Глава 5: Единый коллектив (1/1)

За два месяца жизни вдали от цивилизации начало казаться, что весь мир сузился до этого небольшого домика и леса с речкой возле и вокруг него. Хотя, все же, выбираться в город и пополнять припасы было необходимо.Но Джон заметил, что Джеймс и Нана уезжали всегда на весь день, один или два раза в неделю. И не сказать, что их ?улов? стоил потраченного времени, но спросить, чем именно эти двое занимаются в городе, гитарист не решался. А после сцены в общей спальне Джеймса и Майкла он мог предположить что угодно. Может, это у них такое странное частичное сплочение коллектива, а брат Наны только мешает. Тут трудно понять, сколько ни живи с этими людьми, всегда понимаешь, что есть то, чего ты о них не знаешь. Зато в такие моменты Майкл оставался без присмотра Джеймса, и с ним можно было спокойно пообщаться. Сам он был только рад, хотя, практически никогда не начинал разговор первым и даже не подходил, держался немного в стороне, но стоило его окликнуть, как он был рад беседе, и не нужно было переживать, что, если задашь неправильный вопрос, какой-то конкретный шотландец запустит в тебя банку из-под тушенки. Вот и сейчас Майкл сидел в гостиной с акустической гитарой в руках и наигрывал какую-то нежную, спокойную мелодию, звучание которой так не хотелось прерывать разговором. Джон покосился в окно. На улице виднелся темный силуэт Симона, который вот уже минут двадцать колол дрова, он подождал, пока Майкл доиграет.- Это было невероятно, - с тихим восхищением произнес Джон и заметил, как дернулись плечи Фассбендера, кажется, он правда не заметил, что кто-то есть в комнате. - О, Джон. Спасибо, - послышался приглушенный голос из-под огромной головы.Джон осторожно подошел ближе, внимательно разглядывая маску, к которой он уже привык, но все еще не мог воспринимать как что-то нормальное. - Могу я спросить?- Конечно.- Почему ты носишь ее? – наконец-то смог задать Джон запрещенный Джеймсом вопрос, который мучил его с самой первой встречи с Майклом.- Это странно? – приглушенно спросил Майкл, и Джон поджал губы, неопределенно пожал плечами, не желая обидеть его. - Ну, вроде того. - Но разве обычные лица не странные? – казалось, в голосе Майкла звучало непонимание, и Джон чувствовал на себе его взгляд, но не видел глаз. Это всегда заставляло чувствовать себя… Странно. По нему было непонятно, о чем он думает, какие эмоции испытывает, когда молчит. А когда он замирал надолго, то вообще было трудно понять - спит он или нет. Никого в группе это не смущало. Видимо, они уже давно привыкли. Но все равно это продолжало быть странным. - Сам посуди, они такие гладкие, - Майкл плавно провел по воздуху ладонями, словно поглаживая невидимую шелковистую ткань. – А потом вдруг - бум! – он изобразил взрыв и слегка отпрянул. – Все эти бугры и дыры - это же ужасно. Это пугает. Так странно. - Ну… наверное, - не зная, что еще сказать, произнес Джон, продолжая смотреть на нарисованное лицо. – Но твое лицо тоже… Странное. - Почему?- Ну… Это так непривычно.- Тебе будет проще, если я буду озвучивать свою мимику? – поинтересовался Майкл. Джон удивленно на него посмотрел, но, немного подумав, кивнул. - Да. Я думаю, это поможет.- Довольная улыбка, - Майкл указал на уголок нарисованного рта. - Ха, да, так... - ?еще страннее? , - удобнее. - Я рад. Смущенная улыбка. - Прости, ты играл. Я, наверное, тебя отвлек. - Да нет. Я просто думал. Играть будем, когда Джейми вернется. Джон неуверенно кивнул и почувствовал себя неловко, услышав такую форму имени шотландца. - А ты не знаешь, куда он уезжает? - За едой, - спокойно пояснил Майкл.- С Наной? На весь день?- А что такого? - Майкл нахмурился. - Нет-нет. Я просто так спросил, - торопливо произнес Джон и больше эту тему не поднимал, тем более, Майкл сказал, что он снова улыбается и предложил сыграть вдвоем, передал ему гитару, а сам пошел за синтезатором Джеймса. И как же любовно он играл на этом инструменте. Так нежно и бережно касался клавиш, что Джон почему-то поспешил отвести взгляд и сосредоточился на музыке. Джеймс и Нана вернулись, когда уже была глубокая ночь. Джон бы и не заметил их возвращения, если бы его комната не была так близко к прихожей, и если бы он не забыл закрыть дверь. Шаги и голоса его моментально разбудили.- Тсс. Они спят уже все, - прошипел Джеймс. - Я говорила, не надо было там останавливаться. Дай я посмотрю.- Убери руки, убери, я сам.- Я принесу аптечку. - Хорошо. Только не шуми, у Майкла слух как у летучей мыши, он же проснется сразу же. - Что случилось? – Джон запахнул халат и почесал отросшую щетину, прищурившись, посмотрел на Джеймса. – Черт, что произошло?! В свете из коридора, который упал на лицо шотландца, он увидел, что у него разбит нос, и кровь все еще течет, а под глазом расцветает темный синяк, привычный черный костюм помят и местами испачкан в пыли и грязи. - Не орииии! – зашипел Джеймс, и, прихрамывая, подлетел к Джону, зажал ему рот рукой, смотря на него диким взглядом.- Джеймс, иди сюда, - тихо позвала Нана и махнула рукой из ванной. МакЭвой отпустил Джона и пошел к девушке, но гитарист последовал за ними, не в силах унять волнение. - Что случилось? – уже требовательнее спросил он, закрываясь с ними в ванной, и посмотрел на шотландца, который устроился на краю душевой кабины и поднял лицо, позволяя Нане протереть рану влажным полотенцем и приступить к обработке.- Так что произошло? – в который раз спросил Джон. Джеймс переглянулся с девушкой, словно решая, можно ответить или нет. - Он подрался, - сухо произнесла Нана. - Это я вижу, - почти прошипел Джон. – С кем? Как это случилось? - Отвали. Просто иди спать, ладно?- Слушай, может, уже хватит? Это наше общее дело, и мы здесь не чужие друг другу люди, так что хватит тут рычать, и скажи, что, черт возьми, произошло! – не выдержал рыжий и, тяжело дыша, уставился на пораженного МакЭвоя. - Я подрался.- Из-за чего?- Слушай, - Джеймс странно хмыкнул и по привычке попытался облизать губы, но поморщился, когда случайно задел кончиком языка ранку. – Мы играли в местном пабе днем, а когда собирались возвращаться, то подвернулась халтура на одном дне рождения какого-то местного мужика. Он не хотел платить. Я просто забрал наши деньги. - Все хорошо, ты правильно поступил, - тихо подбодрила его Нана и погладила по плечу. - Вы работали? Но… Почему одни? – удивился Джон, глядя на Джеймса и Нану. Шотландец тихо рассмеялся. - Мы не играем наши песни, - почти с болью произнес он и опустил взгляд в пол. – Я не хочу, чтобы Майклу пришлось играть то дерьмо, которое заказывают у нас в пивнушках. - А зачем вы вообще играете? – не понимал Джон, и только он встретился взглядом с вымотанным Джеймсом, как на него волной обрушилось осознание того, что за все время, что они тут живут, никому из них, благодаря Джеймсу, ни разу не приходилось беспокоиться ни о чем ином, кроме музыки… Будто нет арендной платы за коттедж, покупок еды и ремонта в домике. Все просто всегда было, и Джон к этому привык, все это время старался быть частью группы, не понимая, что за музыкой и своими попытками общения с Майклом, своими творческими потугами он ничего для них не делает. - Разве… У нас есть проблемы с деньгами? – насторожился Джон, чувствуя, как от противного предчувствия засосало под ложечкой. - Ох, нет, мы - хреновы миллионеры, - тихо и саркастично произнес Джеймс и поморщился от боли.- Мы просрочили аренду за месяц, - едва слышно и сухо произнесла Нана.- Месяц?! – зашипел Джон. - Так… Почему мы вообще все еще здесь?- Майклу нравится это место, - с легкой улыбкой произнес Джеймс и поднялся с края душевой кабинки.- Но… Но что мы будем делать, когда начнут приезжать новые постояльцы? - В сарае есть лопата, - предложил Джеймс и посмотрел таким взглядом, что Джон даже поверил, что ради того, чтобы не расстраивать Майкла, МакЭвой готов с боем отстаивать это место.От этого что-то больно сжалось в груди, и дышать стало тяжело.Он ведь тоже часть этой группы. Часть этой странной семейки людей, которые каким-то образом нашли друг друга. И все это время он держался чуть поодаль и думал, что его не подпускают, не дают присоединиться по-настоящему. Но, может, он просто не доказал, что достоин быть частью их маленького мира? - Сколько?- Не глупи. Я же сказал, это не твое дело…- Я могу помочь. Я хочу, - искренне произнес Джон и продолжил не сразу, но голос его звучал уверенно как никогда. Прежде он не чувствовал, что принимает настолько правильное решение. – Полгода назад скончался мой дедушка и оставил мне наследство… Он говорил: ?Джон, потрать эти деньги на что-то, что правда того стоит?. И… Это стоит того. То, чем мы здесь занимаемся. Эта группа и наша музыка. Это стоит того.- Ты серьезно? – казалось, Джеймс впервые смотрел на него не как на что-то пришлое и инородное, а так же, как и на остальных. - Да. - Хорошо, - кивнул МакЭвой. – Завтра созвонюсь с арендодателем. Поедем к нему вместе. - Спасибо, - почему-то поблагодарил Джон, физически чувствуя, как растворяется стена недоверия, которой шотландец отгораживал его от всех в этой группе. *** Этого хватило. Этого было достаточно, чтобы ни о чем не думать еще четыре месяца. Невероятных четыре месяца, слившихся в череду прогулок по лесу, перепалок, смеха, и бесконечной музыки. Словно все встало на свои места и начало работать как по маслу. И это привело их к последнему дню записи. Они все встали с рассветом, и будить было никого не нужно, собрались в студии, горя желанием продолжить оставленную со вчерашней ночи работу. Майкл в одной простой зеленой майке и спортивных штанах (и, естественно, с неизменной головой) настраивал аппаратуру, пока все устраивались за инструментами. Джеймс и Нана уже раскурили по утренней сигарете - студия наполнилась легким запахом дыма. Симон и Джон синхронно начали проверять и без того идеально настроенные электрогитары.Тихо загудел и затих включившийся микрофон. Джеймс едва заметно кивнул и взял первые аккорды, повел за собой весь основной мотив, наполняя его завораживающим до дрожи звучанием.И голос Майкла... Когда он пел, то будто менялся. Его лица не видно, но даже Джон понимал это. Видел, как расслаблялось его тело, как менялся голос, как раскрепощалось общение. Майкл мог кричать, мог выть или сорваться на простой разговор, чтобы внезапно начать озвучивать свой же рассказ. И вот уже через ночные порталы космического пространства, разрезая их, несутся кометы, оставляя за собой росчерки света. Это вводило в транс, он окутывал их всех, и тело двигалось непроизвольно вместе с музыкой. Джон и Симон иногда подхватывали на бэк-вокале для большей глубины звука. И только Джеймс мог ворваться в общее звучание музыки, то играя легко и тихо, то разрывая звучание новыми электронными аккордами, которые разрывали панцирь спокойствия изнутри. В этом состоянии не было голода и усталости. Исчезло время и пространство. И реальность настигала их лишь тогда, когда стихали музыка и голос Майкла. От быстрого и веселого мотива до мрачного и тяжелого, оканчивая тихим, переливным звуком.Тишина после этого казалась оглушающей и нереальной, а тело окутывала слабость.Никто ничего не сказал, лишь переглянулись, медленно осознавая, что их работа подошла к концу. Джеймс отошел от своего места и достал из шкафчика бутылку виски, тихо откупорил ее и разлил напиток по бокалам. Пили в тишине и необычайном единстве. Той ночью сил разбрестись по дому не было, и, последовав примеру Майкла, все улеглись прямо на полу, скинув туда подушки и парочку пледов. Джеймс был вымотан как никогда. Слишком устал, чтобы думать, и, придвинувшись вплотную к Майклу, легко обнял его за талию, уткнулся лицом в его грудь, ощущая, как со спины его греет Симон, точно зная, что рядом засыпают Нана и Джон. И в это мгновение он мог каждого из них назвать своей настоящей семьей.