36. Epilogue – The Adventurer (1/2)
Чтоб одиноким в мире не блуждать,Я черту душу должен был продать. Гете Иоганн Вольфганг - ?Фауст?Велосипед, подаренный Сиэлю по случаю отличного окончания учебного года, украли через несколько дней после того, как семья переехала в Рио-де-Жанейро. Себастьян тут же заказал новый, в придачу к нему – замóк с более толстой цепью. На этом новом велосипеде мальчик уже ездил почти год, и никто не пытался его украсть, хотя модель была достаточно дорогая: настоящий английский ?Виндек?, тщательно отреставрированный.Эстер тоже почти все время ездила на велосипеде, но почему-то на него никто не посягал с самого начала. Может быть потому, что это был самый обычный велосипед, произведенный в Китае и купленный в одном из местных спортивных магазинов. Его рама быстро покрылась множеством царапин и несмываемыми пятнами – в этом смысле Эстер не отличалась аккуратностью. Зато ее двухколесный друг практически ничем не отличался от потрепанных велосипедов ребятишек из ближайших фавел, и не вызывал зависти.Девушка частенько подшучивала над желанием Сиэля ездить на велосипеде непременно английского производства.
- Если бы у тебя были водительские права, ты бы согласился сидеть за рулем только ?Астон Мартин?!Сиэль, втайне желавший именно этого, напускал на себя гордый вид и отворачивался, не желая удостаивать ответом. Эстер, видевшая его насквозь, прыскала со смеху.Что же касается краж, всякие попытки прекратились, когда обитатели фавел выяснили, что англичане, снявшие виллу сеньора Родригеса, останутся здесь достаточно долго. Возможно, навсегда. А если так, воровать у них не стоит – соседи, все-таки.На самом деле МакКены и Себастьян вовсе не собирались навечно поселиться в Рио. Предполагалось, что через несколько лет, когда печальные события в архипелаге Сент-Килда немного позабудутся, они покинут Бразилию и вернутся в Англию. В Лондон. Если не удастся, можно будет попробовать осесть где-нибудь в Австралии или США. Мир велик. Бразилия, если честно, была выбрана только потому, что, по слухам, за гражданина этой страны сойдет лицо любой национальности – настолько многообразен ее расовый состав.
Итак, они сняли старую виллу в районе под названием Сан-Конрадо и поселились в ней. Завели двух кошек – к великой радости Себастьяна. Еще один домашний любимец, паук Тарантино, которого они привезли с собой, чувствовал себя прекрасно. По переезде в Бразилию его потянуло на волю, и он удрал, когда Лука в очередной раз забыл закрыть террариум. В глухом углу заросшего сада Тарантино повезло встретить свою любовь – толстую волосатую паучиху того же вида, что и он сам. Второй раз Тарантино повезло еще сильнее: после совокупления он был достаточно проворен и сумел избежать участи быть съеденным своей возлюбленной. Пережив такое потрясение, тарантул весьма охотно вернулся в свой безопасный стеклянный дом.В день, который можно считать окончанием этой истории, Эстер и Лиззи, оседлав свои велосипеды, отправились в ближайший супермаркет. Сиэль и братья МакКен с самого утра играли на пляже в футбол в компании других подростков из соседних домов – это была крайне необходимая тренировка, так как на вечер на том же самом пляже была назначена игра против ребят из фавелы Росинья. Сиэль и Джим готовы были в лепешку расшибиться, чтобы выиграть: их команда, школьники из благополучного района Сан-Конрадо, уже несколько раз подряд продули детям трущоб.Клод и Себастьян были заняты дома – делали ремонт в одной из нежилых спален на втором этаже виллы с целью превратить ее в детскую.В их семействе намечалось прибавление: Ханна была на восьмом месяце беременности.Новость о ребенке оказалась немного неожиданной, хотя и приятной. Чуть больше полугода назад Себастьян, Клод и Ханна, едва избавившись от вируса и став людьми, отметили это дело интенсивными занятиями любовью. Им хотелось немного отвлечься и вновь ощутить полноту бытия, а также выяснить, изменилось ли что-нибудь в их отношениях.Оказалось, что нет. Все было прекрасно. Даже лучше, чем раньше, когда они были демонами. Это было как в тот, самый первый, раз.Они делали это втроем, не испытывая угрызнений совести. Они любили друг друга, они могли быть вместе, и ничто не могло их разлучить. Себастьян чуть ли не каждую ночь спал в постели с супругами, поэтому Ханне оставалось только гадать, который из мужчин в конце-концов оказался биологическим отцом ее ребенка.Посоветовавшись, они решили сделать генетическую экспертизу после рождения, а пока, заочно, отцом считался Себастьян. Клод был почти уверен, что так и окажется: их занятия любовью в тот месяц, когда Ханна зачала ребенка, проходили по одному и тому же сценарию, практически повторяя события той ночи, когда Михаэлис вломился в дом МакКенов. Иными словами, Клод имел Себастьяна, а Себастьян имел Ханну.
Теперь, по прошествии нескольких месяцев, они уже знали, что будет девочка. Себастьяну предоставили выбор, как назвать малышку, и вскоре выяснилось, что он собирается наградить ее трехсоставным именем Рене Аньез Ирина.Впрочем, никто не возражал.Сиэль, к своему собственному удивлению, быстро смирился с мыслью о том, что скоро у него появится маленькая сестричка. Единственное, что поражало его воображение – то, что разница в возрасте между первым и вторым ребенком Себастьяна составляет больше шести тысяч лет.Эстер, Лиззи и Лука были только рады, зато Джим то и дело недовольно ворчал, что теперь их семья стараниями родителей уж точно превратится в многодетную.- Теперь, когда предки вновь обрели способность размножаться, оглянуться не успеешь, как они от радости разведут крольчатник, - жаловался он Эстер.В тот день, не желая отвлекать мужчин от работы, Ханна попросила Лиззи и Эстер съездить в город за фруктами, а еще заскочить в аптеку. Девочки решили распределить обязанности: пока Элизабет нагружала корзинку чиримойей и гравиолой, Эстер оказалась в ближайшей аптеке и пристроилась в хвост очереди, встав за спиной очень высокого и худого мужчины. В помещении было душно, очередь двигалась медленно. Чтобы как-то вытерпеть это и немного развлечь себя, Паллас стала разглядывать посетителей. Ничего примечательного в них не было: преобладали старушки и полноватые говорливые мамаши с маленькими детьми. Стоявший спереди мужчина заинтересовал Эстер, когда внезапно обернулся и с беспокойством поглядел в сторону двери, словно кого-то ожидая. Впрочем, на входе никого не было, и англичанин поспешно отвернулся.Эстер практически не сомневалась в том, что это был именно англичанин. Длинное, узкое лицо с тонким, чуть крючковатым носом и резко очерченным, волевым подбородком сразу напомнило о галерее портретов членов семьи Миддлфорд, украшавшей коридоры поместья. Эстер хорошо запомнила внешность этих знатных особ, предков Лиззи, потому что в течение нескольких месяцев ей приходилось смахивать пыль с их изображений.Впрочем, этот мужчина, хотя и был скорее всего рожден в туманном Альбионе, уже довольно долго жил в этом климате. Он так сильно загорел, что казался нисколько не бледнее местных. А судя по изнуренному лицу и впалым щекам – даже успел переболеть тропической лихорадкой или малярией.У него были очень светлые глаза – серо-зеленые, настороженно глядевшие из-под выгоревших на солнце рыжих бровей. Густые, чуть вьющиеся рыжеватые волосы были забраны в небрежный пучок на затылке. Лицо покрывала щетина, переходящая к подбородку в некое подобие бороды. Одежда, поношенная, но не грязная, состояла из линялой футболки, шорт и вьетнамок. Через плечо был перекинут рюкзак. Иными словами, слегка хипстерского вида незнакомец был одет так же, как каждый второй житель Рио.Когда подошла его очередь, мужчина склонился над аптечным прилавком и быстро заговорил по-португальски, называя нужные ему лекарства и предметы гигиены. Эстер отметила британский акцент и еще раз убедилась в правоте своей догадки. На всякий случай девушка запомнила все, что англичанин пожелал купить.Когда он полез в рюкзак за кошельком, Паллас решила действовать. Опустив руку в собственную сумку, она нащупала и осторожно извлекла Орфея – испещренное знаками металлическое яйцо. Это был мозг и сердце ее корабля, чье массивное тело вот уже несколько месяцев скрывалось под сенью джунглей, в нескольких сотнях километров от Рио, вместе с кораблями Клода и Себастьяна.Держа яйцо в ладонях, так, чтобы на него падало как можно меньше любопытных взглядов, Эстер нажала подушечками пальцев на несколько знаков на его поверхности. Орфей слегка завибрировал, знаки стали светиться. Девушка прижала яйцо к животу, стараясь еще сильнее укрыть его от посторонних глаз. Почувствовав под пальцами клейкую влагу, Эстер поспешно собрала ее с поверхности и тут же, завернув Орфея в бумажную салфетку, спрятала обратно в сумку.Англичанин как раз получал сдачу, когда Паллас незаметно коснулась испачканными жидкокристаллическим гелем пальцами его рюкзака, шорт и края футболки. К тому времени гель уже совсем перестал светиться, а оставленные им темные пятна мгновенно высохли. Нанеся маркировку, Эстер вытерла руку.Мужчина ничего не заметил. Он спрятал покупки в рюкзак и заторопился к выходу, даже не взглянув на стоявшую сзади девушку. Она же сгорала от нетерпения и едва удержалась от того, чтобы не выбежать вслед за ним. Переминаясь с ноги на ногу, Эстер с трудом дождалась, когда продавец достанет с полок лекарства от насморка и расстройства желудка, которые Ханна заказала купить для детей. Схватив их, Паллас расплатилась кредитной картой и была такова.Отыскав в магазине Элизабет, Эстер стала торопить ее домой.
- Но зачем? Я еще хотела съесть мороженое, - заупрямилась Лиззи. - Ханна все равно не ждет нас так скоро.- Сегодня нам надо успеть еще в одно место.- Куда?- Это зависит.- От чего?- От того, куда направится человек, на которого я только что повесила гелевый жучок. Пожалуйста, Лиззи, ничего не спрашивай! Пока что я сама ни в чем не уверена. Но если окажусь права... Поверь мне, это очень важно! Седлай велик и поехали!Элизабет доверяла приемной сестре, поэтому, скрепя сердце, распрощалась с мечтой о мороженом. Они поспешно отправились домой. Девочке очень хотелось надеяться, что затея Эстер – не просто странная шутка.Крутя педали и обливаясь потом, девочки миновали оживленные улицы Сан-Конрадо с его крупными многоэтажками и широкими автострадами. Оказавшись под сенью деревьев, Эстер и Лиззи стали взбираться в гору – их вилла (старый и довольно обшарпанный двухэтажный дом в колониальном стиле, с красной черепичной крышей и желтоватыми стенами) находилась в самом конце тихой и зеленой улицы Санта-Глафира, на склоне холма. Одним из недостатков расположения виллы был довольно резкий подъем, который каждый раз приходилось преодолевать на пути домой и который остро ощущался при езде на велосипеде, рулевая корзина которого была доверху наполнена продуктами.По возвращении у Элизабет едва хватило сил, чтобы отнести пакеты на кухню.Эстер позабыла даже об этом. Едва переступив порог, она бросилась к лестнице и быстро взбежала наверх по ступенькам. Оказавшись в своей комнате, она тут же вытащила Орфея и бережно опустила его на покрытый циновками пол.- Местонахождение объекта, - нетерпеливо приказала она искусственному разуму. - И траектория перемещения на карте.Орфей без лишних слов сразу развернул перед ней трехмерную проекцию района Сан-Конрадо. Англичанин из аптеки отображался на ней в виде ярко сияющей красной точки. Судя по скорости передвижения, он шел пешком. Но, в отличие от девочек, которые, покинув супермаркет, направились ?в край небоскребов и роскошных вилл?, незнакомец с каждым шагом все более приближался к фавеле Росинья и, в конце-концов, окончательно покинул Сан-Конрадо. Эстер с удивлением наблюдала, как красный маячок петлял по извилистым улочкам Росиньи, забираясь все глубже, в самое сердце трущоб.- Что ему там нужно? - забывшись, прошептала Эстер.- Возможно, это его место жительства, - ответил ей Орфей.- Не думаю...Но, когда обьект достиг пункта назначения и надолго замер в одном месте, Эстер поняла, что Орфей, может быть, и прав. Судя по всему, англичанин находился внутри одного из жилых домов фавелы. Сигнал, подаваемый жидкокристаллическим гелем, вскоре распался на три части. Впрочем, все они продолжали находиться в непосредственной близости друг к другу.- Он снял рюкзак и футболку, - произнесла Эстер. - Похоже, он живет в этом доме.- Мы идем в Росинью,- заявила Эстер. – Лиззи, оденься попроще. Ни украшений, ни часов. Я возьму Орфея и старый мобильный телефон.Услышав о намерении Эстер, Ханна испуганно охнула и невольно схватилась за свой сильно округлившийся живот, потом потребовала объяснений. Паллас пришлось отвести взрослых на кухню и шепотом (чтобы не слышала Лиззи) рассказать, в чем дело. Ханна весьма неохотно согласилась отпустить их в Росинью, но только вместе с Себастьяном в качестве охранника. Эстер и сама думала позвать Михаэлиса. Даже будучи всего лишь человеком, девушка смогла бы отбиться от местной шпаны, но ей не хотелось искушать судьбу и терять драгоценное время, доказывая каждому встречному бандиту, что двух светловолосых четырнадцатилетних девочек, случайно забредших вглубь фавелы, не так-то легко ограбить или изнасиловать. Рослый мужчина вроде Себастьяна одним своим присутствием должен был отпугнуть любителей поприставать.Едва собравшись, Эстер, Элизабет и Себастьян сразу отправились в путь. Желательно было успеть вернуться домой до заката – если при свете дня по некоторым улицам Росиньи могли спокойно гулять туристы, то после наступления темноты безопасность не была гарантирована даже местным.Миновав забор из проволочной сетки, они вошли в лабиринт извилистых улочек. Кирпичные домишки, кое-где выкрашенные в яркие цвета уже успевшей облупиться дешевой краской, тесно лепились друг к другу и наползали друг другу на крыши, создавая впечатление игрушечного города, кое-как сложенного ребенком из разноцветных кубиков. Вдоль стен тянулись толстые спутанные пучки проводов и водопроводных шлангов – дармовое электричество и вода для местных жителей.
Обитателей фавелы им встретилось в достатке. Чумазые дети и кудлатые дворняги, женщины всех возрастов, безумного вида старики и шатающиеся без дела компании молодых людей. Себастьян старался замечать каждое подозрительное движение, каждый взгляд последних, брошенный в сторону девочек. Конфликт мог возникнуть в любой момент, и Михаэлис не жалел о том, что за поясом брюк у него был спрятан заряженный револьвер. Впрочем, Себастьяну хотелось надеяться, что применять его не придется.Тело Михаэлиса все еще могло считаться грозным оружием. Он находился в отличной физической форме: они с Клодом теперь посвящали немало часов тренировкам, отрабатывая все известные приемы боевых искусств. Себастьяна могла подвести лишь собственная беспечность: он совсем не чувствовал страха – его сознание привыкло к ощущению неуязвимости, все еще отказываясь верить, что он может не справиться с любым противником. Михаэлису время от времени приходилось напоминать себе, что он теперь смертен и должен быть осторожен. Иначе его могла ожидать судьба Доминика Августуса, которому в пьяной драке разбили череп через неделю после того, как он стал человеком.Припаркованные на обочине автомобили вскоре сменились вереницей стареньких мотороллеров и мопедов. Потом исчезли и они: улица стала слишком узкой для любого вида транспорта. Крутая лесенка с неровными бетонными ступенями уводила вверх по склону холма – к краю гиганского кратера, образованного построенными друг на друге домами Росиньи.
- Сюда, - сказала Эстер, свернув в очередной проулок.Они оказались перед дверью небольшого кирпичного домика, судя по всему, построенного совсем недавно. Окошко рядом с дверью было плотно закрыто ставнем, но сквозь щели пробивался слабый свет.Из-за двери громко залаяла собака, предупреждая хозяев о появлении чужаков.
Не обращая на это внимания, Эстер поднялась на порог и решительно постучала.После продолжительного молчания ей ответили.- Quem está aí? – спросил хриплый мужской голос.- Откройте, мистер Миддлфорд, - произнесла Эстер по-английски.Лиззи, внезапно обо всем догадавшись, прикрыла рот рукой, давя возглас изумления. Себастьян положил руку ей на плечо.Когда снова повисла пауза, Эстер нахмурилась и нервно облизала губы. Меньше всего ей хотелось, чтобы англичанин заперся в доме и начал все отрицать. Она была готова выломать эту чертову дверь и ворваться внутрь – ради того, чтобы установить истину. Ради Лиззи. И Эстер была уверена, что Себастьян ей поможет.Наконец, дверь со скрипом отворилась. Мужчина, чуть пригнув голову, чтобы не стукнуться затылком, сделал шаг и вышел навстречу гостям, одновременно придержав за ошейник рвавшуюся вперед собаку. Пес не выглядел таким уж грозным: это была средних размеров пятнистая дворняга, отчаянно вилявшая хвостом.- Сидеть, Пепито! – строго сказал мужчина, хлопнув пса по загривку.Собака тут же подчинилась. Англичанин открыл было рот, собираясь заговорить с незнакомцами, но замер на месте, словно пораженный молнией.Он увидел Лиззи.А девочка увидела его.
Несколько мгновений стояла полная тишина. Лиззи смотрела на мужчину, мужчина – на Лиззи, а Себастьян и Эстер наблюдали за ними. Потом случилось то, чего и ожидала Паллас: с криком ?Папа!? Элизабет бросилась на шею англичанину.Тот зарыдал и обнял ее в ответ.- Папа, я нашла тебя!- Лиззи, моя маленькая принцесса!.. Неужели это ты? Как ты выросла! Почти взрослая... Ты состригла волосы?- Нет... Сейчас они уже отросли. А ты – так похудел! - Элизабет вытерла слезы. - Папа, папочка!.. Как же так? Почему ты не давал о себе знать? Я думала, что ты умер! Что я больше никогда тебя не увижу!Эмери Миддлфорд заметно смутился. Он продолжал обнимать дочку, Лиззи все еще всхлипывала, а Пепито вертелся вокруг них, махая хвостом и радостно повизгивая.Всех чужаков пес встретил как родных.Внезапно на сцене появилось еще одно действующее лицо. Точнее, целых два.В дверном проеме появилась молоденькая девушка, одетая в пляжный сарафан. На вид ей было лет шестнадцать. Смуглая кожа, миндалевидные глаза, слегка приплюснутый нос, густая шапка иссиня-черных волос – Себастьян с первого взгляда опознал представительницу одного из племен индейцев, живущих по берегам притоков Амазонки.На руках девушка держала годовалого ребенка.Малыш тоже был черноволос, но его кожа была гораздо светлее, а черты лица – более европеоидные. ?Метис?, - понял Себастьян. И сделал соответствующие выводы.Увидев, что все смотрят на нее, индианка смутилась и тут же вновь скрылась внутри лачуги.- Не бойся, Каликуйя! – произнес Миддлфорд, но девушки уже и след простыл. Поняв, что последняя фраза вырвалась на английском, Эмери чертыхнулся.- Нам лучше зайти в дом, - сказал он, хмуро взглянув на спутников Лиззи. – Мне нужно многое рассказать.?Да уж, наверно?, - подумал Себастьян.- Позвольте вначале представиться, мистер Миддлфорд, - произнес он вслух. – Мы знаем, кто вы, но вы не знаете наших имен. Меня зовут Себастьян Михаэлис. А эту очаровательную девушку, которая привела нас сюда – Эстер Паллас. Мы все – члены одной семьи. К тому же, я являюсь одним из опекунов Элизабет.- Как ?опекунов??.. – опешил Эмери. – Лиззи, разве Эглантина и отец не взяли тебя к себе?.. У нас с сестрой были довольно натянутые отношения, но я никогда не думал, что она откажется позаботиться о моей дочери, если что-нибудь случится...- Папа, я жила и с тетушкой, и с дедом, - перебила его Элизабет. – Но теперь... Кое-что произошло. Много всего. Мне тоже надо тебе кое-что рассказать.В доме Эмери Миддлфорда была всего одна комната – если не считать облупленной двери, ведущей не то в душевую, не то в туалет. Вся мебель состояла из двух пластиковых стульев, сколоченного из старых ящиков стола и заваленного разноцветными подушками и одеялами топчана. В углу примостилась электроплитка, рядом с ней – ящик с кухонной утварью. В другом углу находились вещи ребенка – полуразвалившаяся кроватка, розовая пластиковая ванна, корзинка с одеждой и упаковки памперсов. Под потолком на веревке сушились несколько полотенец. Крайняя бедность обстановки компенсировалась почти идеальной чистотой. Пол был подметен, нигде не было ни пылинки.Каликуйя забилась в самый дальний и темный угол комнаты, прижав к себе хнычущего ребенка. Появление гостей до смерти напугало молодую индианку. Эмери, пытаясь ее успокоить, заговорил с ней сначала по-португальски, затем на ломаном индейском наречии. Каликуйя дрожала как осиновый лист и не отзывалась.Прислушавшись, Себастьян распознал язык племени калапало. Сделав шаг вперед, Михаэлис тихим, ласковым голосом обратился к девушке на ее родном языке. Он заверил бедняжку, что они никому не причинят вреда и пришли только поговорить с мистером Миддлфордом. Каликуйя немного успокоилась, вышла из своего угла и присела на краешек кровати, посадив малыша себе на колени.- Вы знаете язык калапало? – удивленно спросил Эмери.- И не только его, - улыбнулся Себастьян. - Мне доводилось работать с индейцами Южной Америки. Правда, очень давно.- Что ж, тогда мне повезло, что нас нашли именно вы, - вздохнул Эмери. – Последние два года я старался выучить Кариб – язык калапало, но, как видите, до сих пор говорю на нем не так уж бегло... Присаживайтесь, я заварю чай. Боюсь, мой рассказ займет достаточно времени. Но не беспокойтесь на счет обратной дороги – я обязательно провожу вас до окраины фавелы. Я здесь уже свой, и вас не тронут, если я буду рядом.Лиззи и Эстер опустились на стулья, Себастьян устроился на ящике из-под бутылок.Разлив чай по чашкам, Эмери начал рассказывать.Как всем было уже известно, два года назад он отправился в джунгли Амазонки для того, чтобы сделать фоторепортаж о жизни редкого подвида карликовых игрунок. Сами по себе эти крошечные обезьянки не представляли никакой угрозы, но чтобы добраться до них, Эмери и его команде пришлось зайти глубоко под сень вечнозеленого леса, где опасности подстерегали на каждом шагу. Тропические болезни, хищники, ядовитые змеи и насекомые... Миддлфорд был не новичок в своем деле, поэтому хорошо подготовился. Чего он не мог предвидеть, так это появления диких индейцев.Нет, конечно в интересовавшем его секторе индейцы были – совсем недалеко на берегу реки располагалась деревня калапало. Но дикими или неконтактными их назвать сложно: это мирное племя общалось с бледнолицыми уже не одну сотню лет. Эмери и его начальство из журнала потратили несколько месяцев на то, чтобы получить разрешение на въезд в резервацию от Национальной Ассоциации по делам индейцев. С калапало, и в самом деле, проблем не возникло. Во время первой остановки в деревне команду Эмери, состоящую из него самого, помощника (молодого зоолога по имени Генри О?Мэлли) и проводника-метиса, приняли достаточно радушно – они заранее позаботились захватить подарки для индейцев. Однако в поисках нужных ему обезьян Миддлфорд должен был идти дальше в лес. И команда отправилась дальше, в безлюдные джунгли, где провела следующие несколько дней.Им удалось отснять почти весь материал, когда разыгралась трагедия. Они наткнулись на флечейрос – ?народ стрел?. Вернее, это флечейрос нашли их лагерь.
Дикие индейцы, не общавшиеся с внешним миром, по слухам, жили довольно далеко от этого места – в верховьях реки. Эмери мог только догадываться, что заставило группу воинов выбраться за пределы их обычной территории. Скорее всего, появление агрессивно настроенных флечейрос было связано с очередным незаконным вторжением белых фермеров или контрабандистов на их земли. Как бы там ни было, англичанам не удалось даже начать переговоры. Их проводник был схвачен первым. Ему перерезали горло. Эмери и Генри попытались уйти, бросив припасы и оборудование, но получили каждый по несколько отравленных стрел из духовой трубки.
Индейцы не стали их добивать, просто забрали все, что можно было унести и оставили бледнолицых умирать в лесу. К сожалению, они утащили и походную аптечку с лекарствами и противоядиями.Генри скончался первым – одна из стрел угодила ему прямо в сонную артерию.- Но вы – не умерли, - сказал Себастьян. – Иначе не сидели бы теперь перед нами.- Да, - согласился Эмери. – Я выжил, хотя испытал адские муки. Каликуйя спасла меня.Девушка нашла его в лесу, когда он уже начал терять сознание. Эмери точно не помнил, но, кажется, первым делом ему сделали искусственное дыхание. Потом Каликуйя смастерила волокуши из веток и лиан, на которых доставила мужчину в хижину, где жила со своей бабушкой – местной знахаркой.