Глава 55. Кисть Гундэ 9 - Услышав его ответ, Шэнь Вэй, не говоря ни слова, подняв руку, размахнулся. (1/1)

Поймав нужную цель, Чжу Хун сняла защиту с периметра, валявшиеся на полу осколки стекла вновь вернулись в окна. Стояла глубокая ночь, медсестры продолжали ночной обход пациентов, несколько внезапно разбуженных человек вышли в коридор и, не увидев ничего подозрительного, вновь вернулись в палаты.Уличные торговцы уже свернули лотки; время от времени проезжавшие по улицам такси явно не планировали более набирать пассажиров, стремительно проносясь прочь.Спешно поднимаясь по лестнице, Шэнь Вэй наткнулся на как раз спускавшегося с крыши Чу Шуджи. Тот, будучи чрезмерно заносчивым, редко общался с незнакомыми людьми, однако, увидев Шэнь Вэя, он добровольно протянул руку и восхищенно воскликнул:- Прекрасная поимка!Шэнь Вэй спешно кивнул в ответ, однако его лицо при этом выглядело еще хуже, чем у пациента с острым аппендицитом. Вытащив маленькую бутылочку, он коротко произнес:- Он здесь, позаботься, пожалуйста.Затем, перекинув емкость в руки Чу Шуджи, он схватил Чжао Юньланя за руку:- Ты пойдешь со мной, нам надо поговорить.Чжао Юньлань с удовольствием дал себя утащить.Втолкнув Чжао Юньланя в туалет, Шэнь Вэй запер дверь и, уставившись на него в тусклом освещении, низким голосом спросил:- Только что, это был Призыв воинства духов?- Ага.- Ты его совершил?Чжао Юньлань спокойно кивнул:- Ага, верно.Услышав его ответ, Шэнь Вэй не говоря ни слова, подняв руку, размахнулся.......Однако, несмотря на угрожающий размах, он так и не смог опустить ладонь на лицо Чжао Юньланя, остановившись совсем рядом, почти касаясь уха.На секунду оцепенев, Чжао Юньлань растерянным голосом спросил:- Шэнь Вэй?- Не называй мое имя! - лицо Шэнь Вэя побелело от злости, повисшая в воздухе рука слегка подрагивала, мгновение спустя, он сквозь стиснутые зубы, произнес:- ?Люди и боги, позволяю убить всех?, Глава действительно ставит себя выше всех, да еще и столь безумные речи, ты… ты что, не боишься гнева небес?!Чжао Юньланю редко удавалось видеть Шэнь Вэя разозленным, да еще настолько, испытывая сожаление, он тут же схватил его почти ледяные ладони и крепко сжал в своих:- Верно, я был неправ, если хочешь ударить – ударь меня, только не сердись.Шэнь Вэй резко отдернул руки:- Прекрати улыбаться, разве ты не знаешь, что Призыв воинства духов является абсолютно запрещенной черной магией? Ты вообще осознаешь, что значит черная магия? Думаешь, три сферы смогут тебе это простить? Ты настолько не признаешь ни законов, ни велений небес, осмеливаешься так тыкать палкой в это гнездо! Ты, ты…Внезапно замолчав, он через некоторое время слегка дрожащим голосом спросил:- Если с тобой что-то случится, что делать мне?Потянувшись, Чжао Юньлань обнял его и мягко поцеловал в волосы:- Детка, я был неправ, прости.Ему показалось, что признать свою ошибку будет правильным, однако эти слова лишь подстегнули гнев, и Шэнь Вэй внезапно отпихнул его от себя, одной рукой прижимая к двери, а второй вцепившись в воротник:- Не используй свои заезженные фразы, которые ты неизвестно скольким людям говорил, на мне это не сработает!Чжао Юньлань лишь беспомощно улыбнулся:- Тогда, что ты хочешь, чтобы я сделал?От его улыбки, гневное выражение на лице Шэнь Вэя медленно начало спадать, и через несколько секунд он совершенно смягчился… Этот подлец, даже если он дыру в небесах проделает, Шэнь Вэй все равно не сможет осуждать его.Чуть погодя Шэнь Вэй, выдохнув, отпустил его и прошептал:- Ты не мог бы хоть немного смирить свой нрав?Полностью признавая свою вину, Чжао Юньлань поспешно кивнул. Пусть ему самому было совершенно наплевать на какие бы то ни было проблемы, если Шэнь Вэй сказал, что он неправ, он, не вникая в суть дела, немедленно признает себя таковым.Опустив взгляд, Шэнь Вэй обеими ладонями обхватил его порезанную руку и мягко спросил:- Болит?Чжао Юньлань покачал головой.- Я… только что я слишком перенервничал.- Однако ты ударил меня об стену, и теперь спина болит, - с лишенным выражения лицом произнес Чжао Юньлань. - Ты все-таки рассердился на меня, с другими ты учтив, а на меня вспылил.Его пустое лицо заставило Шэнь Вэя запаниковать, поэтому он совершенно не расслышал флиртующие нотки в голосе Чжао Юньланя. Немного поколебавшись, Шэнь Вэй нерешительно протянул руки и обнял ладонями лицо напротив:- Я…Лицо Чжао Юньланя оставалось все таким же пустым.- Я не хотел… - прошептал Шэнь Вэй.Он не успел договорить, так как увидел, что Чжао Юньлань, подняв руку, ткнул пальцем в собственные губы:- Сделай мне хорошо и будешь прощен.Шэнь Вэй остолбенел, затем, когда осознал, что именно тот сказал, на некоторое время его лицо потеряло всякое выражение, после чего он выпалил:- Какое безобразие!С покрасневшими от стыда ушами, он повернулся и собрался уйти.Однако, дойдя до двери, обернулся и увидел, что Чжао Юньлань не пошел за ним, с натянутой улыбкой на лице продолжая опираться на стену.Положив руку на задвижку, Шэнь Вэй нерешительно замер, чтобы в следующую же секунду вернуться обратно, обхватить Чжао Юньланя за талию и поцеловать.... Он уже настолько контролирует меня, что же будет дальше?***Губы Чжао Юньланя выглядели опухшими и, заметив это, Чжу Хун тут же с негодованием отвернула голову, подумав: этот развратный педик, неужели он настолько сексуально не удовлетворен?!Покинув больницу, вся команда вернулась в офис по Гуанмин, 4. Накинув еще одну сеть вокруг комнаты для допросов, Чу Шуджи прилепил повсюду желтые талисманы словно молитвенные флаги, затем, заперев дверь, достал бутылочку и открыл крышку, выпуская затворенную внутри злобную душу.Подвинув стул Шэнь Вэю, Чжао Юньлань оперся на стену, сложив руки на груди, затянулся сигаретным дымом и, не открывая глаз, лениво произнес:- Ты имеешь право хранить молчание, все, что ты скажешь, может быть использовано как показания против тебя в суде, так что советую хорошенько обдумать каждое слово.Безногий дух, прикованный к стулу тремя духовными талисманами, мрачно поднял голову и хриплым голосом спросил:- Суд? Какой еще суд? Что еще за показания?- Суд преисподней, совершенно беспристрастный, там будут рассмотрены все твои заслуги и добродетели и вынесен приговор, хватит молоть чушь, просто отвечай на наши вопросы! - Линь Цзин, за которым этот самый дух гнался словно за ящерицей, был до невозможности раздражен - именно в том месте проявлялась его шизофреническая сущность, снаружи этот фальшивый монах притворялся искренним и честным, однако стоило ему ступить внутрь комнаты для допросов, он тут же превращался в ревущего Линь, словно без крика не мог иным способом проявить свое могущество и дерзость.Озлобленный дух холодно усмехнулся.Чу Шуджи бросил взгляд на Го Чанчэна и тот, торопливо выпрямившись на стуле, кашлянул, затем опустил голову и, скользнув взглядом по испещренной "шпаргалками" ладони, открыл рот:- Фа… фамилия и имя, возраст, дата смерти, причина смерти?Взгляд злобного духа переместился на него, отчего Го Чанчэн задрожал от страха.Подняв руку, Чу Шуджи опустил ее на плечо Го Чанчэна, в то время как Линь Цзин, нагнувшись, с силой ударил по столу ладонью и со злостью воскликнул:- Куда уставился? Быстро отвечай!- ... Ван Сянян, шестьдесят два, умер 29-го числа двенадцатого месяца прошлого года, автомобильная авария.Го Чанчэн бросил осторожный взгляд на Чу Шуджи, и тот кивнул, давая понять, что можно продолжать опрос, после чего Го Чанчэн опять опустил голову, всматриваясь в собственную ладонь. Не сдержавшись, Чу Шуджи также посмотрел вниз и увидел на руке надпись: 2) мм, ХХХ (заменить на нужное имя), если причина смерти ХХХ (вставить причину смерти), тогда почему решили причинить вред невинным людям?А потом услышал, как Го Чанчэн, запинаясь, заговорил:- Мм, Ван Сянян, если Вы умерли 29-го числа двенадцатого месяца… нет, если Вы умерли в автомобильной аварии, тогда почему решили причинить вред невинным людям?Чу Шуджи понимал, что смеяться в такой серьезной обстановке все же не следует и повернулся к Чжао Юньланю:- Шеф Чжао, одолжи сигарету.Скрывая тем самым слишком странное выражение на лице.- Невинным? - на лице Ван Сяняна появилась кривая усмешка, он вытянул шею вперед, становясь похожим на умалишенного. - Кто невинный? Щенок, скажи мне, кто невинный? Они невинные? Ты невинный?Плохо дело, почему он отвечает вопросом на вопрос?! К этому я не готов!Го Чанчэн тут же потерялся, не зная как поступить дальше.Чу Шуджи опустил голову, Линь Цзин отвернулся - оба человека, ранее подталкивающие его, предпочли ускользнуть.Внезапно вмешавшись, Шэнь Вэй спросил:- Вы можете рассказать, как попали в аварию?Ван Сянян, растерявшись от перемены темы, замолчал.- Какое отношение к этому имеют люди, которым Вы причинили вред? Это как-то связано с продажей апельсинов? - продолжил спрашивать Шэнь Вэй.- Всю свою жизнь я продавал апельсины, - через некоторое время заговорил Ван Сянян. - Я жил в деревне, в пригороде Лунчэна, каждый день я приходил в город, толкая перед собой тележку с фруктами, и продавал их у обочины. Это был источник дохода для всей нашей семьи, у моей жены была уремия, работать она не могла, сын, которому было почти тридцать, не мог жениться, потому что считался деревенским, а купить ему квартиру в городе я не мог, потому что не было денег.Раз уж вы так настаиваете, то расскажу. На самом деле я очень любил те несколько дней, до и после Нового года*, в эти дни обычные продавцы овощей и фруктов, включая мелких лавочников, обычно возвращались к семьям, в городе оставались немногие, супермаркеты почти всегда были переполнены, и частенько, чтобы не тратить время, люди останавливались и покупали фрукты у меня, поэтому в это время я зарабатывал немного больше, - Ван Сянян заметно успокоился под взглядом Шэнь Вэя, однако уголок его рта все так же оставался застывшим в кривой ухмылке. - Двадцать девятое число двенадцатого месяца по лунному календарю – замечательная дата.(п.п. - с самого начала, речь идет про китайский новый год, между 21 января и 21 февраля.)Наконец найдя подходящее предложение в своих ?шпаргалках?, Го Чанчэн, улучив момент, спросил:- Вы ненавидите общество по семейным причинам?- Ненавижу общество? - переспросил Ван Сянян, а за тем покачал головой. - Я не ненавижу общество. Я искал лишь тех, кому должен был причинить боль и, убив их, сразу бы ушел. Хотите бросить меня на сковороду и поджарить - бросайте, кинуть в 18 ступеней ада - пожалуйста, только вот что - они пойдут туда со мной. Если мне суждено стать ютяо*, то и они станут ютяо, раз уж я буду ворочаться на лежанке с гвоздями, то пусть не думают стоять рядом и просто смотреть.(*п.п. - жареные полоски теста).Он говорил спокойно, однако в ушах людей вокруг его слова звучали крайне озлобленно и враждебно.В этот момент, постучавшись в дверь, внутрь вплыла Ван Чжэн с тарелкой фруктов в руках, вместе с вечным прилипалой Сан Цзанем следом за ней.Передав тарелку Чжао Юньланю, Ван Чжэн бросила странный взгляд на Шэнь Вэя, однако ничего не стала говорить и, обратившись к Чу Шуджи, лишь напомнила:- После того как закончишь, не забудь снять талисманы снаружи, нет нужды создавать сложности уборщикам.После ухода обоих призраков, Шэнь Вэй продолжил допрос:- Кто эти ?они??- Те трое в больнице и множество других… впрочем, водитель машины не виноват, - каким-то отстраненным голосом ответил Ван Сянян. – 29-го числа разрешено взрывать петарды, там были два подростка, оба хорошо одеты, у каждого куртка за несколько тысяч, какое им дело до бедняков; их карманы были набиты петардами, которые они бросали куда попало, а взрослые просто не обращали на них внимания. Одну мне подбросили под тележку, и я поругал их, не стоило, конечно, но на морозе у меня мозги совсем заледенели, видимо, вот я и не сдержался. А эти двое желторотых лишь больше взбесились, начали бросать петарды в меня, ну я и погнался за ними. Один, видимо, только этого и поджидал - подбежал к моей тележке, схватился за ручки и перевернул. Апельсины, яблоки – все мои фрукты – рассыпались по земле.Договорив, он опустил голову и бросил взгляд на поднос с чистенькими, красиво уложенными фруктами и неосознанно облизнул губы. Он не мог позволить себе есть их при жизни и даже после смерти не мог, даже если бы и захотел…Его глаза вдруг зажглись странным светом:- Эти фрукты в тележке, это были все деньги моей семьи на Новый год, я быстро стал собирать их, торопился, подбирал, но они выпадали из рук, все происходило среди бела дня и вокруг ходили люди, я просил ?пожалуйста, помогите мне?, один человек вдруг поднял апельсин и, даже не смотря на меня, почистил и стал есть, а потом сказал: они все валялись на земле, грязные, кто будет их покупать, так зачем их подбирать-то? А потом поднял яблоко и сунул в карман.Ван Сянян продолжил рассказывать, и на его лице внезапно появилась легкая улыбка, казалось, эти слова радовали и приносили ему удовольствие:- Таких, как он, было много, очень много, они видели фрукты и начинали подбирать, некоторые даже набивали сумки, я говорил: так нельзя, вы не можете просто так брать, вы должны заплатить. А они, услышав, тут же разбежались, я погнался следом, и меня сбило такси.- В тот день был сильный снегопад, и машина не смогла остановиться. Водитель нажимал на тормоз, однако машину занесло, она наехала на меня, верхнюю часть туловища потащило за колесами, а ноги оторвало, они остались там, где меня сбило. Перед смертью один из моих апельсинов подкатился и ударился о мою щеку… А теперь скажите, разве моя смерть не была несправедливой?Никто не проронил ни слова.Ван Сянян вновь спросил:- Разве я не имею права отомстить? Разве вы должны были ловить меня? Когда я попаду в царство мертвых, как владыка Янь-ван собирается судить меня?Теперь стало ясно, отчего линия кармы у потерпевших была такой неглубокой - настоящей причиной смерти был водитель такси, однако он же оказался единственным, кто не имел никакой связи с описанными событиями.Откинувшись на стуле, - и в исполнении безногого этот жест оказался слишком ужасающим на вид - Ван Сянян низким голосом рассмеялся:- Когда я был жив, то и не знал, что существуют люди, подобные вам, которые занимаются такими вещами. Раз уж вы имеете дело с несправедливостью, почему тогда схватили меня, а на них плевать? А, ну и ладно, все с этим миром и так ясно.От волнения Го Чанчэн, найдя последнюю написанную им подсказку ?семья и друзья?, выпалил не задумываясь:- А почему вы не подумали о собственных потомках? О сыне, о его будущих детях, о больной жене, разве ради них не стоило копить добродетели?Ван Сянян безразличным голосом произнес:- Мой сын не женат, внуков у меня нет, к тому же и мать, и сын уже мертвы, род этого старика Ван прервался, ради какого сукиного сына мне совершать добрые дела?Го Чанчэн услышал свой собственный дрожащий голос:- Как они умерли?- Я их убил. У нас в доме не было центрального отопления, топились плитой, вечером я зажег огонь, оба спали и так и умерли, отравившись угарным газом, - договорив, Ван Сянян чуть погодя добавил:- Им не было больно.- Вы… почему?.. - прошептал Го Чанчэн.Спокойно взглянув на него, Ван Сянян легонько улыбнулся:- Как по мне, жизнь в мучениях – хуже смерти, ты так не считаешь?