2. 1825 год (1/1)

Он стоит посреди пустыни. Его ноги тонут в зыбучих песках, раскаленное солнце безжалостно печет голову. Пробегающий мимо скорпион вдруг неожиданно настораживается, задерживается, и, навострив на него страшное жало, бросается в атаку. На ходу скорпион вдруг увеличивается в размере и превращается в жуткое красноглазое чудовище на трех ногах.Ему нечем защититься, его руки тоже уходят в горячий розовато-оранжевый песок Сахары. Он пытается выбраться, но это бесполезно?— песок держит его крепко. Медленно, но верно он погружается по грудь, а потом и по горло…—?М.ммам… —?мычит он, когда песок набивается ему в рот. Почувствовав, что сейчас задохнется, он делает неожиданный и сильный рывок, и… просыпается.На лоб ему тут же ложится легкая, прохладная рука. Странное дело, но, открыв глаза, он видит знакомый потолок с лепниной?— это потолок детской. Совсем рядом, у изголовья?— встревоженные мамины глаза, вокруг которых пролегли серо-синие тени. Одновременно он почему-то чувствует, как его тело все еще находится в песках Сахары. Ноги, руки, грудь и голову сильно печет, и только нежная, ласковая мамина рука приносит некоторое облегчение.Со стороны слышится чей-то голос, глухой и одновременно гулкий:—?Рецидив.Ему кажется, что это голос Бога.Мама убирает руку, ее глаза куда-то уплывают. Рядом с изголовьем появляются другие глаза, строгие, мужские, тоже встревоженные. Глаза кажутся ему смутно знакомыми. Отец?.. Нет, не отец.Он чувствует, как чья-то мягкая, но сильная рука открывает ему рот, как внутрь проникает что-то жидкое и горькое. Ему кажется, что это яд того чудовищного скорпиона.—?Ммммм… —?стонет он, пытаясь выплюнуть яд, но та же самая рука не дает ему этого сделать.—?Не воюй! —?Строго говорит обладатель руки, и в этом глубоком баритоне он узнает голос доктора.Обессилев от борьбы с рукой, он чувствует, как его снова тянет, засасывает куда-то. Он пытается сопротивляться, но силы слишком неравны. Он проваливается в сумрачную, вязкую бездну и оказывается в небольшой, тесной комнате без окон.Удивительно, но он сохраняет способность мыслить. Его мысли подобны слабому ручейку, но они отнюдь не бессвязны. Сейчас он на все сто процентов уверен, что умер и отправился в ад. Вспоминается картинка из совсем недавнего прошлого, когда, единственный раз за свою пятилетнюю жизнь, он украл на кухне сахар и с превеликим удовольствием съел его в одиночестве, а потом совершил еще один грех, не рассказав о своем проступке на исповеди. Он уверен, что Бог наказал его именно за это…Неожиданно рядом с ним появляется непонятно, откуда взявшийся человек. Это высокий, пожилой мужчина с суровым, худым, болезненно-бледным лицом. Незнакомец не кажется ему злым, потому что его серые глаза, почти скрытые густыми кустистыми бровями, смотрят на него отнюдь не строго, а, скорее, со сдержанным любопытством.Мальчик же глядит на него в немом изумлении, широко распахнув глаза и приоткрыв рот. Этот высокий человек, затянутый в строгий темный костюм, кажется ему странно знакомым, и одновременно он уверен, что никогда не встречал его раньше.Мужчина, точно нехотя, усмехается, и по движению его губ становится понятно, что улыбается он крайне редко. Затем он протягивает руку и кладет на голову мальчика свою узкую, но жилистую ладонь, точно благословляя его:—?Ма-а-альчик… —?Негромко тянет он. Его низкий, хрипловатый голос звучит глухо и темно, но мальчику не страшно. —?Еще нескоро, мальчик…Какая-то сила подхватывает мальчика, и он уносится прочь из этой странной комнаты. Перед глазами что-то быстро-быстро мелькает, что-то настолько яркое и разноцветное, что становится больно смотреть, и мальчик крепко зажмуривается. Когда он открывает глаза, то видит, что вновь находится в детской, на своей кровати. Он еще не знает, что ему лучше, но одновременно чувствует это. Находящийся в комнате доктор подтверждает то, что неясной тенью бродит в сознании мальчика:—?Миновало,?— отрывисто бросает он.—?О, Джебедайя… —?тихо всхлипывает сидящая рядом мама, и еще тише шепчет,?— слава Богу, слава Богу, слава Богу…Доктор снова вливает в него лекарство, а потом весело подмигивает ему:—?Молодец… Спи. Все будет хорошо.Глаза закрываются сами, и он, не успев ничего сказать про сахар, погружается в странный, теплый сон выздоравливающего человека.