Часть 2.1 Возвращение Наоки (1/1)

— Рёко! Рёко, стой! Маленький засранец! — Ни за что! — показывая Каору язык, перебегаю в другой конец репетиционной. — Если поймаешь — снова же поцелуешь! — возмущенно топаю ногой. — А тебе, значит, не нравится?Заливаюсь краской настолько, что щеки начинают пылать. — Но не так же часто!Каору вопросительно выгибает брови, но так и не дождавшись от меня ответа, равнодушно садится на диван и начинает что-то читать. — Что это? — вопрошаю я, не сходя с места. — Подойди — почитаем вместе. — Неа.Меня игнорируют. Но проклятое любопытство берет верх, за что я был немедленно наказан: Каору повалил меня на диван, усаживая на колени, и, недобро улыбаясь, крепко держит в объятиях. Мои попытки вырваться ни к чему не привели, и уже в следующую секунду я таял от нежных губ и языка, играющих с моим ртом, и прикосновений под футболкой в области живота. Волны желания накатывали на меня одна за другой, но, вспомнив, что я не собираюсь пока что лишаться девственности, я взял себя в руки и отстранился. Обожаю такие моменты: когда Каору не хватает воздуха, от овладевающего им возбуждения, он тяжело дышит, глаза затуманены желанием, а соблазнительные губы тянутся за поцелуем. Упираюсь руками в его грудь. Нет! Он делает пару глубоких вдохов, усмиряя свои чувства, и уже с ясным взглядом смотрит на меня. Странно, но онникогда не настаивает на продолжении, если я его так бесцеремонно останавливаю. И я ему благодарен за это, т.?к. к чему-то большему пока не готов.Беру листок, который был небрежно откинут в сторону, читаю:?Ласка и сладости?Я хочу целовать тебя до безумия,Я хочу обнимать тебя до усталости.В этой жизни ведь нет большей радости,Чем дарить тебе ласку и сладости.Своим взором морочишь мне голову,Хотя сам ты об этом не ведаешь.Ну а я, словно мягкое олово,Поддаюсь, не сказав даже слова.Твое имя щекочет мне губы,

Когда в снах о тебе я мечтаю.И всегда, когда взгляд твой поймаю —

Тебя быть я со мной умоляю!От прочитанного по телу растекается тепло: в песне описаны все чувства Каору. — Мило, — дурак, это же для меня писалось, а я менее банального ничего не смог придумать! — Немного другой реакции ожидал, но ладно, — обиделся.Виновато улыбаюсь — надо исправляться. Сажусь на Каору, прижимаясь своим пахом к его, запускаю руку в волосы, немного наклоняя голову назад, освобождая доступ к шее — целую, оставляя бледно-розовый след. Он шумно сглатывает и крепко обнимает за спину, прижимая ближе — тянется за поцелуем.Но приближающиеся к репетиционной голоса, заставили меня в секунду перебраться на другой конец дивана. Ребята, наученные горьким опытом, за что мне каждый раз при виде их становится стыдно, погромче позвенели ключами, повернули в замке, и, еще пару секунд постояв, зашли. — Привет, Нарисо, Мизуми! — Каору помахал им, откладывая в сторону гитару (и когда только успел ее взять?) — Привет! — Здарово! — Привет! А Каору новую песню написал, — отвлекшись якобы от глубокого чтения, сдал я любимого. — О, твоя муза подобрела — ты стал часто писать, — пошутил Мизуми. — Да если бы, подобреет она!Я больно пнул Каору в бедро, чтобы он не болтал лишнего, но лишь услышал недовольный вопль потерпевшего и сдерживаемые смешки ребят. — Ладно, парни, знакомимся с текстом и думаем над музыкой, — перешел я к делу.Вскоре появилась мелодия, которую сам Каору и придумал. — Как у тебя получается так быстро писать и сочинять? — как-то спросил я, нарвавшись на теплый, но насмешливый взгляд. — Ну, когда ты украдкой наблюдаешь за мной, любуясь — все получается само собой.Каору, конечно, схлопотал очередной пинок, но в долгу не остался — урвал поцелуй.Репетиция в самом разгаре, мы играем ?Кошку?, но краем зрения я замечаю, что в репетиционную по-хозяйски вошел какой-то незнакомый парень, и перестаю петь. — Рёко, ты чего? — интересуется Нарисо, но, проследив за моим взглядом, сам замолкает. — Наоки... — шепчут его губы. — Наоки? — отрывается от барабанов Мизуми. — Наоки! — радостно кричит Каору улыбающемуся парню, и все трое, как по команде, срываются с места и бросаются на этого незнакомца.Передо мной развернулась жизнерадостная сцена: четверо орущих ребятишек валяются по полу и душат друг друга в объятиях. Только вот мне не было так весело. Что это, черт возьми, за парень и с какого ему так рады?! Я ревновал и просто по-черному завидовал такому вниманию со стороны ребят и тем более Каору. Почувствовав на себе мой прожигающий и вопрошающий взгляд, Каору, не переставая смеяться, ответил: — Это Наоки, наш вокалист.