Глава вторая, (1/2)
в которой Юльхен встречает кое-кого из Европы.
С той первой встречи Юльхен и Рима прошло немало времени. Жизнь трёх германских стран потекла по-прежнему, но длилось это недолго. Древняя Германия стал пропадать в глубине своих земель, и иногда дети дожидались его сутками. Воин не распространялся о своих делах, но Юльхен замечала царапины на его руках и догадывалась, что наступило то самое время, когда Рим перешёл в наступление — пока что ненавязчивое. Но всё равно тревога не покидала девочку и усилилась, когда дедушка запретил им уходить далеко от дома.
Но однажды Юльхен этот запрет благополучно нарушила. Тем туманным утром она оставила полусонного братишку играть во дворе с мальчишками его возраста, зная, что это безопасно, а сама ушла в лес. Что ей двигало, Юльхен вряд ли призналась бы и под пытками. Собирательством она не увлекалась, к тому же, все нужные в хозяйстве растения росли в непосредственной близи с их деревней; следить за римлянами, последние дни куда-то пропавшими, ей было неинтересно – девочка наивно полагала, что дед любой ценой пинком под зад выдворит захватчиков с их земель. Впрочем, для самозащиты Юльхен захватила самодельный лук и стрелы – мало ли что.
И сейчас она с замирающим сердцем следила из-за кустов за молодым оленёнком, щипавшим ягоды и траву и то и дело вскидывавшим голову в поисках опасности. Не находя таковой, животное вновь возвращалось к еде, но оно явно чувствовало чьё-то чужое присутствие неподалёку, а потому внезапно сорвалось с места. Юльхен тайно гордилась своими охотничьими навыками, привитыми дедом, и в глубине души понимала, что, помимо неё, здесь могут быть и другие охотники.
Но внезапный азарт взбурлил в её крови, и девочка, забыв обо всём на свете, побежала за оленёнком, иногда спотыкаясь и чуть не падая. Её ноги заплетались в густых высоких зарослях, а нижние ветки деревьев хлестали по бледным щекам, оставляя на них алые полосы. Но Юльхен продолжала нестись вперёд, не разбирая дороги.На деле охотничий азарт был ей несвойственен: девочка не умела убивать – даже животных. Но она всегда восхищалась звериной грацией, силой и выносливостью. Последнее она видела прямо сейчас: молоденький олень продолжал удирать, вскидывая тонкие ноги. Юльхен начинала уставать, но шаг не сбавляла, а животное всё неслось прочь, ни на миг не останавливаясь.
Секундную лесную тишину пронзил резкий короткий свист. Олень словно споткнулся, а затем стал заваливаться набок, демонстрируя небу стрелу в боку. Глаза Юльхен расширились от неожиданности случившегося и от потрясения, а её ноги по инерции преодолели ещё несколько метров, прежде чем мир для неё замер размазанными и неподвижными красками.Девочка в шоке смотрела на убитое животное. Никогда раньше она не видела смерть так близко. Никогда. И осознание того, что такое смерть, пришло к Юльхен при взгляде в эти мёртвые, пустые, отражающие свет глаза.
Не будь Юльхен так поражена, она бы тут же принялась оглядываться в поисках убийцы, но она могла только стоять не двигаясь и смотреть на оленёнка. В её голове было пусто-пусто, а в ушах звенело. Казалось, сама жизнь леса остановилась, безмолвно глядя на поляну, где разыгралась печально неизбежная трагедия.
Одно долгое-долгое мгновение длилась эта звенящая лесная тишина, а потом, как будто лопнула натянутая до предела струна, к миру вернулись движение и звуки: с резким свистом прямо перед носом Юльхен в ствол ближайшего дерева вонзилась стрела с ярко-красным оперением.
Красный всегда был символом опасности: это был цвет огня и крови, цвет римских плащей…Стоило девочке вспомнить о европейских завоевателях, как к ней вернулись самообладание и способность двигаться. От неожиданности у Юльхен сердце чуть не выскочило из груди, а в следующий миг она снова рванула куда глаза глядят, не оборачиваясь и боясь замедлиться хоть на секунду.Сколько она бежала, Юльхен не помнила. Она остановилась лишь на краю высокого берега лесной реки. Оглядевшись и удостоверившись, что вокруг никого нет (для этого ей пришлось закрыть рот ладошками, что не выдавать себя шумным дыханием), девочка обессилено плюхнулась на траву и некоторое время так сидела, пытаясь отдышаться.
Когда она пришла в себя, сердце уже не пыталось продолбить дыру в её груди, а негромкий гул лесной жизни не казался тихим и подозрительным, а, наоборот, жизнерадостным. Юльхен скрестила ноги и подняла голову, наблюдая за крупной птицей, кружившей над гнездом на ветке высоко над землёй. Из гнезда то и дело выглядывали клювики птенцов. Девочка улыбнулась.
Тут послышался треск веток, и на другом берегу показалась мальчишеская фигура. Заметив её, Юльхен вытаращила глаза: ей бы никогда не пришло в голову вырядиться в фиолетовое, особенно в такое время, когда высок риск напороться на римлян, тем более в таком бросающемся в глаза наряде.
Очевидно, темноволосый мальчик, закутанный в фиолетовый плащ, был иного мнения или вообще не имел понятия о творящемся вокруг. Он с любопытством и лёгкой укоризной смотрел на Юльхен. Та, в свою очередь, смотрела на него, по-птичьи склонив голову к левому плечу.— Ты из глубины лесов? – спросил наконец мальчик.