5. 1842 год (1/1)

Днем на кладбище совсем не страшно. Здесь уютно, тихо и как-то спокойно. Надгробия совсем не кажутся мрачными, а в надписи ?Покойся с миром? чувствуется странная связь с новозаветным обещанием того, что однажды все умершие воскреснут?— уже для новой жизни, в новом мире.Джебедайя смотрит на лежащую в гробу мать, и не может оторвать от нее взгляд. Он находится в каком-то странном состоянии: то ему кажется, что в гробу лежит не его мать, то?— что рядом с ее гробом стоит вовсе не он.На его плечо ложится чья-то рука. Он оборачивается и видит перед собой Нильса Хагена.—?Мои искренние соболезнования, дружище,?— говорит Нильс.В его голосе звучит глубокая печаль. Нильс, искренне любивший миссис Морнингсайд, которая, будучи своеобразным антагонистом его сухой, чопорной тетки, в свою очередь, относилась к нему как родному сыну, чувствует себя осиротевшим во второй раз.—?Спасибо,?— отвечает Джебедайя. Ответ получился каким-то сухим, но говорить больше ничего не хочется.Нильс не уходит. Нерешительно помявшись с ноги на ногу, он становится рядом. Джебедайя чувствует легкое, дружеское соприкосновение их плеч, и сглатывает неожиданно подступившие слезы. В памяти всплывают строки, написанные рукой Нильса?— его, преисполненное тревоги и любви письмо пришло сразу же за сухим уведомлением домоуправителя, в котором деловито сообщалось о том, что миссис Морнингсайд находится при смерти, а также о том, что ?молодому мистеру Джебедайе, если он хочет застать мать в живых, следует как можно скорее вернутся домой?.Церемония погребения вскоре начинается. В толпе мелькает чье-то платье, чье-то смутно знакомое лицо. ?Кэтрин??— жарко ухает сердце, а затем падает куда-то вниз. В горле неожиданно пересыхает. Он жадно всматривается в пришедших на похороны людей, пытаясь отыскать Кэтрин, но она больше не показывается.***Он сидит в отцовском кабинете и разбирает бумаги. Уже глубоко за полночь, а бумаги все не заканчиваются. Строгий, хмурый взгляд старого Фридриха Моргенцайта на портрете говорит, что мать вела дела аккуратно, а имение находится в хорошем состоянии.Джебедайя согласен с дедом. В принципе, ему нет необходимости задерживаться в кабинете. Не уходит он только потому, что боится заснуть. Он знает, что, стоит ему только коснуться головой подушки и закрыть глаза, как он увидит глубокую могилу, в которой лежит мать. Увидит он и себя, склоняющимся над матерью со скальпелем в руке. Увидит он и неожиданно раскрывшиеся мертвые глаза матери, смотрящие на него с тоской и ужасом…Этот кошмар преследует его уже третьи сутки. Он понятия не имеет, откуда взялся этот сон. Когда кошмар приснился ему впервые, он даже пошел на кладбище, чтобы убедиться в том, что могила матери не осквернена, и что она спокойно спит вечным, мертвым сном.Возможно, это что-то нервное, плод влияния его лондонских занятий… Занятий, которые в итоге отправили старого Квинта в могилу (старик умер при весьма странных обстоятельствах, незадолго до отъезда Джебедайи из Лондона), а Тома Уотсона?— в сумасшедший дом. Занятий, из-за которых ему начало казаться, что запах мертвечины следует за ним повсюду.Он убеждал себя, что делает это только для того, чтобы стать хорошим врачом, чтобы приносить обществу пользу. Но самоубеждение помогало плохо. Вскоре он понял, что боится кладбищ, боится могил, боится мертвецов.И боится самого себя.***—?Сэр, к вам пришли,?— голос служанки выводит его из задумчивости. Он рассеянно благодарит ее и, тщательно закрыв ящик стола с документами, выходит из кабинета.В гостиной слышатся негромкие голоса, мужской и женский. Мужской явно принадлежит Нильсу Хагену?— иного обладателя такого гулкого, мощного баритона в городе просто нет. А вот женский… Когда он берется за ручку двери, его охватывает волнение и странное, непонятное томление.Он заходит, жмет руку Нильса, слегка морщится от его медвежьих объятий. Взглянув на пришедшую с товарищем девушку, он торопеет и деревенеет: это Кэтрин.—?Очень рада вас видеть,?— негромко произносит она, протягивая ему руку. У нее глубокий, грудной голос, очень похожий на голос матери.Сбылись предсказания городских кумушек: из миловидной девчушки Кэтрин выросла в красивую девушку. Говоря беспристрастно, в лице подруги детства нет ничего, способного свести с ума любого мужчину. Кэтрин красива строгой, целомудренной красотой. И одновременно есть в ее облике что-то неуловимое, что-то странное, сильное, почти дерзкое.Он произносит какое-то заезженное, покрытое плесенью, почти пошлое приветствие, целует ей руку, и, совсем позабыв про Нильса, ведет девушку к большому дивану. Он настолько взволнован, что не может понять, что чувствует в эту минуту.—?Прошу прощения, что не пришла раньше,?— говорит Кэтрин. Вдруг она запинается, и, точно забыв слова из заранее приготовленной речи, как в детстве, закусывает губу. —?Очень, очень жаль миссис Морнингсайд. Она была удивительной, замечательной… Теперь ее нет, а вы один, совсем один… —?скороговоркой произносит она, не сводя с него глаз. —?Как же вы теперь?В глазах Кэтрин таится что-то невысказанное, что-то, о чем она, вероятно, боится даже думать. От волнения он сильно сжимает руки девушки, и отвечает:—?Спасибо, что пришли, мисс Бэдфорд. Сам пока не знаю, как справлюсь… во всем этим. Много дел.Он понимает, что говорит что-то не то, но не знает, как реагировать на внезапную искренность Кэтрин. Вдруг он вспоминает про Нильса, вспоминает, что они с Кэтрин пришли вместе.Совершенно некстати вспоминается и то, как в детстве они с юным Хагеном соперничали из-за нее… Потом Джебедайя уехал в Лондон, а они остались здесь… От волнения он назвал ее ?мисс Бэдфорд?, а ведь она, наверное, уже не мисс, а миссис Хаген.Заметив тревогу в его глазах, Кэтрин тепло улыбается и мягко говорит:—?Прошу прощения за дерзость, но мне бы очень не хотелось, чтобы вы скоро покинули нас и вернулись в свой ужасный, мрачный Лондон. Ведь вы планируете задержаться дома?—?Да,?— отвечает Джебедайя, осторожно переводя взгляд с нее на Нильса, который, не дожидаясь приглашения, сел на другую сторону дивана,?— я пробуду здесь столько, сколько этого потребуют наши семейные дела.—?Я рад, дружище,?— отзывается Нильс,?— ведь это значит, что я еще успею познакомить тебя со своей женой.***—?Сегодня жарче, чем обычно,?— говорит Кэтрин.Как и тогда, в детстве, она сидит на том же ?индейском? камне. Растянувшийся во весь рост под камнем Джебедайя тихо и задумчиво скользит взглядом по ее точеному профилю, затем смотрит ей в глаза и блаженно улыбается. Он не вникает в то, что она говорит, он слишком поглощен собственными чувствами.Они гуляют уже несколько часов, но ему кажется, что время несется со стремительной быстротой. Стоит Кэтрин взглянуть на него, и у него кружится голова, стоит ей отвернуться, и он начинает задыхаться, стоит ей отойти от него всего на несколько шагов, как сердце судорожно сжимается, и ему становится физически больно.Он любит ее…Ему стыдно и неловко перед недавно умершей матерью, но, заглядывая внутрь себя, он не видит скорби. Она ушла, уступив место страстному, жгучему чувству.Слишком долго он глушил в себе это чувство, слишком долго он принимал его за братскую привязанность к подруге детства. Сейчас, когда он познал плотскую любовь, в нем появилась неуемная жажда обладания. Если раньше он смотрел на Кэтрин как на икону, то теперь, все еще не имея возможности и права прикоснуться к ней, желал ее целиком.Он любит ее.Он хочет ее.Он убьет любого, кто только приблизится к ней.Он убьет ее, если она посмотрит на кого другого.А потом убьет себя.Почувствовав на себе его вновь загоревшийся, ставший почти безумным, взгляд, Кэтрин, точно завороженная, смотрит ему в глаза. Кажется, сила его страсти передается и ей. Ее грудь тяжело вздымается, щеки розовеют. Отведя взгляд в сторону, она негромко говорит:—?Джеб, милый Джеб… Ты стал другим.—?Каким? —?Его голос звучит хрипло.—?Не знаю… Раньше рядом с тобой было хорошо и спокойно.—?А сейчас?Кэтрин нервно поводит плечом и отвечает не сразу:—?Когда ты так смотришь на меня, мне страшно.Он с огромным трудом пересиливает себя, со скрипом стискивает зубы, и смотрит в другую сторону. Его внимание привлекает колония красных муравьев, которые, точно солдаты, чинно маршируют к муравейнику. Он знает, как больно они кусаются, и все-же берет одного и сажает к себе на ладонь. Когда мощные челюсти муравья впиваются ему в палец, он испытывает странное наслаждение.—?Тогда я больше не буду на тебя смотреть,?— скрывая улыбку, говорит он.—?Нет,?— с волнением отвечает Кэтрин,?— ты смотри… Только не так.Они снова умолкают. Справившись с темными чувствами, Джебедайя чувствует, как его сердце наполняется невероятной нежностью. Когда Кэтрин оборачивается, в ее глазах лучится ответное чувство. Они оба замирают и смотрят друг на друга так, словно видят впервые в жизни. Внезапно в глазах девушки появляется грусть:—?Ты уедешь…Точно зачарованный, он качает головой.—?Нет, ты уедешь,?— возражает Кэтрин,?— ты талантлив, у тебя большое будущее. Что тебе делать в этой глуши?—?Открою здесь практику,?— отвечает он.—?В Лондоне больше возможностей.—?Что мне Лондон?—?И в Бостоне тоже… —?точно не слыша его, продолжает она.—?Что мне Бостон?—?И однажды ты женишься… —?Кэтрин вдруг умолкает и отворачивается.Ее поведение начинает казаться ему странным, и он невольно смотрит на нее иначе?— взглядом врача. То неуловимое в ее внешности и поведении, которое казалось ему милым проявлением индивидуальности, сейчас начинает обретать странную, уродливую форму, и щемящее чувство нежности уступает место тревоге.—?Кэтрин… —?пружинисто поднявшись на ноги, тихо, ласково зовет он ее.Она поворачивает к нему мокрое от слез лицо:—?О, Джеб… —?шепчет она, протягивая к нему руки.Одним прыжком он оказывается рядом с ней и успевает подхватить ее до того, как она без сознания скатывается с камня.