4. Рюсей: Пробуждение (1/1)

Вода. Кругом вода. Она глухой непроницаемой стеной обступает со всех сторон и течёт, течёт беспрерывным потоком. Ощущаю её движение. А ещё вижу, что где-то там впереди толщу воды пробивает рассеянный свет. Он расползается серым пятном, становится ярче, чётче. Хочется туда. Хочется сделать шаг. Но... не получается. Что-то держит на месте. Сковывает. Как будто бы я камень. Тяжёлый, неподъёмный камень. Хочу пошевелиться, собираю все силы, вкладываю их в рывок и...Всплываю пузырьком воздуха. Легко и свободно скольжу сквозь потоки воды вверх. Всё выше и выше. Пока не пробиваю тонкую плёнку глади. Бесконечность... Ровная, светящаяся бесконечность белого неба раскидывается надо мной. Ни облаков, ни солнца, одна звенящая белизна. А под ней, под этой белизной, ещё одна бесконечность — тёмная, почти чёрная гладь воды. И будто бы вырастая из неё, тянется руками вверх чёрная фигура с завязанным белой тряпкой ртом и горящими глазами. Тянется к своей сверкающей копии, что как будто бы состоит из сгустившийся белизны. Глаза у сияющей фигуры завязаны грязной тряпкой, а руки сжимают кисти чёрного. Но нет силы в этом захвате.Успеваю рассмотреть это. Успеваю понять. А потом тонкая водяная плёнка истончается, рвётся, и я сливаюсь с белизной. Небо плавно приближается, теряет свою ослепительность и глубину, но отчего-то начинает резать глаза.Моргаю.Небо? Нет. Это потолок. Ровный белый потолок с квадратным плафоном люстры — только и всего. А глаза режет свет из окна. Зелёная штора задёрнута лишь наполовину, и приятная мягкая тень отползла в другую часть просторной комнаты, к шкафу и широкому креслу, а золотистые лучи падают в аккурат на кровать. Медленно оглядываю комнату, собирая сонные заторможенные мысли в кучу.Где я? Что это за комната? Как я сюда попал? Но ответы так и не приходят. Вместо них лишь холодящая пустота, от которой хочется непроизвольно съёжиться. А ещё мне кажется, что я что-то упускаю. Что-то очень важное.— Рюсей-сама, вы очнулись? — неожиданно звучит мужской голос. Вздрагиваю, бросаю взгляд на кресло. Из него поднимается и шагает навстречу высокий молодой мужчина в сером костюме. Аккуратное ухоженное лицо, совершенно белая, без тени загара, кожа, серебристые волосы, серые глаза, в которых читается вопрос.Он что-то спросил? Меня?Стоп.А как меня зовут?Этот простой вопрос падает всё в ту же пустоту, не находя ответа.Я... не знаю. Не знаю своего имени. Не знаю, кто я. Машинально опускаю взгляд на руки. Крепкие, жилистые, с длинными загрубевшими пальцами. Мои руки. Но я их, как впервые вижу. — Рюсей-сама? — зовёт мужчина.Рюсей — это моё имя. Моё. Но я его не помню. Ничего не помню. Я знаю, что руки называются руками и все остальные предметы и явления. А о себе — ничего. Полный ноль. Сижу, оглушённый этим пониманием, и не сразу замечаю, как мужчина подходит к кровати.— Рюсей-сама, вы в порядке? В порядке? В порядке ли я? Почему-то хочется засмеяться. В голос заржать.Да я в таком, блин, не в порядке, что и слов не подберёшь. Сажусь на постели и упираюсь взглядом в зеркальную дверцу шкафа. Там отражается обнажённый по пояс парень с всклокоченной черной шевелюрой, легкой небритостью и чёрными ошалелыми глазами. Моими глазами. Это я. Я!Медленно встаю и, как завороженный, подхожу к зеркалу. Смотрю на этого незнакомца. Почему я не помню это лицо? Эти руки? Всё это тело? Я ничего не помню! Почему?!— Рюсей-сама! Голос мужчины наполнен неподдельной тревогой, и это выводит меня из ступора. Оборачиваюсь, смотрю в серые глаза, силясь хоть что-то вспомнить.— Прости... э-э... те... Мы знакомы? Мужчина замирает, не моргая смотрит на меня. Ну да, скорее всего, знакомы. Он же знает, как меня зовут. Кстати, надо бы запомнить своё имя. Как там? Рюсей? Ну хоть прилично звучит. Мужчина прищуривается, делая шаг ко мне, но тут распахивается дверь, и в комнату шагает ещё один мужчина. Высокий, хмурый, шевелюра торчит иголками дикобраза, а бородёнка такая куцая, что аж смешно. Но смеяться не тянет, потому что лицо у вошедшего суровое, даже свирепое. Да и просто как-то не до смеха мне сейчас. — Мория, он уже очнулся? — с порога спрашивает он, замечает меня и кивает. — Ну наконец-то. А теперь выметайтесь отсюда. Хватит вам уже в моём доме околачиваться. — Эм... — тяну я, лихорадочно подбирая слова, чтобы описать свою проблему. — Тут такое дело... Я, ребят, вас не помню. Это так и должно быть? Или нет? Блондин по имени Мория воззряется на меня с тревогой, а дикобраз с бородёнкой прищуривается.— В каком смысле, не помнишь?— В прямом, — пожимаю я плечами. — Ничегошеньки не помню. И о себе тоже. Секунду дикобраз разглядывает меня, а потом усмехается.— Рюсей, сейчас не время для шуток.— Так я и не шучу. — Хорош уже клоуна изображать! Блин, да как мне объяснить, что я и правда ни черта не помню?— Генма-сан, — вмешивается Мория, а я попутно отмечаю, что к дикобразу блондин на ?сан? обращается, а ко мне на ?сама?. С чего бы такое уважение-то? — Подождите, пожалуйста. Это не похоже на шутку. — Так, Мория, — Генма-дикобраз поворачивается к блондину, — ты его не до лечил, что ли? — Я думал, что долечил, — говорит Мория. Он что, мой врач? — Так долечивай! Сейчас же! — рявкает Генма, скрещивая руки.Долечивать? Хех. Это, интересно, как? Волшебной таблеткой, которая чудесным образом меня исцелит? Смотрю на Морию, жду, что он будет делать. А он подходит, зачем-то берёт моё лицо в свои прохладные ладони, а потом резко придвигается ко мне, облизывает мои губы и пропихивает свой язык ко мне в рот.Это что за херь вообще? Это он так лечит?Одним рывком отпихиваю лекаря от себя.— Что за прикол, а? — спрашиваю я, зыркая поочерёдно на них обоих. — Думаете, раз я нихрена не помню, то ваши издёвки терпеть буду?— Вы ошибаетесь, Рюсей-сама, — тихо говорит Мория. — Никто и не думает над вами издеваться.— Ты, блин, мне язык в рот запихнул! Под видом лечения! Не издевательство, скажешь? — Нет, — качает он головой и очень серьёзно смотрит в глаза. — Я и правда так вас лечу. — Что?— Так, похоже, ты в самом деле ничегошеньки не помнишь, — произносит Генма, разглядывая меня. Ну наконец-то до них дошло! Но всё же, что это за прикол такой с ?лечением??— Слушай меня внимательно, Китамура Рюсей, — серьёзно говорит Генма. — Никто над тобой не издевается. Сегодня ночью, когда вы вместе с Морией возвращались после одной работёнки со стройки, на тебя наехал один тип на машине. И если бы не Мория, то сейчас бы ты лежал в морге. Стройка? Тип на машине? То есть меня сбили? Сбили на смерть? Но...— Мория тебя вылечил, и именно таким способом, который только что продемонстрировал. Мория не человек, он ками-сама. Твой ками-сама. — Ками?.. — переспрашиваю я. — Это в смысле ?бог??— Нет, — качает головой Мория. — Ками — означает ?бумага?. — Бумага? — Да, я не человек. Я сделан одним хитроумным Кукольником из высококлассной бумаги.Чего? Что он только что сказал? Из бумаги? Вот он? Они меня что, за придурка держат? — Ребят, — хмыкаю я, опускаясь на кровать, — Я, конечно, головой знатно треснулся. Память отшибло. Но не все же мозги вылетели. Хватит клоунов изображать, давайте серьёзно. Мория и Генма переглядываются. Затем бородатик подходит к письменному столу и что-то достаёт из ящика. — Держи, — Генма протягивает Мории нож для резки бумаги. — Он иначе не поверит. Мория снимает пиджак, принимает нож и начинает засучивать рукав рубашки.Эй! Что он задумал? Что он собрался делать?Я привстаю и с ужасом вижу, как тонкое лезвие молниеносно распарывает кожу и... И ни капли крови. Опускаюсь на кровать, глядя как порез медленно затягивается, не оставляя на руке и следа. Я, наверное, всё-таки двинулся умом и у меня галлюцинации. — Ну что, теперь ты готов слушать дальше? — спрашивает Генма.Он вальяжно раскидывается в кресле и насмешливо смотрит на меня. — Эм... — тяну я, с опаской косясь на непонятное существо по имени Мория, который преспокойно раскатывает рукав обратно.— Как ты уже понял, — продолжает Генма, — ками-сама не люди. Их делает один Кукольник специально для таких, как мы — для мастеров котодама. Я, ну и ты тоже, обладаем силой котодама, силой воплощать свои проклятья. Эта сила, к сожалению, имеет обратную сторону, она откатывает в нас, причиняя нам вред. Но ками-сама могут принять этот вред на себя. Для этого им нужен контакт со слизистой своего хозяина. Поэтому-то Мория тебя и поцеловал. Теперь всё ясно? Если честно, мне ясно только одно: что я схожу с ума. А ещё я чувствую, что в голову начинает вкручиваться тупая иголка, принося противную пульсирующую боль. Это, наверное, от напряжения. Все эти ками-сама, котодама, силы непонятные просто не влезают в мой стукнутый машиной мозг. Они и в нормальный, не стукнутый, мозг не очень влезут, а уж в травмированный и подавно. Особенно напрягает то, что меня причисляют к неким ?мастерам котодама?. — Подождите минуточку, — говорю я и поднимаю голову, в упор смотрю на Генму. — Ну допустим, всё это так. Допустим, есть мастера котодама, которые могут эти котодама произносить. Допустим, есть ками-сама, которые лечат повреждения своих мастеров. Допустим. Но вы что, серьёзно хотите сказать, что я вот такой вот мастер котодама? — Да, — кивает Генма. — Да бред это! — вырывается у меня. — Ну не верю я вам. Я не знаю, зачем, но вы надо мной прикалываетесь. Реально прикалываетесь вместо того, чтобы нормально всё объяснить. Я — мастер котодама. Ха-ха. Как смешно. Типа, я вот сейчас скажу тебе, старикан: ?Поковыряйся в носу?, и ты поковыряешься. Ага! Ну давай проверим!Прищуриваю глаза, вперивая в него взгляд, и с усмешкой произношу:— А ну-ка, Генма, поковыряйся в носу! Я готов заржать, потому что бред. Потому что ничего, разумеется, не получится, и всё это шутка. Но... Я вижу, как меняется в лице Генма. Каким напряжённым и испуганным становится это лицо. Вижу, как трясётся его рука, медленно поднимаясь. Как вторая рука вцепляется в первую, силясь остановить, но первая упрямо поднимается вверх, прямо пальцем к носу. Вижу, как лицо старика свирепеет, а потом слышу громогласное:— Рюсей, усни! Больше я ничего не вижу. Только чувствую, что падаю на что-то мягкое. На кровать, наверное.