунт, он наказывает просто за нерадение… Ты или подчинишься, или будешь долго страдать,?— голос ее дрогнул. Юноша шагнул к ней?— на лице его было сострадание, он понял, что она слишком хорошо знает, о чем говорит. Лея понадеялась, что он снова ее обнимет, но он не сделал этого.—?Это мой долг.Лея смотрела на него и думала, что мечтала о таком, как он, все время, пока могла мечтать: о таком честном, благородном, чуточку неуклюжем. Таком, чтобы вытащил ее отсюда. Чтобы не побоялся восстать против Императора и отца. Она сморгнула подступившие слезы.—?Пообещай хотя бы, что ты прилетишь ко мне туда, куда направляешь. Поклянись, что ты выживешь и придешь за мной.—?Клянусь,?— твердо сказал он. Лее вдруг показалось, что ее отец стоит рядом с нею?— не Вейдер, но Бейл Органа. Он был таким же твердым в стремлении ее защищать.Лее потом сказали, что их казнили в тот же день?— папу и маму. И чтобы она больше не смела о них думать, потому что и Вейдер и Император могли читать ее мысли.Она научилась.Она шагнула к повстанцу и коснулась губами губ.Они были обжигающее-холодными, как снег над пустыней.Прежде, чем он успел что-то сказать или сделать, она выбежала из камеры.Лея пролетела несколько извивов коридора и остановилась, все пытаясь унять дыхание, успокоить сердце, которое пекло и жгло в груди.Отдышавшись, она так и осталась стоять, прислонившись к холодной стене, закрыв глаза, не слыша вопросов встревоженных тюремщиков.Она все думала о том, что нашла все-таки то невообразимо-бесценное, за которое не жаль заплатить не то что телом?— душой.