Кража (1/1)

…Михелина проснулась от скользнувшего по ее лицу лунного пятна. Тут же села на кровати, огляделась и с мгновенно прыгнувшим к горлу отчаянием поняла, что уже ночь. Вокруг спали в своих постелях воспитанницы, в замерзшем окне стояла луна, из-за прикрытой двери пробивался слабый свет в коридоре.?Господи! Проспала! Васька ждет… Или все уже?! Который час?!??— замелькали в голове беспомощные мысли. Вскочив с кровати, Михелина на цыпочках пробралась к двери, осторожно открыла ее. Коридор был пуст; у дальнего стола, свесив набок голову в вязаной косынке, дремала со спицами в руках нянька ?стрижек?, толстая Ивановна. Михелина прошла мимо нее на лестницу?— и замерла, не донеся руку до перил, услышав слабый звон напольных часов из кабинета начальницы.?Раз… Два… Три…??— с холодеющими пальцами, затаив дыхание, считала Михелина, и каждый удар болезненно отдавался у нее в сердце. Но… звона больше не слышалось. Не слышалось, как ни напрягала слух, как ни вытягивала шею Михелина. ?Три часа! Всего! Спасибо, господи…? Михелина сняла туфли и, неся их в руках, осторожно пошла по коридору. Глубокий сон, внезапно навалившийся на нее во время праздника, сделал свое дело: она чувствовала себя совершенно отдохнувшей, голова была ясной и холодной, глаза больше не туманились дремотой. И даже страха перед происходящим не было ни капли, хотя всю степень риска и то, чем грозит ей возможная неудача, Михелина понимала со всей отчетливостью. Только бы Васька не подвел, только бы дождался…Он дождался. Михелина поняла это сразу же, как только спустилась по лестнице черного хода, осторожно толкнула дверь и та бесшумно подалась. ?Когда только петли смазать успел…??— подумала она, и тут же из темноты проявились белки глаз и широкая ухмылка:—?Ага… Явилась… Чего так долго, я уж линять намылился, думал?— не выгорело…—?Силыч где? —?не отвечая, спросила Михелина.—?Дрыхнет, как зюзя… Мне и выставлять ему не пришлось, сам по случаю Рождества утрескался. Как там? Спят все?—?Спят. Не шуми. Иди за мной.Васька неслышно проскользнул в дверь. Вдвоем они молча поднялись по темной лестнице, вошли в пустой, еле освещенный коридор, двинулись к кабинету Танеевой. Все двери были закрыты, из спален доносилось ровное сопение воспитанниц, похрапывание нянек, изредка?— скрип кровати, когда кто-то поворачивался с боку на бок. Васька передвигался совершенно бесшумно, хотя ступал на всю ногу и даже вертел головой по сторонам: Михелина догадалась, что он запоминает дорогу на случай бегства. Идя впереди него, она с удивлением думала о том, что страха нет до сих пор. Только в горле дрожала какая-то холодная струнка. Дверь кабинета, разумеется, была заперта. Васька присел на корточки перед замочной скважиной, заглянул в нее, коротко усмехнулся и достал из кармана связку не то ключей, не то причудливо изогнутых крючочков и гвоздиков. Михелина вытянула шею, с восхищенным любопытством следя за каждым его движением. ?Неужели, господи… —?стучало в висках. —?Неужели, Богородица пречистая… Неужели сегодня?— прочь отсюда, из этих серых стен, от этих заваленных бельем и нитками столов, унылого парка, обнесенного забором, ябедничества и шепотков за спиной… Помоги, господи, не оставь в великой милости своей…?Пока Михелина молилась, Васька разделался с дверью: ловко и быстро, полусердито проворчав:—?Замочек, тоже мне… Шпилькой отмыкнуть можно! Ну?— заходь, показывай.Михелина вошла в темный кабинет с широкой лунной полосой на полу. Из угла холодно поблескивали дверцы стеклянного шкафа, маятник больших часов мерно отсчитывал время. На столе в лунном свете отчетливо чернели письменный прибор и пресс-папье из тяжелой бронзы. Васька прикрыл за собой дверь, огляделся. Михелина быстро подошла к столу:—?Здесь смотри.Васька сел на ковер и беззвучно занялся столом. Михелина тем временем рылась на полках шкафа. Около получаса ушло на обыск всех возможных ящиков и тайничков, но денег не было.—?Пустышка,?— разочарованно сказал Васька, отходя от развороченного им секретера и в сердцах поддавая ногой брошенную на пол пачку бумаг. —?Надо когти рвать, а то и погореть можно.Михелина подавленно молчала. В горле стоял ком.—?Хоть херувимчиков захватить… —?проворчал Васька, с усилием поднимая со стола бронзовый прибор и с проклятием отряхивая руку от вылившихся на нее чернил. —?Заразы, да чтоб вас…—?Постой! —?Михелина вдруг кинулась по разлетающейся бумаге к часам. —?Здесь… Васенька, милый, еще здесь посмотри! Ради бога, это быстро! Ох, да я сама… —?И она кинулась на колени перед массивным основанием часов, сделанным из ясеня, внизу которого отчетливо виднелись очертания вделанной дверцы.—?Пустое… —?Васька нагнулся. —?Видал я такие штуки, там к механизьме дотянуться можно, всякие винтики-шестерни, ерунда…—?Васенька!!! —?взмолилась Михелина таким страстным шепотом, что Васька крякнул и потянулся за лежащими на краю стола отмычками.—?Ну, за-ради только твоих глаз шикарных… Ути, как тута крепко… А мы здесь… Вот так… Пошла-а, родимая… Есть. Все. Ой…Михелина бросилась к нему. Молча, не моргая, смотрела, как Васька вынимает из открывшегося ящика простую, без украшений шкатулку. Она была заперта, но нехитрый замочек Васька попросту сковырнул и с облегченным вздохом извлек увесистую пачку ассигнаций.—?Вот они, красавицы! Ну, Миха,?— с почином тебя!—?Идем,?— не принимая шутки, отрывисто сказала Михелина. Васька выпрямился, сунул за пазуху деньги, убрал в карман отмычки, потянулся было за залитыми чернилами бронзовыми ангелочками, но Михелина ударила его по руке:—?Зачем они тебе?! Три рубля стоят… Брось тяжесть такую, торопиться надо!Васька скорчил рожу, но послушался. Молча, без звука они покинули темный, разгромленный кабинет. Вслед им равнодушно щелкали обворованные часы.Коридор был по-прежнему пуст. Они быстро, почти бегом прошли по нему, Васька уже исчез за прикрытой дверью на черную лестницу, Михелина шагнула было за ним, когда внезапно за ее спиной послышался шепот:—?Миха! Блювштейн! Постой…Она медленно, почти спокойно обернулась. За ее спиной стояла похожая на призрак в своей длинной белой рубашке Оля Маслова.—?Чего тебе? —?незаметно переведя дух, спросила Михелина. Из-за двери не было слышно ни дыхания, ни шороха. Ушел ли Васька? Или стоит в темноте, прижавшись к стене, и ждет ее? Только бы не вылез помогать… В голове запрыгали лихорадочные мысли: успеет ли она остановить Маслову до того, как та поднимет крик? Кинуться прямо сейчас, зажать ей рот, стиснуть горло… Михелина ни минуты не сомневалась в том, что сможет задушить свою соседку по рабочему столу, но что если из-за этого будет много шума?..—?Глаза у тебя сейчас какие страшные,?— словно прочитав ее мысли, шепотом сказала Маслова. Вглядевшись в ее лицо, неровно освещенное газовым рожком, Михелина заметила, что Оля совсем не испугана.—?Не бойся, я не закричу,?— словно угадав ее мысли, пообещала та, —?Я за вами от самых спален шла, тыщу раз уже тревогу бы поднять смогла…—?Зачем шла? —?хрипло сказала Михелина. По чуть слышному дыханию из-за двери она поняла, что Васька здесь.—?Интересно было,?— искренне сказала Оля. —?Я ведь знала, что ты к кавалеру в парке бегаешь, еще допрежь Сенчиной проследила. Не думай, не чтоб донести бежать… Просто страх как посмотреть хотелось… У меня ведь тоже в городе предмет есть, вот выпущусь из приюта, место найду?— и обвенчаемся, приказчик он в москательной лавке… А ты ловко придумала госпожу начальницу обокрасть.—?Если скажешь кому…—?Не скажу. Другое дело, что и без меня догадаются. Утром-то шум подымется, а ни денег, ни тебя… Вы уж поскорее хоронитесь, бог вам в помощь. Ты его сильно любишь?—?Люблю,?— машинально сказала Михелина, почувствовав, что Маслова ждет именно такого ответа. И не ошиблась: по лицу Оли расплылась широкая улыбка.—?Ну и слава богу… Слава богу… За любовь вас бог простит. А я, не бойся, молчать буду.Оля подошла ее обнять, Михелина сделала над собой усилие, чтоб не отстраниться, сухо сказала:—?Спасибо, —?и, подождав, пока Оля освободит ее, отколола с платья подарок княгини Лезвицкой: аметистовые колокольчики на серебряной ветке.—?Возьми. Тебе понравились, я видела.—?Ой, да зачем же… —?пролепетала Маслова, непроизвольно сжимая ладонь с брошкой. —?Ой, не надо, Миха, ведь я же ее носить не смогу, все знают, что твоя… что тебе…—?Скажи?— передарила тебе. Никто ничего не подумает. Прощай, спасибо тебе, —?и Михелина, не оглядываясь, шагнула в темный дверной проем. Оля восхищенно вздохнула, провожая ее широко открытыми глазами, затем прижала к груди кулак с зажатой в нем брошью и на цыпочках побежала назад, в спальню.Дальнейшее Михелина помнила смутно. Словно во сне, перед ней промелькнули темная, пахнущая мышами лестница, грязная, вся заваленная инструментами и сломанной утварью каморка дворника, в которой стоял мощный перегарный дух, холодные черные сени, голубые, в человеческий рост сугробы у забора, сам забор, через который она лезла, цепляясь за обледенелые перекладины, подталкиваемая снизу Васькой, заснеженные улицы, по которым они бежали, схватившись за руки, задыхаясь от стылого, сухого воздуха, избегая света редких фонарей… Михелина даже не замечала того, что бежит по морозу в одном холщовом приютском платье, без накидки, без шали, и что руки с ногами уже закостенели от холода.—?Фу-у-у… Стой, дух хоть переведем,?— остановился Васька в кривом, освещенном только луной переулке. Он прислонился к заиндевевшему, покосившемуся забору, закрыл глаза, несколько раз шумно выдохнул. Михелина молча, в упор смотрела на него. Когда Васька отдышался и открыл глаза, она коротко сказала:—?Деньги давай.—?Какие тебе деньги? —?нахмурился он.—?Мою половину. Как условились.—?Постой… —?Васька наморщил лоб. —?Ты что ж это? Разве не вместе мы?..—?Вместе, и что с того? Я тебя не знаю, ты меня не знаешь. Мало ли, о чем думаешь, —?И Михелина твердо повторила:?— Давай деньги.—?Знаешь чего?— не дам! —?обозлился Васька. —?Выдумала еще! Да у меня они во сто раз целее будут! Ты?— девка, твое дело безголовое, с этакими деньжищами и обратиться не сумеешь, а я…Договорить он не успел: Михелина молча, как животное, бросилась на него, сбила с ног и с коротким рычанием вцепилась в горло. От неожиданности Васька не успел ни оттолкнуть ее, ни заслониться. Одним движением Михелина вырвала у него из-за пазухи смявшуюся пачку ассигнаций, наугад разделила ее пополам, одну половину швырнула Ваське, вторую сунула за передник и, не оглядываясь, зашагала по пустому переулку прочь. Васька, сидя на снегу, тяжело дыша и держась обеими руками за горло, молча смотрел ей вслед. Михелина уже свернула за угол, когда он, держась за забор, поднялся, не глядя сунул за пазуху деньги, поскреб затылок под шапкой и припустил по голубеющей на снегу цепочке следов.Он догнал Михелину уже на площади, под фонарем. Услышав его шаги, она обернулась. Сизыми от холода губами выговорила:—?Тронешь?— загрызу.—?Да надо больно… бешеная. Куда пошла-то? Раздетая, синяя уж вся! Подумала, што ль, что обдурить тебя хочу?—?Так это же правда,?— без гнева сказала Михелина. Зеленые глаза, в темноте казавшиеся черными, смотрели на Ваську спокойно, прямо. Словно не их хозяйка минуту назад с оскаленными зубами склонилась над ним, давя на горло неожиданно сильными руками.—?Ну, может, и правда… —?без особого смущения пожал плечами Васька. —?Да куда ты?! При тебе же твоя половина, так куда ты одна собралась? Мы с тобой же…—?А ты мне не нужен,?— сказала Михелина, отворачиваясь и продолжая путь по заваленной снегом улице. Длинная тень побежала рядом с ней, мелькая на сугробах. Где-то совсем рядом просвистели полозья саней, выругался извозчик, сонно брехнула из-за забора собака. И снова тишина.—?То есть как это не нужен? —?оторопело спросил Васька. Догнав Михелину, он снял свой рваный кожух, накинул его ей на плечи. Резким движением Михелина бросила кожух на снег, пошла дальше.—?Да стой ты! Вот дура! Разобиделась! Ну вот тебе истинный крест, не буду больше! Кто ж знал, что ты лихая такая… —?Васька взволнованно перекрестился на белеющую поодаль церквушку. —?Идем уже, знаю я место одно тихое, согреешься… Да не скидавай одежу-то?— ишь, гордая! Застудишь грудь, не до гордости станет! И деньги не занадобятся! Идем!Михелина шла не останавливаясь. Но, когда Васька снова накинул на ее плечи свой кожух, она больше не сбросила его. Васька вздохнул, ухмыльнулся каким-то своим мыслям и пошел позади Михелины по ее узким маленьким следам, которые тут же засыпал легкий, чуть заметный снег.