глава 10 (1/1)

И почему он постоянно заводит этот разговор? Почему именно сейчас, когда я морально истощен своим новым романом и просто отключил мозги?! А Яр, словно черт из табакерки, выпрыгивает и задает уже в который раз этот вопрос, затрагивает тему, к которой я равнодушен…— … Для меня любви не существует.— А что же тогда происходит между нами, позволь узнать?

— Секс, детка. Просто секс. И он охренителен…И что еще мне ему ответить? Оболенская уже давно канифолит мне мозг по поводу того, что я бесчувственная скотина. Но я не чудовище. Не монстр, пожирающий сердца невинных юношей. Я просто говорю правду. И мне плевать, если кому-то от этого больно.Яру будет куда как легче без меня. Он сможет полюбить другого. Люди всем и всему находят замену. Это проверено мной, и миллионами, жившими до меня.

Я не могу сказать, что я равнодушен к Ярославу. К этому милому, стойкому мальчику, которого сам же и подобрал на скамейке в тот дождливый вечер. Я бы слукавил. Это не простое физическое влечение, хотя и оно играет немаловажную роль. Но это и не любовь. В том самом, всепоглощающем смысле этого слова, о которой мечтают наивные барышни и бесхитростные юноши. Это просто привычка, разбавленная нежностью и приправленная бытовым удобством и легким оттенком страсти. А кто говорил, что я не привязчив?Я слишком стар, чтобы ждать от жизни чего-то невероятного. Но это не мешает мне чувствовать какую-то почти отеческую ответственность за тех, кого я когда-то ?гулял?. И может быть, Ярославу повезло больше всех. Он появился как раз в тот момент, когда я что-то для себя решал, размышлял о своей жизни. Он попал в нужное русло и я уже не смогу сравнивать его с вещью, которую можно выбросить. Я ведь не настолько ужасен.И если этот светловолосый парнишка вдруг исчезнет из моей жизни, я буду грустить. Но всякое чувство имеет свойство заканчиваться. Поэтому и грусть пройдет.Глядя сейчас на этот сосредоточенный профиль и чуть сдвинутые к переносице брови, придающие мрачное выражение его лицу, я чувствую, как в голове мелькает мысль о том, что я мог бы его полюбить…Мог бы. Если бы не разучился давным-давно….***Прошло уже два дня, а Яр не появляется. И я нахожусь в смятении относительно его поступка и своей реакции на него. Я почти опечален. И отнюдь не отсутствием завтрака и кофе по утрам. То, что он не отвечает на мои звонки, почти беспокоит меня, но именно это волшебное слово ?почти? спасает мою циничную черствую натуру от падения в тартарары истинного волнения и тревоги за этого парня.

Греет мысль, что он остался у друзей и знакомых, или может быть даже, по мановению волшебной палочки доброй крестной матери феи, вернулся домой.Но это ведь слишком наивная мысль, а потому ее век будет недолог.

Самое печальное в этой ситуации то, что даже Оболенская не знает, куда он мог бы пойти. Она дуется, что за утешением Ярослав бросился не к ней. А зачем его утешать? Да за тем, что его обижает ?старая, тупая, бессердечная скотина?.

— Алло, — после десятого или двенадцатого гудка на том конце провода наконец-то послышалось легкое дыхание и заинтересованный чужой голос:

— Я вас слушаю….— Могу я поговорить с Ярославом? — и в моем голосе сквозит ответное любопытство. Кто же этот таинственный молодой человек?

— Он в душе. Перезвоните позже. Хотя, не думаю, что он захочет разговаривать с вами, Клим.

Я вздыхаю с облегчением и улыбаюсь, слыша вызов в этом приятном на слух голосе. Мне хочется захихикать мерзко и хитро. Этот молодой человек, словно самка, защищающая своего детеныша. Я почти чувствую, как он мысленно рубит меня на мелкие куски с садистским упоением на том конце провода. Что ж….Люблю конструктивные диалоги.— Это вполне вероятно. И это его право, — молодой человек замолкает в недоумении на доли секунды. — В конце концов, он уже взрослый мальчик, только вот кофе варить не умеет….И я положил трубку, позволив себе еще раз улыбнуться.*** Я не умею придавать виноватое выражение своему лицу. Потому что никогда не чувствую себя виноватым. И я не люблю оправдываться за те слова или действия, которые имели место быть. Жюли прожигает меня взглядом. Как за наши долгие годы дружбы она не испепелила меня подчистую, мне непонятно. Женщины, что с них возьмешь....— Смотрю я на тебя, Клим, и думаю…..— Судя по твоим поджатым губам, думы довольно мрачные, — я мог бы сейчас поперхнуться своим коктейлем. Так она взглянула….— Что тебе стоит, Клим?— Прости?— Что тебе стоит ответить мальчику взаимностью? Вопрос настолько неожиданен, что я могу в который раз поаплодировать Оболенской за проницательность и умение повергать в ступор.

— Я отвечаю, разве нет? Мне казалось, что да….— Я не говорю про секс, ограниченный ты мой, — она почти оскалилась. Хищница.— Ммм?— Что тебе стоит быть с ним нежным всегда? Просто попытаться полюбить его? Чуть ослабить свою броню и допустить к себе ближе?— Это стоит мне свободы, моего права выбора, с кем и когда спать. Это стоит моей независимости. И это стоит его нервов. Его душевного спокойствия. Я не могу и не хочу любить кого-то по твоей прихоти. Да и по своей тоже. Не умею.

Жюли вздохнула и печально улыбнулась.— Бедный мальчик…Так легко попасться на твое очарование….А выпутаться почти невозможно…Впервыев жизни после разговора с Оболенской остался неприятный осадок. Ощущение чего-то кисло-горького в глотке и колючего там, где, если верить учебникам анатомии, расположено сердце.Воистину, Ярослав, ты вносишь изменения в мой устоявшийся мир!*** Звонок в дверь заставляет разлепить глаза. Я много работал и не заметил, как уснул с книгой на диване. Подхожу к двери, зевая безостановочно, и уже знаю, кто пришел. Точнее, вернулся.Ярослав все такой же светловолосый и ясноглазый. Только какой-то грустный. В его глазах плещутся любопытство и неуверенность. Растерянность и желание.Я, не говоря ни слова, просто пропускаю его внутрь. Он словно сжался под моим пристальным взглядом. Проходит в гостиную и садится на диван. И молчит. Но недолго.— Ты звонил так часто….— А ты не брал трубку, — спокойно констатирую я, и он поднимает на меня взгляд. Боже мой, если бы я умел умиляться…— Я не хотел с тобой разговаривать.

— Я это уже понял.— Миша сказал, что ты звонил. Он честен со мной, — задумчиво произносит он, а я улыбаюсь. Потому, что мне плевать, кто такой Миша…— Видимо, он хороший человек, раз ты был у него все это время.— Не только. Я заходил к Жюли….И к Полю. У тебя замечательные друзья….— Да. Что есть, то есть. Мне повезло, — я готов убить Оболенскую при первой же возможности. Она ни словом не обмолвилась, что Яр наносил им визит. Я уже говорил, что женщины коварны?

— Я тебе нужен хоть чуть-чуть, Клим? — за что я терпеть не могу некоторых людей, так это за их способность задавать простые, но ужасно каверзные вопросы.— Что ты хочешь, чтобы я тебе ответил? — я спокоен. Я всегда спокоен. Но эти печальные глаза даже меня выводят из равновесия.

— Знаю, мне не на что жаловаться. Я многим тебе обязан, Клим. Но ты иногда причиняешь мне боль….— Я не умею по-другому. Разучился, Ярослав….— Хочешь, я научу тебя заново? Помогу вспомнить? Проходят минуты…Минуты с тех пор, как мы смотрим друг на друга неотрывно. Он не прочтет ничего в моих глазах. Я не позволю. А вот я увижу в его взгляде все….Все хитросплетения эмоций, чувств, калейдоскоп меняющихся, едва уловимых нитей…Все, что позволит мне, разорвав зрительный контакт сказать:— Я подумаю над твоим предложением... И думаю, все-таки стоит ему сказать, что я ненавижусладкий кофе….