2. (1/1)

Джессика сидит на узком подоконнике, поджав ноги, обхватив колени руками. За её спиной — кричащее синим небо, пыльная, пригнувшаяся к земле трава. Небо располосовано проводами, земля испещрена параллельными прямыми рельс. Перед ней — солнечные зайчики, мечущиеся по стенам в поисках выхода. Джессика замечает, что пятна света избегают человека, что находится в той же комнате, что и она. Джессика чувствует здание, которое давит на неё этажами, окружает геометрическим бетоном стен, она ощущает холод тонкого стекла через куртку. Джессике не страшно. Ей хочется кричать, как вопят загнанные в угол дикие звери. Она — редкий вид, ценный экземпляр, за поимку которого назначено щедрое вознаграждение. Но если бы в этом человеке (человеке ли?) оставалась хоть капля честолюбия, уверена Джессика, они могли бы договориться. Она бы сняла шкуру с золотой антилопы и вручила ему, выкупив свою жизнь и свободу. Но в глазах человека — интерес охотника, выслеживающего обречённого зверя по мелким отметинам на деревьях и еле заметным следам на сырой рыхлой почве. У этого человека есть природное чутьё на добычу и нет совести. Страшное, если подумать, сочетание. Время идёт неправильно. Тени застыли в кривых копиях своих хозяев. Человек держит во рту сигарету. Электронный огонёк не тлеет, не оставляет следа. Джессика внимательно, без испуга и мольбы, смотрит на мужчину, состоящего из ломаных жёлтых складок и змеино-спокойных, заинтересованных глаз. К горлу подступает желчь. Когда-то она любила жёлтый цвет. Джессика не шевелится и даже дышит беззвучно. Джессика знает, что любой её жест будет расценен как попытка к бегству. Она может остаться в выигрыше. У неё две здоровых руки. У неё сильнее лёгкие. Главное — узнать, что там, позади. Главное — найти опору. По телу Джессики пробегает вибрация, сливаясь с подоконником. Окно начинает чуть слышно подрагивать. Звуки железной дороги, равномерного металлического стука колёс, заполняют комнату. От этого ещё сильнее хочется бежать. Человек вынимает изо рта сигарету и один уголок его рта поднимается. Джессика не может дать точного определения этой улыбке. В ней нет хищнического чувства превосходства, но от неё не веет теплом. Замысловатая комбинация выжидания и лёгкого восторга. В небе гудит самолёт. Джессика слышит биение собственного сердца. Пульс учащается. Она не сводит глаз с человека. Человек выпрямляется, улыбка становится шире, он будто чует её адреналин. Джессика смотрит ему в глаза, читая в них восхищение и азарт. Уж лучше бы он ненавидел её. Уж лучше бы он грезил о том, как раздавит её. Давай. Давай. Давай. Давай.Давай.Джессика вскидывается в одном резком жесте, в котором она сосредотачивает всю свою силу и волю к жизни. И который успел прочитать в её глазах Ли.Она разбивает затылком раму и падает спиной из окна, и летит вниз. Столкновение с землёй причиняет ей нечеловеческую боль.Воздух треплет её волосы, воздух закручивается через нос в её лёгкие, выходя через рот в виде резкого выдоха, воздух становится колким и ядовитым, и сжигает её изнутри, когда ей приходится бежать на пределе своих возможностей. Кричащая синева сливается с зеленью, а затем начинает идти чёрными пятнами. В ушах стоит свист и протяжный гул, виски наливаются свинцом, внутренности сводит, и Джессика до крови прикусывает щёки изнутри, ощущая дорожки слёз. Только бы не упасть. Только бы не потерять сознание. Чудовища всегда рядом. Когда остатки сил покидают её, и Джессика падает навзничь на сырую, покрытую острой травой и мхом землю, она задумывается о том, что, наверное, так черепаха и обогнала кролика. Она из последних сил пытается ползти, стараясь отдалиться от преследователя хотя бы на несколько секунд. Ей кажется, будто её лодыжку окунули в котёл со свинцом. Она ложится на спину и смотрит перед собой. Там — кроны деревьев, сомкнувшиеся под расцветающим пурпуром закатом. Он находит её через полчаса, когда всё вокруг краснеет от заходящего солнца. Прижимает её к земле весом своего тела, не давая возможности пошевелить руками. Молчаливо смотрит на неё, изучая её лицо с заинтересованным скепсисом, словно видит её впервые. Джессика чувствует его ледяную руку рядом со своей шеей. Смотрит в ответ серьёзно, сердито, не расплёскивая страх и не подчиняясь панике.— Я думал о том, что в тебе есть эта удивительная черта, которую я не наблюдал ни в одном другом человеке, — заговаривает он, и его привычный спокойный тон сейчас сбивается свистящими грудными звуками, что делает его речь похожей на шипение кипятка, — ты полна злобы, но не на меня. Твоя ненависть шире, она похожа на океан. И, кто знает, что за чудовища водятся на его дне?В его глазах дрожит заходящее солнце.— Так вот, на что ты охотишься, — хрипло выдавливает Джессика. — На чудовищ? — Это не входит в мои должностные обязанности, — его дыхание восстанавливается и голос звучит глубоко и тихо, тембр тонет в окружающих сумерках, — ты нужна им живой. Но в контракте не сказано, что я не могу уделить минутку-другую на приятную беседу.— Ты сидишь на мне.— Иначе ты не захочешь разговаривать.— Мне больно.— Я не выбрасывал тебя из окна.— Ты преследуешь меня.— Это мелочи. — В тебе нет ничего человеческого.— Равно как и в тебе.Джессика отводит взгляд и поворачивает голову, чувствуя, как хватка его руки ослабевает. Она делает долгий глубокий вдох и слышит, как он ритуально повторяет его следом за ней. Она ударяет его коленями в спину. Он теряет равновесие, и Джессика, напрягшись до предела, высвобождает руки и, перекатившись, оказывается сверху. В подкладке его пиджака обнаруживается нож — раскладной, с резной ручкой, должно быть, он представляет для него ценность. Что ж, теперь он принадлежит ей. Лезвие оказывается возле его горла. Она наклоняется к его уху и шепчет:— Видишь, как мы замечательно ладим. Она чувствует запах его лосьона для бритья и, не глядя, знает, что её слова рассекли на его лице улыбку. — Давай как-нибудь повторим.— Обязательно.Нож входит в его грудную клетку с небольшим затруднением. Вечер тонет в темноте. Джессика чувствует на своей ладони и, почему-то, языке, чужую кровь, чужеродное тепло заставляет её пальцы сжаться. В её груди что-то безмолвно ревёт.