Скитания (1/1)

Михелина вспомнила Мартыновский приют, куда ее удалось пристроить, минуя суд и тюрьму, благодаря покровителю старшей сестры. Серое, мрачное, сырое здание, бледные личики воспитанниц, работа от темна до темна, плохая еда… При воспоминании об этом на тонких губах девушки показалась хмурая улыбка, и наблюдавший за Михелиной с пола Васька на всякий случай отодвинулся подальше. Она, заметив его движение, жестко усмехнулась. Денег оказалось много, велик был риск того, что воров станут искать, и Васька предложил ?подорвать в Одессу?. Михелина согласилась. Через неделю в зимней, пасмурной, продуваемой морскими ветрами Одессе она с помощью Васьки утратила девственность и после долго еще удивлялась про себя, почему из-за такого пустяка всегда поднимается столько шума. Михелина не была влюблена в Ваську ни на грош, но понимала, что в новой рисковой жизни, в которую она ввязалась, у ее дружка гораздо больше опыта, а значит, имеет смысл пока придержать парня около себя. В самом деле, Васька, дитя московского Хитрова рынка, выросший на улице и с пяти лет стоявший ?на стреме?, пока взрослые воры работали, к своим семнадцати годам уже на полном основании считал себя ?фартовым человеком?. Украденные в приюте деньги Михелина сразу же разделила пополам, что Ваське очень не понравилось, но девушка настояла и позже убедилась в правильности этого решения. Со своей частью дружок поступил так, как было принято поступать настоящему ?козырному?: за месяц он спустил все в ресторанах, притонах и публичных домах. Михелина ему не мешала. Она купила себе несколько приличных платьев, собачью ротонду на зиму, ботинки, салоп, несколько раз наелась до отвала в трактире – и на большее, хоть убей, у нее не хватило фантазии. Сейчас у Михелины оставалось около семисот рублей, деньги, на ее взгляд, огромные. Что с ними делать, она не знала и уже устала каждый день перепрятывать их в новое место – от Васьки. Тот злился, но настаивать, чтобы подружка поделилась с ним, не решался – после того, как однажды во время ссоры Михелина швырнула в него бутылкой, пролетевшей рядом с ухом. Бутылки Васька бы не испугался, поскольку в уличных драках видал и не такое. Но его привел в ужас сухой страшный блеск зеленых Михелининых глаз. Васька подозревал, что в случае необходимости подружка убьет его, не моргнув глазом.Поев и напившись с гримасой отвращения кислых щей, Васька почувствовал себя лучше. Он переместился с пола на кровать, обнял Михелину за плечи и потянул на себя, но та, не глядя, оттолкнула его локтем.– Пошел… К шалавам своим иди.– Эва… Взревновала, што ль, дура? – ухмыльнулся Васька.Михелина не обернулась.– Денег дай – пойду! – разозлился он. – Шалавам деньги нужны!– Поди достань.– Тьфу, зараза! Есть ведь у тебя!– Есть не про твою честь. Скажи лучше, что делать будем?– Сухари сушить! – окончательно вышел из себя Васька. – Что без денег делать-то можно? Только тараканьи бега устраивать! Воротимся в Москву, может?Михелина не ответила. Она уже думала об этом. Но возвращаться ей было некуда. Неожиданно за окном послышались резкие хлопки: один, другой, третий… Михелина, вздрогнув, очнулась от своих мыслей, повернулась к Ваське. Тот, перехватив ее взгляд, ухмыльнулся:– Палят, кажись…– Кто? – недоуменно спросила Михелина, вставая и направляясь к окну.