Глава 3 (1/1)

Теодор проснулся утром от того, что при попытке повернуться на спину шею прострелило болью. Застыв в одном положении, так и не повернувшись до конца, Теодор с вялым неудовольствием подумал, что вот они, минусы долгой работы с книгами за неудобным столом. Хорошо, что этих самых минусов было немного. Снилась какая-то белиберда. Круги чёрные, тьма-тьмущая этих кругов, и все они — внутри одного большого, летящего прямо на него, Теодора. И приснится же… Жаря аппетитно скворчащую яичницу на маленькой сковородке, Теодор вдруг решил, что к чёрту этот сегодняшний выходной. Тайна, которую он расследовал, была гораздо интереснее всего, чем он мог бы заняться в Ведторпе. И тупик, в который он зашёл, совсем не тупик. Где-то всегда есть дверь — иногда потайная, а иногда и вовсе лаз для кошки или мышиная нора, и пора бы поискать эту лазейку. И начать лучше всего с осмотра здания архива. Закинув на плечо сумку с ноутбуком, Теодор вскоре вышел из квартиры и направился туда, где, как ему сказали, находится архив. Путь был недолгий: городок можно было за день весь пройти пешком, вдоль и поперёк, и потому Теодор решил не спешить. Повсюду встречались артефакты и достопримечательности эпохи Договора. Не то что в больших городах, в которых люди быстро убрали всё, относящееся к ней, словно стыдились своей истории. Вот кованая ограда с амулетами против всякой нечисти, рядом с домом — что-то вроде алтаря для томте, домовых. Раньше туда складывали подношения для этих маленьких помощников, обычно табак, одежду и немного еды. Теодор присмотрелся: надо же, и сейчас там, на камне, что-то лежало! Создания давно уже ушли, спрятались кто куда после расторжения Договора, а многие всё ещё продолжают верить. Печально, что люди и мифические существа так и не смогли ужиться друг с другом. Вот и стела стоит на другой стороне улицы — напоминание о той кровопролитной войне. Наверное, многие фольклористы в глубине души ещё надеются понять, как исправить ошибки прошлого, только Теодор не был уверен, что это возможно. ?Паршивая овца своего племени?, — сказал ему однажды приятель после жаркого спора на тему. Каждый в итоге решил, что правота за ним, но сейчас Теодору казалось, что истина, как всегда, где-то посередине. Честно говоря, вряд ли сами мифические создания хотят что-то исправлять, но возможности спросить у них напрямую уже не представится. Так, в размышлениях о прошедшем, Теодор дошёл до архива. Здание было низким, непримечательным и казалось очень старым — наверное, двадцатый век, не меньше. Ещё не зайдя внутрь (надо же попытать удачу!), Теодор вдруг ощутил неприятную щекотку в затылке, будто сзади кто-то стоит и внимательно смотрит на него. Он обернулся: никого. Показалось?.. Сразу вспомнились все глупые подозрения насчёт женщины-библиотекаря, и Теодор против воли ступил в прохладный холл архива уже внутренне напряжённым. В отличие от библиотеки, здесь за столом сидел невзрачный на вид мужчина с короткими усиками; таких усов, подумал Теодор, сейчас уже и в провинции никто не носит. Кроме них двоих, в небольшом зале, заставленном книжными полками, больше никого не было. — Здравствуйте, — начал Теодор, стараясь держаться уверенно. — Я Теодор Алмстен, работаю на кафедре фольклористики в Стокгольмском университете, — он показал документы. — Исследую эпоху Договора. — День добрый. Нужны какие-то документы, герр Алмстен? — спросил невзрачный библиотекарь таким тоном, что было совершенно непонятно, как он относится к этому неожиданному вторжению. И Теодор решился: — Видите ли, мои исследования косвенно касаются предпосылок, приведших к заключению Договора, и здесь в некоторых газетах всплывает фигура Нэйтана Ингрэма, директора американской компьютерной компании IFT… — и тут Теодор начал вдохновенно врать, вспоминая вычитанные накануне в газетах факты: — Ингрэм незадолго до Договора начал говорить о необходимости межвидовой дружбы, разрабатывал софт, могущий помочь установлению контактов между людьми и мифическими существами. В библиотеке я нашёл мало информации, и меня перенаправили сюда. Лицо мужчины по-прежнему было непроницаемым. — Боюсь, я ничем не могу вам помочь, герр Алмстен, — сказал он. — Я не имею права предоставить вам эти сведения без официального подтверждения сверху. Увы, ваши слова нельзя ничем подтвердить. Вот же хитрый жук!.. Теодор сделал скорбное лицо, уже замышляя бунт: — Как жаль. Ну что ж, благодарю вас, — сказал он и словно нечаянно выронил документы. Собирая их по полу, он цепко выхватывал взглядом детали вокруг: мужчина действительно только один, и снаружи сидит охранник; входная дверь закрывается на ключ, но выглядит хлипко, а дверь в конце зала имеет замок и щеколду. Окна в противоположность дверям новые и крепкие, снаружи не откроешь — значит, если и замышлять вторжение, то вторгаться лучше традиционным способом. Выйдя на улицу и сделав большой круг, Теодор увидел и заднюю дверь здания архива — железную, выкрашенную под дерево, словно этим думали кого-то обмануть. Рядом в конуре спала собака, и Теодор был уверен, что выбирая между дюжим охранником и собакой, лучше выбрать второе. Вернувшись в квартиру и снова начав рассматривать ящик, Теодор подошёл к окну. Краем глаза он увидел чью-то тёмную фигуру, исчезнувшую за стеной дома напротив. Так вот почему с утра у него ощущение щекотки в затылке… Кажется, за ним и вправду следят. *** Утром следующего дня Рут решила, что на станции метро ей делать нечего. Никогда не подводившее шестое чувство словно трогало сердце невидимыми лапами, и Рут понимала: сегодня что-то случится. ?На твоё лицо сейчас смотреть невозможно?, — сказала она Сэм и потащила её на уличный фестиваль в честь годовщины заключения Договора. Увидев, что большинство присутствующих на нём раскрашивают свои лица, изображая мифических существ, Сэм, видимо, оценила шутку. Но гримироваться отказалась, показав Рут средний палец. Их едва не затянуло в яркое праздничное шествие, больших трудов стоило остаться в стороне от толпы. — Полная лажа, — проговорила Сэм, глядя на колонну людей, идущую по Таймс-сквер, и Рут разделяла это мнение. Происходящее казалось в большей степени цирком, чем демонстрацией дружественных межвидовых отношений. Воздушные шары, растяжки, маски; загримированные люди на праздничном движущемся помосте изображали подписание Договора президентом Прайсом и Кетцалькоатлем — индейским белобородым богом искусства и наук. У каждой страны свои боги и свои Договоры. И чем сложнее ситуация с соблюдением Договора в стране, думала Рут, тем ярче карнавал. От буйства красок вокруг и мигающих неоновых вывесок Таймс-сквер рябило в глазах, и взгляд сам собой переметнулся на сдержанные цвета шествия рядом с основной колонной. Люди держали самодельные плакаты с надписями ?Расторгнуть Договор!?, ?Планета для людей? и другими схожими по тематике лозунгами. Наконец что-то правдивое в этой конфетной приторности. — Я знаю, как мы можем получить номер от Машины, — вдруг сказала Сэм. Внутри Рут всё замерло. Она приподняла бровь, скрывая свои истинные эмоции от этой новости, но Сэм была проницательнее. — Хвост спрячь, он снова все твои мысли с головой выдаёт. Видишь плакат вон там? Который ?они вторгаются в наши жизни, слушают наши разговоры…? и бла-бла-бла. Вот он навёл меня на мысль. Принцип такой же, как в офисных АТС — перехват звонков для номеров, включённых в группу. Нам даже не нужно вламываться к Самаритянину и отключать ту хрень, которой они обрывают связь, достаточно подключиться к группе перехвата звонков в городской АТС и надеяться, что мы перехватим сигнал раньше, чем Самаритянин. Какого чёрта это мне раньше в голову не пришло? — Не думай об этом, милая. Как считаешь: связаться с Гарольдом или разобраться с проблемой прямо сейчас? Сэм скептически посмотрела на неё, и Рут нежно улыбнулась. — Я тоже считаю, что незачем терять время, — сказала она, подходя к угнанному на днях мотоциклу и надевая шлем. Ехать пришлось недолго. Главное здание нью-йоркской телефонной станции стояло в стороне от офисных и не представляло собой ничего особенного. На окнах были опущены жалюзи, а дверь главного входа в течение тех минут, что Рут и Сэм наблюдали за ней, оставалась закрытой. В праздничный день здесь должны были остаться всего пара человек, не больше. — Я в обход, — кратко сказала Сэм, и Рут проследила её путь до стены соседнего дома. В течение нескольких минут было тихо, и наконец телефон Рут завибрировал. ?Всё чисто. Можно взломать заднюю дверь?. Куда без старого-доброго взлома?.. Крадучись Рут обошла здание, стараясь быть незаметной. Тянуло использовать магию невидимости, но нет, её лучше приберечь на крайний случай. Войдя в уже открытую дверь, Рут достала пистолет. Рядом в полумраке щёлкнул предохранитель — Сэм сделала то же. — Думаешь, Самаритянин может ждать нас и здесь? — хмыкнула она. — Скажем так: я бы удивилась, если бы он не ждал. Поднявшись по лестнице на первый этаж, они остановились, и тут Рут своим чутким слухом уловила чужие шаги. — Вверх! — сказала она шёпотом, и они поднялись на два пролёта, встав по обе стороны дверей, ведущих на этаж. Здесь было тихо. Рут выглянула в коридор: бесконечные ряды кабинетов. — Нам нужен первый этаж, — проговорила она. — Пойдём поищем другой лестничный пролёт. В конце коридора, спустя ряды одинаковых безликих дверей с табличками, они нашли вторую лестницу и стали осторожно спускаться. На лестничной площадке Сэм подняла вверх руку со сжатым кулаком: внизу стоял похожий на охранника мужчина, переговаривающийся с человеком вне поля зрения Рут. Кажется, пришло время для магических трюков. Рут показала Сэм жестом, что нужно зажать нос и рот, и после, сосредоточившись, создала в раскрытых ладонях сонное облако. Всего пара мгновений — и преграда на их пути устранена. — Магия восстановится только через пару часов, — мимоходом предупредила Рут, открывая наконец-то нужную им дверь. — Хотя она уже вряд ли понадобится. Войдя через широкие металлические двери, они увидели ряды серых коробок с тянущимися между ними проводами. Рут открыла дверцу одной из них и стала изучать содержимое. Лампочки, тумблеры-переключатели, два кабеля… не самое сложное устройство. — Найди ближайший телефон, — потребовала она, читая надписи на тумблерах. Трубка вскоре легла в её ладонь. — Кстати, — добавила Сэм, — здесь скоро будет Риз. А ведь всё шло как по маслу… — Не буду спрашивать, почему ты вдруг решила испортить нам такое приятное времяпрепровождение. — Хуже от присутствия Риза точно не будет. Даже перепадет бонус в виде Финча с его собственными компьютерными фокусами. Вы потрясающе умеете не срабатываться, всегда любила наблюдать за этим реалити-шоу. — Я работаю в одиночку, — Рут повернула один из тумблеров. — Мне даёт указания Машина, а не Гарольд. — В одиночку. А я — твой внутренний голос. Рут не ответила, понимая, к чему приведёт этот разговор. Все пути и все диалоги ведут к Гарольду. С ожесточением она переключила кабель в соседний разъём, и тут телефон в её руках зазвонил. Она переглянулась с Сэм и нажала на кнопку соединения. — Рада слышать тебя снова, — ласково шепнула Рут в динамик, и наконец-то, спустя дни полного молчания, Машина заговорила. ?Хаос. Письмо. Зеркало. Фокстрот. Рука. Опус. Картина. Дельта. Сияние?. Рут, прослушав сообщение, уже собиралась нажать на отбой, но Машина через паузу добавила: ?Самаритянин?. У Сэм даже не изменилось выражение лица. Она спокойно достала пистолет и взвела курок. — Ты сама говорила, — сказала она, — что удивилась бы, если бы он нас не ждал. *** — У нас есть связь с Машиной, мистер Риз! — Гарольд спешно поднялся, надевая пиджак. — Я получил от Рут слова. Нужно как можно быстрее трансформировать их в номер! — Удачи. Надеюсь, скоро мы узнаем то, что Самаритянин от нас скрывает. И… Финч? Гарольд, уже почти покинувший станцию, остановился на верхней ступеньке и вопросительно посмотрел на Джона. — Я бы на твоём месте взял сегодня пистолет с серебряными пулями. Забыл? — Вендиго… — пробормотал Финч, спускаясь и с неохотой взвешивая в руке оружие. — Благодарю. Постараюсь вернуться как можно скорее. Библиотека, используемая Гарольдом для дешифровки поступаемых от Машины данных, находилась не слишком далеко. Потайной ход из заброшенной станции нью-йоркской подземки вёл к городской публичной библиотеке. Когда приходил новый номер, обычно утром, на дешифровку уходило время, достаточное для короткой прогулки через квартал. Но в праздничный день получить номер было немного сложнее. Джон сосредоточился на выборе оружия и в итоге решил, что незачем брать с собой лишнее. Шоу вызвала его лишь для подстраховки. Выйдя со станции, он купил себе на углу улицы талисман, которыми промышлял теперь едва ли не каждый второй. Торговец, сидящий рядом со своим лотком, бегал пальцами по телефону и не пытался привлечь покупателей. В этом не было нужды: в дни, когда силу обретали самые опасные создания, вроде того же вендиго, от покупателей никогда не бывало отбоя. В метро наушник Джона завибрировал. Джон, внутренне напрягшись, нажал на него и услышал голос Шоу. Она говорила быстро и словно второпях, но по армейской привычке очень чётко проговаривала слова. ?Джон, мы справимся. А Финчу может быть нужна помощь?. Это были две самые долгие минуты в вагоне до пересадки.*** Теодор лёг спать где-то в пять часов вечера, надеясь выспаться до того, как придётся идти ночью в архив. Но нервное возбуждение сводило на нет все попытки. Он ворочался на скрипучей кровати, пытался думать об успокаивающем и приятном: о рыбалке, о своём тихом доме. А ведь в том доме наверняка скучал по Теодору оставленный под присмотром тётушки пёс… Сон окончательно ушёл. Теодор перевернулся на бок, задумчиво рассматривая таинственный ящик, найденный под деревом. Ящик словно притягивал взгляд, гипнотизировал. Манил. Теодор не был уверен, сколько минут он пролежал так, бессмысленно пялясь на рогатую голову над кругом по центру, но когда его отвлек мигнувший экран ноутбука, почувствовал облегчение. Оказалось, что на почту пришло сообщение. Теодор, потянувшись с кровати рукой, нажал на экран, открывая сообщение — и нахмурился. Какого только странного спама он не видел в своей жизни, но это… Сообщение состояло из сплошных нулей, написанных не в строчку, как можно было ожидать, а образовывавших собой фигуру, которая напоминала полукруг. И адрес приславшего был каким-то странным… Разве существует такая почта?.. Сбитый с толку, отчего-то вконец раздосадованный, Теодор провёл за ноутбуком несколько минут, пытаясь выяснить, что это может быть и от кого. Но все концы уходили в воду. ?Студенты, — подумал он. — И с каждым годом всё изобретательнее?. Выкинув странное письмо из головы, Теодор начал собираться в архив, ощущая себя завзятым авантюристом. Одеться полностью в чёрное не удалось: штаны подходящей расцветки имелись, а вот чёрной водолазки или рубашки не было, один только коричневый свитер. Да и маски, вроде тех, что воры в старых фильмах носили, у него не имелось, а купить что-то похожее сегодня он не додумался. Пришлось надеть большие лыжные очки. Оглядывая свою фигуру в зеркале ванной, Теодор кисло подумал, что он похож не на спецагента или вора, а на городского сумасшедшего. Вскоре, перебегая от дома к дому и отчаянно желая сбросить дневной хвост, Теодор пожалел, что не надел что-нибудь поудобнее. Желание бравировать само собой улетучилось. В свитере было невыносимо жарко, а лыжные очки прилипли к лицу и, чертыхнувшись вполголоса, Теодор их снял. Спрятавшись у чьего-то забора и просматривая улицу, он пытался засечь слежку, но никого не заметил. Однако он сомневался, что настоящий спец будет прятаться так же неуклюже, как он. С этими мыслями Теодор с трудом выбрался из ниши-алтаря для ниссе, которую заметил днём. Нечаянно он задел рукой миску с подношением, и она с железным звяканьем упала на нижний камень. На секунду Теодор закрыл глаза, молясь, чтобы этого никто не услышал. — Так и появляются легенды о томте, до сих пор живущих среди людей, — пробормотал он, обходя забор вокруг архива. Всё никак не удавалось найти какой-нибудь пень — или большой камень, на худой конец, — чтобы этот забор преодолеть. Пришлось обходиться своими силами. С трудом перевалившись через забор и почти мешком упав на другую сторону, Теодор с тоской вспомнил, что последний раз физическая нагрузка у него была с месяц назад — когда нёс окуней в тяжёлом ведре, возвращаясь с рыбалки. К тому же один из его ботинков остался за забором, и дотянуться до него руками никак не удавалось. — Вот чёрт, — сказал вдруг Теодор, прижимаясь к забору, — почему меня никто не лечил от забывчивости?.. Перед ним стоял сегодняшний пёс. Пока он не лаял, но Теодор слышал негромкое рычание и видел — о, очень хорошо видел! — наполовину обнажённые клыки в собачьей пасти. И как назло кусок мяса застрял у Теодора в кармане… — Спокойно, дружище, — пробормотал он, успокаивая то ли себя, то ли пса — он сам не был уверен. — Я не враг. Я всю жизнь любил собак, и у меня даже есть пёс вроде тебя, правда, не овчарка, а сеттер, но без разницы… Говоря какую-то чушь, он медленно, прислушиваясь к тихому рычанию собаки, достал аппетитный бифштекс, завёрнутый в бумагу. Предполагалось, что разворачивать Теодор его будет заранее… — Спокойно, спокойно, — повторял он, слыша лишь рычание и своё собственное бешено бьющееся сердце. — Вот, держи. Только не трогай меня, пожалуйста. Я жилистый и невкусный. Пока пёс настороженно обнюхивал бифштекс, Теодор начал пробираться к двери. Шаг за шагом, осторожно нащупывая ботинком землю, чтобы случайно не споткнуться. Дверь совсем рядом, ещё пять ступенек, ну же… Наконец Теодор схватился за ручку двери, как за спасительный круг. Металл холодил и успокаивал, сердце словно само собой стало смирять своё неистовое биение. Пёс окончательно забыл про Теодора и занялся бифштексом, так что временно можно было выдохнуть. — Универсального открывателя у меня, к несчастью, нет… — прошептал Теодор себе под нос, — …но зато у меня есть моя ?железяка?! Универсальный открыватель был изобретением какого-то умелого мошенника и быстро распространился среди маргиналов разного пошиба. Он открывал и электронные замки, и обычные, а походил на открывалку для пива. Чем, собственно, тоже являлся — похоже, изобретатель обладал недюжинным чувством юмора. Открыватели быстро запретили, и теперь достать их стоило немалого труда. ?Железяка? же когда-то представляла собой металлический прут, который с лёгкой руки друга Теодора, однажды потерявшего ключи от машины, стал тоже чем-то вроде универсального открывателя, но попроще и исключительно для обычных замков. Повторить своё изобретение друг уже не смог, и в итоге после одной карточной игры ?железяка? прописалась у Теодора. Впрочем, он до сегодняшнего дня не думал, что однажды придётся применить её в таком деле. Вопреки ожиданиям, замок сопротивлялся недолго, и вскоре Теодор вошёл в тёмную подсобку, пахнущую пылью и старым тряпьём. *** Рут не ожидала её увидеть, Рут даже не думала, что в принципе увидит её когда-нибудь снова. — Какой приятный сюрприз, Мартина, — сказала она. — Снова подалась к людям? Мартина внешне почти не изменилась с тех пор, как Рут видела её в последний раз уходящей из леса. Речной конь не прощал мелких подлостей своим же. — Рут, дорогая моя. Ты никогда не видела полной картины, — ответила Мартина. Её длинный коровий хвост мерно покачивался, а кончик чуть подрагивал. Таким образом хвост реагировал на концентрирование магии. — Так просвети меня, — ответила Рут, доставая пистолет. Блефовать перед другой хульдрой смысла не было. Они и так видели друг друга насквозь. Надежда только на Сэм, если Мартина её ещё не почуяла. Рут мысленно улыбнулась: хорошо, что на Сэм сейчас много её, Рут, запаха, это удачно совпало. Может, стоит заниматься сексом перед каждым выходом наружу?.. Неплохая идея. — Я пришла не для того, чтобы тебя убивать. Пока нет, хотя ты мне никогда не нравилась, Рут-из-норы-под-ясенем. Я ещё помню, как ты четыре века назад увела у меня парня из Иттербю. Рут вспомнила этот эпизод из своей жизни. Помнится, она так сделала, чтобы отомстить за Речного коня, которому молодая плутоватая Маш* (как некогда звали Мартину, пока она не ушла впервые к людям) испортила воды магическими водорослями. Бедный речной конь путался в них ногами. Но тогда Маш была прощена, ведь даже Конь не знал, что этот поступок — лишь первый в череде многих. — Увела бы и снова, будь уверена. Ну, не будем ностальгировать по прошлому, вернёмся в настоящее. Что ты хочешь от меня сейчас? Связь с Машиной я уже наладила, и скоро номер будет у нас. — Скоро? О нет. Рут смотрела на Мартину и думала о том, как они с ней непохожи, две хульдры из одного леса в окрестностях деревни Иттербю. Рут предпочитала, чтобы её каштановые локоны свободно лежали на плечах; Мартина же свои светлые волосы забрала в пучок сзади. Рут смотрела на неё, это явление из своего прошлого, и улыбалась, а вот на лице Мартины ни разу за разговор не появилось и тени улыбки. Время меняет людей, но меняет ли оно магических созданий с их многовековой жизнью?.. Рут знала, что она сама была ответом на этот вопрос. — Что если бы я предложила тебе забыть прошлые обиды? Мы из одного леса, жили одной жизнью. Своим лучше держаться вместе, не находишь? — Ты так наивна, что это даже подкупает. У тебя уже есть компания друзей, и она моим друзьям кое-что должна. — Это что же? Они кружили друг возле друга, выжидая. Рут подумала, что разговор как-то затягивается. И тут Мартина неприятно улыбнулась. — Потом узнаешь, — сказала она. И, одарив Рут ещё одной улыбкой, выпрыгнула в окно. Шоу вышла из укрытия, и Рут в ответ на её немой вопрос только и могла, что пожать плечами.*** Гарольд стоял перед книжным стеллажом, в недоумении взирая на него, и Джон, увидев знакомый светлый пиджак, на мгновение прикрыл глаза. Всё в порядке. Гарольд в порядке. — Вы зря волновались, мистер Риз, — произнёс тот не оборачиваясь. — И на вашем месте… — Я понял, Финч. Блеф. Сейчас свяжусь с Шоу. Окончив короткий разговор с ней, Джон крепко задумался. Сложно не быть пессимистом при их работе, но что-то тут неладно. Они продолжили поиски номера — и Самаритянин всё же дал им уйти?.. — Мистер Риз, — Гарольд, привлекая его внимание, постучал по стеллажу. — Если вы раздумываете, что же здесь не так, то советую посмотреть на эту полку. Джон пригляделся, провёл пальцем по корешкам книг. Одной не хватало. Он задержался ладонью на пустом месте. — А остальные?.. — Ни одной. Все книги, по которым можно узнать номер, исчезли. Я нашёл лишь вот это. Как вы думаете, кому оно может принадлежать? Джон взял из руки Гарольда длинное чёрное перо, осмотрел его, хмыкнул. — Я не знаю, чьё оно, но у меня есть на примете человек, который может знать, — улыбнулся он. — Или не человек. Джон позвонил Рут, когда они вышли из библиотеки и сворачивали к входу в метро. ?Если это то, что я думаю, — сказал голос Рут в наушнике, — то мы… нет, Сэм, готовить место на кладбище рановато. А амулетами запасаться — самое время?. Джон не был уверен, что понял её. Голос у Рут был… странный. Нетерпеливый, серьёзный. Когда она взяла перо у Гарольда и обнюхала его, Джон увидел в ней и другую сторону — ту, которую она редко проявляла на людях. Она могла прятать хвост, скрывать прошлое, маскироваться под человека — но она не была человеком и никогда им не будет, даже если перекинуть через неё нож или как там звучал этот старый обычай… Когда мы вдруг видим давнего друга из родного города, сначала кажется, что тебя окунули в прошлое с разбега, прямиком в холодную воду. А потом душа вспоминает, и что-то меняется — в лице ли, в осанке... Это всегда видно. И Джон сейчас видел в лице Рут прошлое. — Не ходите за мной, — сказала она, проницательно глядя на Джона. — И ты тоже, Сэм. Не пытайтесь связаться. Когда я узнаю, что тут происходит — Грим бы всё это побрал! — я сама позвоню. — Что бы вы ни собрались делать, удачи вам, Рут, — произнёс встревоженный Гарольд, подаваясь вперёд на кресле. Она махнула рукой, прощаясь. Когда Рут проходила в секретный тоннель, её хвост, обычно усердно скрываемый, бил по коленям. Едва стихло эхо её шагов, Гарольд спросил: — Мистер Риз… Джон. Вы считаете, правильно будет её оставлять без поддержки? Джон думал о том же. — Мы можем всё только испортить. Рут, по всей видимости, сейчас идёт на ту территорию, к которой у нас как у людей доступа нет. Но если тебе так тревожно, то знай, что я подкинул ей маячок. Шоу фыркнула. — Финч теперь не одинок в своей мнительности. Не подскажешь, Джон, как у нас нынче передаётся паранойя? — она хлопнула его по предплечью. — Ладно, мальчики, оставляю вас до утра. Завтра день гоблинов, охраняйте свою пещеру. Медведь проводил её до прохода, поскуливая. Только Шоу приносила ему необычайно вкусные собачьи печенья, ни с кем не делясь информацией, откуда берёт их. Джон свистом подозвал его и потрепал по холке. — Она вернётся, дружище. Ну, Финч, давай узнаем, что произошло в мире, пока нас не было. Гарольд печально поджал губы. — Просмотр новостей всегда заставляет меня задуматься о целесообразности присутствия людей на планете… Видимо, человек не способен ужиться даже с самим собой. Но если вы настаиваете… И Гарольд застучал по клавишам. Джон смотрел на его сосредоточенное лицо, освещённое экраном монитора и слабым светом с потолка вагона. Кажется, пора менять перегоревшую лампу. — Швеция, — наконец произнёс Гарольд, и Джон понял по его тону, что надо готовиться к плохим новостям. — Конфликт между людьми и мифическими существами там всё-таки привёл к войне. Первая страна, не выдержавшая обстановки внутренней напряжённости. А ведь прошло менее тридцати лет с начала новой эпохи. Джон заглянул через плечо Гарольда, всматриваясь в текст. Ситуация в Швеции давно не была стабильной, но поначалу казалось, что всё решаемо. Абсолютного спокойствия не было нигде. Куда делись все эти люди, в самом начале говорившие о скором достижении земного рая, о человечестве, живущем в мире со всеми земными существами? Гарольд развернулся на кресле, и его обеспокоенное лицо оказалось совсем близко. — Могу я поделиться с вами своими опасениями? Я продолжаю думать о Рут. Как мы прекрасно знаем, она родом из Швеции. Мартина, агент Самаритянина — тоже. — Мартина не просто её соотечественница, они даже принадлежат к одному виду. Если это можно так назвать. — Да. Вот что странно, мистер Риз! Я подозреваю, что владелец пера ей тоже хорошо знаком. С кем мы имеем дело? Кто на самом деле агенты Самаритянина, какая у них цель? Я не могу ответить ни на один из вопросов, и это меня очень гнетёт. Джон сначала не нашёлся, что сказать ему, но потом вспомнил про маячок. — Давай проследим, куда пошла Рут. Возможно, её местоположение что-то нам подскажет. *** От неосторожного шага под ногой загремело что-то железное, и Теодор негромко ругнулся, замерев у стены. По-прежнему было тихо. Архив встретил его абсолютной темнотой зашторенных окон. Ни одного лунного луча не проникало сюда. Когда фонарик прорезал темноту тонким световым пятном, Теодору показалось, что в эти окна никогда не проникает свет. И что в этом помещении уже давным-давно никто не бывал. Впечатление оказалось обманчивым: кое-где на пыльных полках виднелись следы пальцев. — Интересно, кто-то уволил уборщицу или убил за чтение этих бумажек? — прошептал Теодор себе под нос. Тишина угнетала, и разговор с самим собой успокаивал громко бьющееся сердце. Правда, тему повеселее найти сейчас не удавалось. Чужеродный элемент архива — документы вековой давности из Нью-Йорка — нашёлся быстро. Они все находились на одном стеллаже, подписанном (судя по яркости букв) относительно недавно. Теодор стал осторожно вытаскивать самое ценное — не газеты, нет! Кому нужны газеты, когда на соседней полке есть настоящие документы, распечатки разговоров и… папки с грифом секретности! С грифом, действительно? Что они забыли здесь, в Ведторпе? Теодор с жадностью истового гуманитария побросал в сумку всё, что счёл самым важным. Несколько номеров газет легли поверх секретных папок: за тот временной период, который ему нужен, их тут всё равно не так много. Видимо, самые важные номера сюда попрятали. Наконец-то закончив с делом и ощущая тяжесть сумки на боку, Теодор задумался о том, как уходить. Ногу в одном носке холодил кафельный пол, и холод словно распространялся по всему телу. Он осторожно выглянул наружу из приоткрытой двери, высматривая собаку. И тут его осенило. — Чего ты тут разлаялась, а? — ворчал сторож, пытаясь унять пса. В этот момент Теодор в одних носках бежал к своему дому, прижимая к груди заветную сумку, полную бумаг.Когда он закрыл дверь квартиры за собой, первая мысль была: ?спрятать?. А вторая — ?изучить?. Теодор стал хаотично ходить по комнате, не зная, что лучше: первое или второе. Луна освещала стену, выхватывая из темноты старые картины и фотографии, и когда Теодор в своих метаниях посмотрел на неё, он обомлел. Большая фотография, на которой был изображён некий мужчина в старом костюме двадцатого века, раньше была совершенно обычной. Теперь же голова человека на фото растянулась до ровного треугольника, тёмного почти до черноты. Лишь глаза и линия рта узнавались на портрете, да и то с трудом. Теодор ущипнул себя за руку. Голова на фото оставалась треугольной. — Что вы от меня хотите? — спросил он сам не зная кого, и ему почудилось, что по комнате прокатился едва слышный смех. Теодор пригрозил фотографии пальцем. Не иначе как существа играются с ним, шут их знает зачем. Спрятав большую часть награбленного под половицу, так удачно отстающую от остальных, Теодор начал спешно читать. И то, что он узнавал, шокировало его всё больше и больше. Речь в основном шла о Гарольде Финче — том самом очкарике с птичьими фамилиями. Как оказалось, Финч был гениальным программистом и изобрёл искусственный интеллект, способный предсказывать теракты, за что вскоре поплатился жизнью своего друга, Нэйтана Ингрэма из IFT. Широкоплечий мужчина с видеографии, похожий на спецагента, оказался помощником Финча в деле предотвращения преступлений, направленных на простых людей. Машина, гениальное изобретение Финча, давала им наводки на людей, представляющих угрозу или находящихся в опасности. Теодор присвистнул: ну ничего себе. Им помогали две девушки: одна — хульдра-хакер (вот это сочетание! Какой материал для фольклористов-социологов!), вторая — бывший агент правительства. Но было кое-что ещё: второй искусственный интеллект со схожими параметрами. Самаритянин. Чем больше читал про него и его агентов Теодор, тем выше его брови ползли вверх. Боже мой, вот это клубок. Каждый из них… неужели каждый? Но что они замышляли вместе, какова была их цель? Почему они явственно противостояли Финчу и его людям? Теодор углубился в чтение, сев по-турецки рядом с поднятой половицей и освещая фонариком добытые с таким трудом бумаги. *** Последняя станция на этой ветке метро. Она совсем новая, и запах внутри ещё тяжёлый — смазка для рельсов, краска. Здесь выходят совсем немногие, и чаще всего это свои. Рут переглянулась с неизвестным ей существом, имевшим пять рогов, и первая отвела взгляд. На ленте эскалатора высокое создание перед Рут, деревянно скрипя, ворчало что-то про обладателя этих рогов, слишком широко раскинувшихся вокруг. Остальные устало молчали: те, кто не живет на этой конечной, приезжают сюда отдохнуть. Новая лесная зона была отстроена специально для мифических созданий, и для их удобства им было предоставлено всё или почти всё. Впрочем, тут особых сложностей не было: при желании каждый их них мог бы не есть десятилетиями, но человеческий образ жизни меняет привычки. Многие из тех, кто полные сутки имеет физическое тело, уже даже работу себе нашли, лишь бы наравне с людьми вкушать блага цивилизации. Рут тем не менее здесь всегда было скучно: в лесной зоне не водилось хорошего вай-фая и достойных собеседников. Она бывала тут редко и чаще по делу — как сейчас. Подойдя к небольшой искусственной речушке, несущей свои волны через всю лесную зону, она поднесла руки ко рту и крикнула по-птичьи. Рут надеялась, что её позывной услышат и вспомнят. И не обманулась в ожиданиях. — Кого я вижу в нашем лесу. Заблудилась? Речной конь говорил без иронии, вполне доброжелательно. Значит, стал потихоньку смиряться с её новой жизнью и новым хобби: раньше без саркастической усмешки на его лошадиной морде ни одной встречи не проходило. — Мне снова нужны твоя светлая голова и тонкое чутьё. Конь улыбнулся. Со стороны оскаленная пасть с двумя рядами широких зубов выглядела ужасающе, но Рут уже много веков не пугала его улыбка. — А своё чутьё потеряла, да? Вот что значит якшаться с людьми. У Рут приподнялись уголки губ. Конь никогда не изменял себе. — Я ни разу тебя не спрашивала, но теперь мне очень важен твой честный ответ. Почему, несмотря на свою неприязнь к людям, ты здесь? Что тебя держит в Нью-Йорке? Конь тихо заржал — так он смеялся. Рут спокойно смотрела, как волновалась вода, когда Конь загребал её своими копытами в приступе веселья. Наконец он фыркнул, обдав Рут брызгами, и сказал: — Все здесь, Рут. И я здесь. Вот оно. Её опасения подтверждаются. — Ты знаешь про каждого? Я видела Мартину-Маш, и у меня есть перо Чёрного ворона. Сколько нас в Нью-Йорке? — Не напирай так, моя девочка, я не знаю всего. Чёрный ворон тут один. Одна. Её человеческое имя — Клэр Махоуни. Кто-то поймал её в свою птицеловку, как тебя, — Конь скосил на Рут чёрный глаз. — Её гнездо в большом наутилусе на крыше небоскрёба. — Эмблема компании Децима. Поняла, — Рут помедлила, прежде чем задать последний вопрос. — А Грим? Про него ты слышал? — Нет. И пусть все боги станут мне свидетелями: это только к лучшему. А теперь послушай меня. Эти твои люди… пусть они хорошо к тебе относятся, но помни, что я, вороны, другие хульдры, даже Грим — мы твои родичи. А это важнее, особенно в свете разгоревшейся на родине войны. Когда он договаривал фразу, его голова постепенно уходила под воду. Через мгновение там, где только что был Речной конь, возникли пузыри, словно ставя точку в разговоре. ?Какими бы они ни были мне родичами, — думала Рут, уходя,— это всё же не даёт им права мешать планам моих людей!? Однако на душе её было неспокойно. Она не могла твёрдо сказать, кому же в действительности принадлежит, но этот вопрос надо было решать и к тому же быстро. В отличие от Чёрного ворона, Рут летать не могла и потому воспользовалась отводом глаз, чтобы пройти мимо охраны и проникнуть на крышу. На её удачу в холле был один человек: двух бы она обмануть не смогла. Гигантская раковина-наутилус возвышалась перед ней, отливая на свету перламутровыми боками. Идеальное гнездо для большой птицы. С этой высоты можно было увидеть весь Нью-Йорк — яркий, хаотичный и по-своему прекрасный. Девчонка сидела на самом краю, свесив вниз ноги. Рут подкралась к ней с подветренной стороны, и в руке её был шприц со снотворным. — Хороший вид, — сказала она нараспев. Прежде чем Рут сделала укол в предплечье Клэр, она успела увидеть её широко открытые глаза. Рут прикрыла их рукой. — Не хочу, чтобы ты на меня смотрела. Извини, милая, но мы по разные стороны баррикад. Она втащила обмякшую девочку в наутилус и села рядом, внимательно следя за тем, как Ворон принимает свою истинную птичью форму. Рут было мерзко от самой себя, но она всё же достала нож, украденный у Джона, и стала ждать. Крылья Ворона бессильно раскинулись, а тонкие лапки поджались. Беспомощная девчонка казалась мёртвой. Внутри Рут словно какой-то большой зверь выпустил когти. Последние слова Речного коня снова возникли в голове, и когти неведомого зверя сильнее впились в её сердце. Рут достала телефон, и её палец замер над клавиатурой. Какой номер из двух?.. Наконец она нажала на одно из имен в телефонной книжке. — Привет, Сэм, — проворковала она. — Как дела? — Отлично, — был ответ. — Сидим гадаем, какого чёрта ты делаешь и чего от тебя ждать. — Мы столько вытерпели вместе, а вы мне по-прежнему не доверяете, ай-яй! — Рут говорила шутливым тоном, но пальцы её сжались в кулак. — А ведь я уже начала раздумывать, какой подарок выпросить у тебя, когда через пару часов вернусь с целым номером, циферка к циферке. В телефоне раздался шорох — Сэм хмыкнула. — Если будет так, как ты говоришь, то можешь просить что угодно. Я настолько задолбалась с этим таинственным номером, что готова отдать себя на сутки в твоё пользование. — Я приняла к сведению, — пальцы Рут разжались. — Только попробуй забыть о своих словах. — Это будет сложно. Давай, ждём. И не собирай неприятности. Мне здесь скучно и не с кем есть пиццу в той забегаловке. — Скоро буду, обещаю. Рут нажала отбой и улыбнулась. Теперь она точно знала, в чьей она на самом деле стае.