Дорога дальняя, казенный дом (1/1)

Вскоре дверь кабинета открылась, впустив огромного жандарма и худую, черноволосую, похожую на цыганку женщину в грязном, измятом вечернем платье. Волосы падали ей на лицо, и она не убирала их.Черноволосая женщина медленно повернулась. Белый луч из высокого зарешеченного окна упал на ее худое скуластое лицо, высветил зеленые глаза, упрямые жесткие губы.Михелина уже полчаса сидела неподвижно на жестком стуле в кабинете следователя, глядя в серую стену. Следователь за столом, шурша бумагами, изображал занятость, но его бесцветные осторожные глаза то и дело останавливались на Блювштейн.В кабинет вошел Валет, и Блювштейн вскочила, как подброшенная пружиной. Никто не успел ничего ни заметить, ни понять?— а оба подследственных уже стояли, намертво обнявшись. Михелина выла низким грудным звуком, захлестнув руки на шее Валета, а тот судорожно комкал спутанные волосы девушки, крепко прижимая ее к себе. На лбу вора билась сизая вздувшаяся жила.Козинцев смущенно крякнул, привстал было, но следователь чуть заметно отрицательно качнул головой. В это время Валет с огромным трудом отодрал от себя Катерину и, в упор глядя на следователя, хрипло сказал:—?Мне с ей одному надо остаться.—? Валет, у тебя полчаса. Юрка, вставай, пошли в соседний кабинет! Жуляченко, будь у дверей, и не дай бог чего… Головой отвечаешь!Дверь закрылась. Михелина подняла глаза?— зеленые, мокрые и счастливые.—?Сережа… Господи, как ты это сделал? Целых полчаса, счастье какое… Но почему, почему?! Ах, ладно, об этом потом… Сережа, послушай меня, я уже все решила! Я?— женщина, мне только шестнадцать, , мне суд мало даст, может быть, даже до каторги и не дойдет, ради бога…—?Миха, помолчи. —?Валет, не замечая стульев, сел прямо на пол, и Михелина немедленно сделала то же самое, не отпуская его руки и глядя в упор уже встревоженными глазами. —?Ты недавно в такие дела полезла, а я в них всю жисть кувыркаюсь. Казенного человека замочить?— не шутка, это, Миха, каторга. И ты у меня туда не пойдешь.—?Пойду!.. —?отчаянно выкрикнула Михелина, но ладонь Валета решительно зажала ей рот.—?Миха, слушай и молчи, времени мало. Мне-то каторга эта нипочем, я с нее уже бегал и вдругорядь убегу, не лиха наука. А ты сможешь?.. Вот то-то.—?Я тебе не верю,?— тихо произнесла Михелина, не сводя с любовника глаз. —?Сережа, я не верю тебе…—?А ты верь. И не мешай,?— спокойно улыбнулся Валет. —?Михель, да пойми, что, коли ты сядешь,?— мне не жисть.—?А мне без тебя?! —?заголосила она, снова заливаясь слезами. И опять Валет зажал ей рот.—?Мих, молчи, ради бога, послушай меня… Жив не буду, коли не вырвусь к тебе! ?Миха! —?нахмурился Валет, мгновенно почувствовав нотки сомнения в ее голосе. —?Ты понимаешь, что тебя отмажут вчистую?! Будешь сидеть, как в раю на облаке, и меня дожидаться!—?Где, Сережа?!—?Да к матери моей пойдешь, на Костецкую! Там и посидишь до зимы, а после уж я к тебе прибуду! Миха, маленькая, сделай так, как прошу…—?Не верю я вам… —?горестно прошептала Михелина, вцепляясь в Валета, как обезьянка, цепкими сильными пальцами и прижимаясь головой к его плечу. —?Ой, не верю совсем… Все ты врешь, обманешь меня…—?Что ты, Миха… Что ты, девочка… Да когда я тебя обманывал? Увидишь, двух месяцев не пройдет, опять вместе будем! В Бессарабию уедем с тобой! Али в Польшу! А хочешь?— в Америку через окиян! Ну?..Дверь кабинета открылась, вошли следователь и Козинцев. Валет вскочил с пола, заставляя подняться и плачущую Михелину.Сумрачно сказал:—?Согласная она.—?Сережа, нет!..—?Согласная,?— с нажимом повторил он, и Михелина с горьким всхлипом прижалась к его груди. —?Зараз все подпишет. Аполлинарьич, да подсовывай ей быстрей бумажки-то, пока не передумала! Она ж у меня буйная! И я тож подпишу!Козинцев немедленно кинулся к своему столу, зашуршал бумагами. Валет насильно, за обе руки подтягивает упирающуюся Михелину к столу, как Козинцев указывает место подписи, как Миха берет перо, роняет его, поднимает, плачет, бросает на стол, снова берет… и, всхлипывая и икая, быстро-быстро подписывает бесконечные листы протоколов. Вслед за ней подписал и Валет?— спокойно и безразлично, словно выполняя привычную, надоевшую работу. Он же в двух словах объяснил Козинцеву, что ?слам с дела??— драгоценности Ахичевских?— находится в доме на Костецкой, у матери Валета. Туда немедленно понесся курьерский экипаж.—?Что ж, прощайтесь,?— удовлетворенно складывая в папку бумаги, произнес следователь. —?Михелина Михайловна Блювштейн освобождается… А ты, Валет, с божьей помощью отправляйся в камеру дожидаться суда.—?Сережа!.. —?кинулась к нему Михелина, чуть не снеся с ног вошедшего жандарма, и, повиснув на шее любовника, заголосила благим матом на всю тюрьму, как деревенская баба по покойнику. Но следователь мягко взял ее за плечи:—?Михелина Михайловна, я сожалею, однако свидание ваше окончено…Михелина повернулась к нему?— и из мокрых, сузившихся зеленых глаз ударило таким лютым бешенством, что следователь невольно отшатнулся.—?Я вам не верю ни на грош!!! —?процедила она. —?И жизнью своей клянусь?— если Сережа не вернется, я вас убью! Убью! Клянусь! Где б вы ни были!—?Охотно верю,?— невозмутимо проговорил следователь. —?Постараемся до этого не довести. Жуляченко! Забирай…Валет в последний раз поцеловал полубесчувственную Михелину, передал ее с рук на руки следователю и повернулся к Жуляченко:—?Пошли, Павло… Муторно мне что-то.—?А ты, Сережа, помолись,?— пробасил огромный конвойный, пропуская арестанта впереди себя. Тяжелая дверь закрылась за ним.Через час прибыл курьер?— слегка поцарапанный Валетовой мамашей, но счастливый донельзя: все украденные с дачи Ахичевских ценности, завернутые в роскошную персидскую шаль, оказались целыми и невредимыми.—?Шаль отдайте мне,?— сухо потребовала Михелина. —?Она моя собственная, не с дела. Не могу же я в этом,?— она повела обнаженными плечами,?— ехать через всю Одессу.Михелина руками кое-как привела в порядок волосы, взяла со стола следователя шаль, набросила ее на плечи и, решительно утерев последние слезы, двинулась к выходу.—?Позвольте только еще один вопрос?— из чистого любопытства, поверьте. Жандарма при аресте застрелили все-таки вы?—?Разумеется,?— холодно ответила она, глядя в глаза следователя.—?Вы далеко пойдете, девочка моя,?— чуть ли не одобрительно произнес следователь. —?Но, умоляю вас,?— будьте осторожны.