3. (1/1)
Джессика не смыкает глаз уже четвёртую ночь. Она не успевает заснуть — зыбкое болото полуразмытых и смешавшихся с фантазиями воспоминаний тянет её за собой, и Джессика увязает, но пытается бороться; прячет голову под подушку, ходит по комнате взад-вперёд, считает в уме до тысячи, открывает окно нараспашку и долго-долго дышит стылым ночным городом. Но чаще всего она тихо плачет. Ей тяжело находиться в этих стенах, но выхода нет, и Джессика это знает, примиряясь с каждодневной пыткой, стараясь найти в этих днях пользу и не сойти с ума окончательно. Под утро она проваливается в тяжелый неспокойный сон, покуда её не будит далёкий звон будильника в комнате Майкла.Ей приносит какое-то неизбывное удовольствие наблюдать за тем, как он пытается вести нормальную жизнь. Его одежда всегда тщательно выглажена, холодильник полон еды, которой он закупается по привычке, его расписание дня слаженное и не терпит изменений. Дагдейл хватается за всё, что позволяет ему держать себя под контролем. Он жарит двойную порцию яичницы и готовит кофе и некрепкий чай. Когда Джессика принимает кружку из его рук, её пальцы дотрагиваются до горячего фарфора. Кружка летит вниз, разбивается, остатки чая летят на брюки Майкла. — Я уберу осколки, — быстро говорит Джессика, пока Майкл, чертыхаясь, отряхивает штаны. Через пятнадцать минут они завтракают под утренние новости, словно ничего не произошло. Джессика не любит телепередачи, но она уже успела узнать, насколько эти программы важны для Майкла. Она наблюдает за тем, как он смотрит на экран, стараясь сохранить серьёзное выражение лица. Сегодня в новостях нет ничего интересного. Убийство, политический конфликт в стране третьего мира, встреча высокопоставленных лиц, рождение панды в китайском зоопарке, очередная попытка учёных вылечить раковую опухоль.— Ты выглядишь усталой, — говорит Майкл. Джессика молчаливо жуёт и смотрит ему в глаза. — Ты хорошо спишь? Сегодня я слышал, как ты ходила по комнате. Джессика смотрит в окно. Там — автомобили, солнце играет в деревьях, там — другие дома с другими людьми внутри. Но она здесь. Мир сошёлся таким образом, что этим утром Джессике суждено делить хлеб за одним столом с человеком, который настойчиво пытается справиться о её самочувствии.Джессика не может этого понять. Какую пользу может извлечь Майкл из этой информации? По сравнению со всеми людьми, с которыми она имела счастье и несчастье сталкиваться, Майкл словно сделан из самой тонкой ткани. Его очень легко выпотрошить. — Хочешь, я куплю тебе таблеток? Снотворного.Джессика с громким звоном роняет вилку на стол и резко поднимается из-за стола. Стул падает, и этот звук на секунду оглушает их обоих. — Никаких таблеток. — В глазах Джессики — страх и готовность защищаться.Майкл поднимает ладони в примирительном жесте. Его глаза, синие-синие глаза, смотрят на Джессику с нескрываемым беспокойством. — Хорошо, никаких таблеток. За окном поют птицы. Джессика колеблется, потом осторожно поднимает стул и садится, принимаясь за остатки еды. Этим утром они не произносят друг другу ни слова. После обеда Майкл читает книгу. Джессика молча садится рядом, подбирая ноги, вчитывается глазами в строчки:Дальнейшее в этом письме для вас одной. Мне надо спросить вас о двух вещах: во-первых, как вы умудрялись, когда жили здесь, сохранять обычные добрые наклонности, свойственные человеку по природе? Ни в ком из тех, кем я здесь окружена, я ни разу не встретила чувства, схожего с моими чувствами.Второй вопрос, очень занимающий меня, таков: впрямь ли мистер Хитклиф человек? И если да, то не безумен ли он? А если нет, то кто же он — дьявол? Не буду говорить вам, по каким причинам я об этом спрашиваю; но заклинаю вас, объясните мне, если можете, за кого я пошла замуж? Только сделаете вы это, когда придете меня навестить; вы должны прийти, Эллен, и как можно скорее. Не пишите, а зайдите и принесите мне хоть несколько слов от Эдгара.Три дня назад Джессика позволила себе исследовать платяной шкаф Майкла. Одной из лучших её находок оказался свитер: серо-коричневый, крупной вязки, с мелким светлым узором. Когда Майкл заметил, что на Джессике его свитер, он опешил, но не сказал ни слова. С тех пор она его не снимала. Джессика знает, что у каждого человека есть свой запах. Люди — в точности, как животные, никогда не заводят близких связей с теми, кому противится их обоняние. От Майкла пахнет кукурузным полем, утренним росистым лесом, тягучей смолой и молоком. Джессика придвигается ближе и немедленно встречает удивлённое сопение Майкла; он бросает на неё синий взгляд, на дне которого поселилась тоска. Смотрит — брови вздымаются вверх — дарит ей неловкую улыбку потерянного ребёнка и вновь утыкается в книгу. Джессике не интересно чтение. Она обвивает руки возле локтя Майкла, не встречая на своём пути сопротивления, и кладёт голову ему на плечо. Делает глубокий вдох и закрывает глаза. Она слышит его дыхание, порой разбавляемое короткими — маленькие землетрясения — вздохами. Она слышит шуршание страниц, сливающееся с шумом деревьев за окном. Ей тепло и спокойно, как не было уже очень давно. Она видит синее небо и бесконечное поле. Она держит за руку человека, который пахнет лесом и смолой. Она чувствует солнце на своей коже. Ей не нужно бежать и бояться. Во сне её радость — цвета спелой пшеницы.— Ты убежишь со мной, если я попрошу?— Ну, если я буду знать, куда. — На другой конец Земли. Там, где много солнца. — Хм, пожалуй. Что я могу с собой взять?— Что пожелаешь. — Я возьму спальник. При длительных побегах очень важен хороший сон. И кофеварку, пожалуй. — Только не бери галстуки.— Хорошо… Хорошо. Галстуки я оставлю на съедение волкам.— Волки не едят галстуки. Они едят мясо. — Это такое выраж… Хотя, я не уверен, есть ли такое выражение. — Пауза. — Джессика? Ты спишь?Джессика не понимает, было ли это во сне или наяву. Когда наступает ночь, она снова остаётся наедине со страхами. Она недостаточно устаёт, чтобы успевать проваливаться в сон раньше, чем они настигнут её. Она лежит поверх одеяла, кутаясь в свитер, и наблюдает за тенями от проезжающих автомобилей на потолке. В коридоре громко тикают часы. Где-то вдали воет собака. Изредка её слух ловит тихий стрёкот сверчков. Она безуспешно пытается поймать то дневное ощущение спокойствия и безмятежности, но взамен этого ей просто становится холодно и грудь наполняется тяжестью. Джессика размышляет пару минут, затем встаёт и выходит из комнаты. Стрелки часов в коридоре приближаются к цифре два. Майкл просыпается от тяжести и тепла. Джессика лежит с ним рядом, положив голову ему на плечо, обхватив его рукой поперёк туловища, как бы предупреждая побег. От Джессики пахнет дорогой и грозовым воздухом. Морем и какой-то острой специей. Майклу нравится этот запах. Он знает, что вряд ли когда-нибудь сможет до конца понять Джессику, уловить её взгляд на мир, избавиться от странного ощущения в солнечном сплетении, когда она смотрит на него. Он отказывается давать название этому чувству и распознавать в этой связи мотивы из старинных книжек. Джессика, метущаяся, отчаянная, временами жестокая и опасная, сейчас дарит ему столь долгожданное умиротворение. От её тела его телу передаётся тягучее убаюкивающее спокойствие. Она дышит в унисон с ним. Майкл засыпает и этой ночью ему снится пшеничное поле, за которым он слышит далёкий шум волн.