Глава 37Конус Шанхэ 17. Словно у него на руках лежало хрупкое и бесценное сокровище, а не хамоватый Усмиритель душ (1/1)

Черное одеяние Рассекателя душ, больше похожее на туман, сквозь который невозможно проникнуть ни единому лучику света, немедленно взметнулось высоко вверх и в стороны, и его полы создали некое подобие барьера, окутавшего обоих людей, и отрезая их от внешнего мира.Подхватив Чжао Юньланя на руки, он поднял его руку с часами на запястье и выкрикнул:- Вылезай!Крошка-скелетик нерешительно вылетел из часов и, повесив непропорционально огромную по сравнению с туловищем голову, замер чуть поодаль, не решаясь приблизиться к Рассекателю Душ, пока тот, окинув его взглядом, не поднял руку, указывая на раскрытый рукав:- Возвращайся назад.Не осмеливаясь возражать, кроха, послушно обернувшись обратно в дымку, старательно скукожился в шарик и, повинуясь приказу, втянулся в рукав.Выскользнувшая из часов Чжао Юньланя Ван Чжэн отступила на полшага назад, беспокойно уставившись в лицо начальника.Рассекатель душ мрачно взглянул на нее, и от этого взгляда повеяло таким ужасом и тьмой, что Ван Чжэн, не в силах сдержаться, затряслась от страха.Через некоторое время Рассекатель душ отвел наконец взгляд и сел на землю, осторожно поправив удерживаемого в руках человека, стараясь устроить его поудобнее:- Ты его подчиненная, не мне судить плохи или хороши твои поступки, для начала присядь рядом.Тем не менее Ван Чжэн, не осмеливаясь приблизиться, некоторое время поколебавшись, отлетела в сторонку и села как можно дальше, не выходя за рамки защитного барьера.Рассекатель душ, казалось, боялся испачкать Чжао Юньланя, хотя тот и сам уже неплохо с этим справился. Он очень осторожно отложил в сторону свое оружие, и Ван Чжэн заметила, что его рукоятка была полностью покрыта пятнами почерневшей крови.После этого из рукава черного одеяния, словно из темной дыры, показалась бледная кисть и легонько… почти нежно тонкие пальцы стерли следы крови с уголка рта Чжао Юньланя. В тот момент, когда его пальцы коснулись губ, Рассекатель душ замер, смотря вниз, будто собираясь наклониться и поцеловать их - словно у него на руках лежало хрупкое и бесценное сокровище, а не хамоватый Усмиритель душ.Ван Чжэн в изумлении широко раскрыла глаза.Через некоторое время Чжао Юньлань наконец пришел в себя и обнаружил, что его голова лежит на чьем-то плече. Он нахмурился, чувствуя себя так, словно его долго и мучительно рвало, отчего все его внутренности перемешались, а тело совершенно обессилило.С трудом открыв глаза, он слегка пошевелился и посмотрел на Рассекателя душ:- Вы…Он собирался сказать еще что-то, когда тонкий холодный как лед палец прижался к его губам, затем Рассекатель душ положил руку на его грудь и прошептал:- Не разговаривайте, сосредоточьтесь.После этого поток морозной, но очень мягкой энергии медленно заструился от ладони Рассекателя душ, проникая в тело Чжао Юньланя, отчего тот непроизвольно содрогнулся от холода, но тем не менее не стал уклоняться, а закрыл глаза и расслабился, позволяя неожиданному союзнику залечить полученные ранее раны.Студеный холод происходил из жестокой и тиранической сущности Рассекателя душ, однако Чжао Юньлань ощущал, как его бешено бьющееся под ладонью сердце потихоньку успокаивалось.Бессознательно Чжао Юньлань восхищался Рассекателем душ. Приняв пост Усмирителя душ много лет назад, он сталкивался с великими преступлениями и огромным злом, и каждый раз Рассекатель душ лично появлялся для завершения дела. Обе стороны находились в постоянном сотрудничестве уже много лет, и Чжао Юньлань никогда не замечал, чтобы тот был неучтив или потерял контроль над собой.Рассекатель душ, всегда кажущийся таким спокойным и мягким, обладал крайней степенью самообладания и постоянно и непреклонно подавлял в себе жестокую сущность, стараясь ничем не выдать ее.Крайняя степень самообладания порой также является крайним проявлением свободы. Если человек на протяжении сотен и тысяч лет может вот так беспощадно подавлять собственную природу, с одной стороны, он проживает жизнь, наполненную болью, с другой же - он является совершенно выдающейся личностью.Некоторое время спустя раздиравшая его душу боль наконец значительно утихла, и Чжао Юньлань, открыв глаза, выпрямился и сел самостоятельно:- Большое спасибо, премного благодарен, в этот раз встретившись с Вами, я, определенно, дошел до конечной точки и мое везение опять восстановилось!Рассекатель душ с явным усилием заставил себя убрать руку и опустить его, затем, чуть отстранившись, вежливо произнес:- Не стоит благодарности, однако глава отдела не должен более игнорировать мои предупреждения.- Это все из-за этой дохлой девчонки! - поспешил оправдаться Чжао Юньлань, ткнув пальцем в сидевшую неподалеку с низко опущенной головой Ван Чжэн. - Я боялся, как бы с ней какого несчастья не приключилось. Я отвечаю за всех работников нашего офиса, в рабочее время, конечно, и проигнорировать ее ситуацию я просто не мог.После этого, помрачнев, он обратился к Ван Чжэн:- А ну, быстро катись сюда!Ван Чжэн молча подлетела чуть ближе, и хлыст Чжао Юньланя тут же устремился к ней. Девушка-призрак инстинктивно закрыла глаза, однако плеть, не коснувшись ее, распрямилась в воздухе и с силой опустилась на землю, оставив за собой белый след.- Чего глаза закрыла, я женщин не бью, давай еще ближе, - кнут обернулся бумажным талисманом и, проплыв по воздуху, влетел в руку Чжао Юньланя. Один из его краешков был покрыт капельками крови, заметив их, Чжао Юньлань вновь перевел взгляд на Ван Чжэн: - Что, и декрет Усмирителя Душ тебе не указ?Ван Чжэн без слов и пояснений опустилась перед ним на колени.К сожалению, этим Чжао Юньланя было не пронять:- Поднимайся давай, нечего мне тут на коленях стоять, все равно твое стояние - все вранье, и вообще, мой бумажник в машине остался, так что нет тебе денег в красном конверте! (п.п.: деньги в красном конверте - традиционный подарок детям на китайский Новый год).Ван Чжэн прикусила губу.Все еще рассерженно глядя на нее, Чжао Юньлань достал из кармана сигарету, сунул ее в рот и как раз нашарил зажигалку, как вдруг появившаяся перед его лицом рука внезапно выхватила сигарету у него изо рта.Чжао Юньлань: - ...Он почесал нос, отметив про себя, что произошедшее сейчас кажется ему довольно знакомым…- Я читал твое досье, - он невольно по привычке потер пустые пальцы. - Ты умерла в 1713 году, то есть на второй год беспорядков, о которых ты упоминала. Что произошло? Где тело, которое ты так хочешь найти? Это ты разложила жертвоприношения под тем высоким столбом? И вообще, что это за штука?Стоявший сбоку Рассекатель душ поправил его:- Это не просто высокий столб, он называется Конус Шанхэ.Звучит довольно знакомо.Чжао Юньлань немного задумался, затем, нахмурившись, спросил:- Одна из четырех святынь?Рассекатель душ кивнул в ответ:- Глава отдела хорошо осведомлен.Сначала Часы бессмертия, теперь еще и Конус Шанхэ, четыре святыни были затеряны уже многие столетия.Это ведь не капуста на рынке по паре цзиней за полкило, а он за полгода уже с двумя столкнуться успел. Знал бы, что такая удача улыбнется, накупил бы лотерейных билетов, - подумал Чжао Юньлань мрачно.В его мозгу невольно возникла мысль о теории заговоров, а перед глазами тут же пронеслись бесчисленные причины и следствия: странное происшествие в Лунчэнском университете и полное отсутствие следов позднее, следящий за Ли Цянь голодный призрак, беспричинная пропажа Часов бессмертия, местонахождение которых до сих пор неизвестно, листок о розыске сумрачных скотов и… неожиданное предостережение от Рассекателя Душ.С крайне серьезным выражением на лице Чжао Юньлань наконец выбрал самый важный вопрос из тысячи, роившихся у него в мыслях:- И все-таки, что такое этот Конус Шанхэ?- Люди часто говорят, что ?право на рождение и смерть держат в руках боги и демоны?, однако все совершенно не так. С самого начала сотворения мира существовало Добро и Зло, и определения добродетелей и пороков были выгравированы на поверхности Конуса Шанхэ. Святыня образована из ста тысяч духов гор и морей, она пронзает Девять небес и глубины преисподней, восемнадцать ярусов Ада высечены на ее поверхности, она основа всех окончательных приговоров о жизни и смерти. По сегодняшний день некоторые люди верят, что горы и реки обладают силой и именно со святыни все началось.Рассекатель душ, ненадолго замолчав, добавил:- Поначалу конус Шанхэ использовался для подавления духов, поэтому с течением времени внутри него были заключены несколько десятков тысяч злых духов. Однако после утери, кто бы мог подумать, что обнаружившие его люди используют святыню для заключения собственных сородичей, поколения за поколением, навеки заточая их внутри без возможности освобождения.- Остальным возле него ничего не будет, однако Вы…, - Рассекатель душ слегка заколебался, что совсем не походило на него, затем после небольшой паузы продолжил: - Ваш дух и душа (п.п - 3 положительных бессмертных янь и отрицательных смертных инь частей человеческой души) с самого рождения нестабильны, необдуманно было вот так оказаться рядом с ритуальным сосудом, призванным запечатывать души, и именно потому его воздействие на Вас намного больше, чем на других людей.Впервые услышав подобное заявление, Чжао Юньлань изумленно переспросил:- Мои дух и душа нестабильны? Все духовное (п.п - тройственное духовное (разумное) начало и семь нечистых (животных) духов (в теле человека)) во мне в полном порядке, отчего же им быть нестабильными?Рассекатель душ, вновь ненадолго замолчав, произнес:- Три истинных огня самади располагаются на голове и обоих плечах человека, однако Вы были рождены с отсутствующим огнем на левом плече - в старину это называлось ?проклятыми призраком плечами?. Именно потому ваше тройственное духовное начало нестабильно и в будущем Вам следует соблюдать осторожность.Чжао Юньлань, нахмурившись, склонил голову и посмотрел на свое левое плечо, однако очень быстро выбросив сказанное из головы, продолжил расспрашивать:- В таком случае, клан Ханьга использовали конус Шанхэ, вплетая его в заклинания Робула, так?Рассекатель душ кивнул:- Обезглавив человека, они сжигали его тело, затем, вновь воспользовавшись темными техниками на алтаре, расположенном на вершине горы, насильно удерживали душу умершего, запирая ее в долине, где ее поглощал Конус Шанхэ. После этого запертыми в святыне душами управляли при помощи их черепов.Ткнув пальцем в Ван Чжэн, Чжао Юньлань спросил:- А с ней тогда что?Рассекатель душ молча взглянул на Ван Чжэн и та задрожала под его взглядом - казалось, будто он пронзил ее насквозь, вглядываясь во все ее предыдущие воплощения.Чуть погодя он произнес:- Девушка погибла в результате обезглавливания, однако ее тело было каким-то образом сохранено кем-то, именно потому ее душа избежала сосредоточия инь и заточения в Конусе Шанхэ.Ван Чжэн горько усмехнулась:- Именно так, в те годы я была слишком наивной, мое сердце не желало смириться, и моя душа заняла чужое тело, после чего предыдущий глава ордена, схватив его, вписал меня в декрет Усмирителей душ. Ван Чжэн не мое настоящее имя, это имя носила девушка, чье тело я захватила… На самом деле меня зовут Гэлань и я была дочерью вождя, погибшего во время восстания.Чжао Юньлань недовольно заметил про себя, что его бюро специальных расследований прямо-таки спецлагерь для деток чиновников!Ван Чжэн продолжила говорить:- Мятежника звали Сан Цзань, он был сыном женщины - служанки моей матери - и раба. В нашем клане не было простолюдинов, был лишь вождь и знать и были рабы, поэтому, само собой, Сан Цзань также вырос рабом. Он был смелым и решительным, очень работящим и заметно выделялся среди множества рабов, поэтому отец приставил его к лошадям. Если говорить нынешним языком, можно сказать… что он был избранным талантом, которым многие восхищались.Упомянув об этом, Ван Чжэн кисло усмехнулась:- К сожалению, в нашем клане, даже если раб обладал выдающимся талантом, он все равно оставался рабом, на одном уровне с домашним скотом, не лучше свиньи или собаки, рабами спокойно торговали или даже убивали. Сан Цзань обладал талантами, был богатым, однако единственное чем, он не мог обладать - это достоинство… Позже мой отец обратил взор на одну служанку и она понесла от него - узнав об этом, моя мать была в ярости. Эта девочка оказалась сестренкой Сан Цзаня. Моя мать в раздражении и гневе по какому-то пустяку обвинила мать Сан Цзаня, и ее приговорили к обезглавливанию, мой старший брат кнутом забил его отца, а его сестренка… которую силой принудил мой отец, узнав об этом, повесилась на хлысте.Чжао Юньлань, нащупав в кармане последний пакетик вяленой говядины и неторопливо жуя её, едко прокомментировал:- Твой отец был самой настоящей сволочью.Ван Чжэн: ...Почувствовав, что настроение Чжао Юньланя было не слишком благодушным, Рассекатель душ, кашлянув, попытался сменить тему разговора, спросив:- По-моему, у основания конуса Шанхэ первоначально находилась каменная жертвенная глыба, на которую выкладывали жертвоприношения. Как правило, на ней наносились имена заключенных в святыню душ, однако хотя камень все еще на месте, список с него выскоблен. Это также произошло во время восстания?Ван Чжэн кивнула:- После того как Сан Цзань с друзьями одержали победу, он пришел в запретное место - сюда, к Конусу Шанхэ, сказав, что с этого момента все в клане равны и могут жить с достоинством. Используя инструменты, он соскреб все надписи с камня. Вождь… мой отец, мать, старший брат, другие знатные семьи и их последователи и солдаты, все были подвешены в домике на вершине горы, а после - убиты. С тех пор в клане Ханьга больше не было ни знати, ни рабов.- А с тобой что? - спросил Чжао Юньлань. - Тебя в том году не убили, потому что ты тайно помогала Сан Цзаню, верно?Ван Чжэн повесила голову:- Я и он… мы были знакомы с детства. Когда мой отец направил людей на его поиск, я спрятала его… я просто не хотела, чтобы он умер и совершенно, совершенно не подумала о тех несчастьях, что произошли потом.